Гриф - Георгий Миронов

Борису Борисовичу эта мысль начинала все больше нравиться. Он стал узнавать подробности утери библиотеки. Через несколько дней он знал об утраченной библиотеке Ивана Грозного все, даже то, чего не знали ученые-историки — полное библиографическое описание, имена древних библиографов, составлявших первые списки Иоанновых книг…

Казни, которым подвергал Иван Грозный приближенных (в том числе и теx, кто занимался его "античной библиотекой"), гибель многих из знакомых с ее фондами современников царя привели к тому, что к началу ХVII века уже не осталось лиц, помнивших о замурованных в подземных царских кладовых бесценных рукописях.

Борис Борисович решил найти библиотеку Ивана Грозного.

Он субсидировал два исследования — одно вели студенты и аспиранты МГУ в московских подземельях, второе — сотрудники лаборатории экспериментальной экстрасенсорики, руководимой профессором Лиходеем.

Первыми нашли библиотеку экстрасенсы группы профессора Лиходея.

Они привели Бориса Борисовича, с соблюдением всех законов конспирации, в подземный ход под зданием факультета журналистики МГУ и указали на старинную бронзовую дверь в стене.

"Валеты" Бориса Борисовича, поблагодарив профессора и его учеников за находку, тихо придушили экстрасенсов и закопали тут же, в подземном ходе. После чего попытались открыть дверь, но сделать это с помощью обычных средств им не удалось. Пришлось взрывать направленным взрывом. Благо что в кодлане у Бориса Борисовича всегда были узкие специалисты. Слава Богу, старинное здание Московского университета не рухнуло. Но дверь открылась. За нею в узком каменном мешке в неуютной позе полусидел, полулежал скелет. К сожалению, на костях не было даже старинных золотых украшений, только старый, зеленый от времени медный крест висел на грудной клетке, но его брать не стали.

Борис Борисыч, однако, от идеи не отказался.

Попробовал застраховать еще не найденную им библиотеку Ивана Грозного на 60 миллионов долларов. Единовременный взнос при этом составил 5 процентов от суммы страховки, то есть 300 тысяч долларов.

Больше, чем на 60 миллионов страховать еще не найденную библиотеку ни одна страховая компания мира не соглашалась.

Борису Борисовичу нужно было перебросить по возможности без потерь и без уплаты налогов 60 миллионов долларов, а не 300 тысяч.

А столько ненайденных библиотек в стране на тот момент не нашлось.

Не помогло даже создание резидентом Бориса Борисовича в Андорре, имевшей статус офшорной зоны, своей собственной страховой компании. Эта компания была готова застраховать еще не найденную библиотеку на любую сумму. Но такую сделку не признавала международная финансовая общественность. Швейцарские «гномы» выступили против такой сделки. Испугался и дон Джузеппе. И пришлось хорошую идею отыграть назад.

А время шло. И Борис Борисович понимал — пора линять из этой страны. Пока «клан» у власти, он — на коне. Скинут «клан» в 2000 году, придет лидер той или иной партии или, того хуже, серая лошадка, которой управляет кто-то из тени, — и кончатся связи Бориса Борисовича, и тогда не удержать ему и общак…

Надо было срочно переводить общак за бугор. А как это сделать легально, Борис Борисович не знал. Не могли подсказать толковый ход и его многочисленные и хорошо оплаченные советники. Все чаще он приходил к выводу: единственный выход — переброска всех 60 миллионов налом за бугор с дипломатической почтой, оприходование в его, частном, банке и перевод денег на различные счета в банках Европы так, чтобы вскоре и следов происхождения 6 миллионов воровского общака не осталось…

Надо было покупать дипломатов…

К сожалению, такой источник поступлений денег, как «боксы» в филиале банка Рыбакова, иссяк. Не было ни компромата, ни Рыбакова. Убит.

Основной капитал он трогать не имеет права. Надо искать новые источники поступлений…

ПРОФЕССОР МОРОВ. КНЯЗЬ. ПРОФЕССОР ПАТРИКЕЕВ

Профессор Моров сладко потянулся, вытянул длинные сухие ноги в серых с искоркой брюках, отрезал кончик андоррской сигары, прикурил, выпустил большой сизый клубок дыма, хохотнул и сказал:

— И все же, мой друг, вы не правы, убийство другого человека — это, своего рода, самоутверждение. Это, если хотите, проявление силы человека. Он сбрасывает избыток энергии, и ему это идет на пользу. Я никоим образом не оправдываю убийство. Просто пытаюсь понять, почему люди идут на убийство даже тогда, когда это не сулит им никакой выгоды.

Его собеседник, известный писатель и историк Егор Патрикеев, помахал перед собой рукой, — он сам не курил и не любил дым, даже если это дым ароматной и экзотической в России андоррской сигары.

— Это сигара из Андорры. Лето короткое, холодное, но табак успевает созреть изумительно душистый. Опять же — экология… Чистый горный воздух, практическое отсутствие промышленности.

— Вам сигары присылают из Андорры? — спросил Патрикеев, чуть прищурившись холодными серыми глазами.

— Из Каталонии, — не моргнув глазом ответил Моров.

— А вообще в Андорре бывали?

— Почему вас это интересует?

— Экзотическая страна… Ни промышленности, ни развитого сельского хозяйства… Бродят овцы по склонам, и все… Ну, сыр делают, чесальная и текстильная фабрики… А вот переживает эта крохотная страна на границе Испании и Франции экономический бум. Говорят, в основном благодаря тому, что выступает как офшорная зона. Крайне выгодно там зарегистрировать, скажем, банк с крохотным уставным капиталом и перегонять под разными предлогами туда крупные суммы денег…

— Я медик. Я деньгами интересуюсь постольку-поскольку, — вот надо мне добыть 200 тысяч долларов на ремонт всех зданий института, и ломаю голову, как сделать…

— Вы ведь не получаете из госбюджета ни копейки?

— В том-то и дело… А вы говорите — банковские операции. Не до жиру, быть бы живу.

— Вот вы говорите об убийстве, — вернулся к затронутой теме Патрикеев…

Они познакомились сравнительно недавно — при вручении профессору Патрикееву ордена Святого Константина. Орден имел статус международного, на приеме были послы ряда европейских государств, видные ученые, банкиры. Патрикеева представил Морову их общий знакомый — член Капитула ордена Петр Зреков. Орденские собрания на то и существуют, чтобы давать возможность занятым и достаточно известным людям пообщаться, познакомиться.

— А что, в конце концов чисто в академическом плане можно обсудить и такую тему — "Убийство как двигатель прогресса".

— Ах, оставьте, мальтузианство нынче у интеллектуалов не в моде.

— Но вы же не станете спорить, что революция, война и так далее, при всем ужасе их последствий, в конечном итоге, разрушая старое, помогают пробиться новому.

— Я сторонник эволюционного пути развития человечества, — устало и как-то лениво проронил Патрикеев, делавший вид, что беседа ему небезынтересна, но не он был инициатором этого уединения и разговора.

— Дым не мешает?

— Ничего… Кстати, сигара не контрабандная? Я слыхал, в прошлые века андоррцы промышляли контрабандой.

— Я-то не андоррец. Я не промышляю контрабандой.

— А чем вы промышляете, профессор? Столько трат, вот вы жалуетесь. А прибыль-то от чего? Стрижете, прошу прощения за сельскохозяйственный термин, больных?

— Нет, конечно. Хотя есть у нас в институте и платные палаты. В основном продаем, так сказать, результаты научных исследований.

— Неужели на это можно прожить? Я, как вы знаете, тоже наукой большую часть жизни занимался. Не кормит нынче наука. Приходится заниматься экспертизой, оценивать драгоценные камни, украшения. Кстати, камнями драгоценными не интересуетесь? Могу помочь в приобретении редких камней и вещей на международных аукционах.

— Нет… Прибыль, знаете ли, не настолько велика. Мне, как я говорил, на ремонт бы…

— Политикой не увлекаетесь? А то сейчас модно стало заниматься политикой. Кто-то на ней зарабатывает, кто-то, напротив, в нее деньги вкладывает…

— Нет… Мне понятен лидер коммунистов — зрелая, здравая программа…

— Но если он придет к власти, вы станете опять скромным профессором со скромной зарплатой. Если не ошибаюсь, институт вы приватизировали… Все придется отдать, профессор.

— Все — вряд ли… Нельзя дважды войти в одну и ту же воду. Все будет развиваться на ином витке. Просто мне показалось, что он умеет слушать советы своих консультантов. Для меня тот политик самый лучший, кто умеет быть управляемым. Большое, знаете ли, искусство.

— Но вернемся к теме убийства. Оно тоже может быть управляемым?

— Вы затронули крайне интересную тему. Да, можно внушить кому-то, что он обязан убить некоего человека.

— Зомбирование?

— Да… Не дай Бог, конечно, если некий профессор Мориарти, гений зла, захочет использовать свое умение воздействовать на чужую психику в корыстных целях.