Эртан - Светлана Середа

— Но ты-то, похоже, в курсе. Как так получилось, что ты ее не вычислил?

— Меня подвела излишняя информированность, — вздохнул Женька. — Я как-то видел копию портрета принцессы. То ли художник хотел польстить ее высочеству, то ли подлизаться к венценосному папеньке, но, поверь мне, из девушки, изображенной на том портрете, вряд ли можно было сделать худосочного парнишку. Да ты сама можешь убедиться — я думаю, оригинал портрета висит где-нибудь в местной галерее.

Я помолчала несколько секунд, обдумывая формулировку следующего вопроса.

— Как ты думаешь, лорд Дагерати поверил, что мы не причастны к похищению принцессы?

— Думаю, да. Если бы дело имело политическую подоплеку, мы бы, конечно, так легко не отделались. Но Вероника — совершенно бесполезная фигура в политической игре. Она не имеет прав на престол, не может быть матерью будущего наследника, не обладает ценностью в качестве разменной монеты в династическом браке. Даже террористам она без надобности: отцовские чувства всем понятны, но Совет Лордов не позволит королю поддаться на шантаж ради такой политически бесполезной персоны.

— Я слышала, что в некоторых случаях бастарды могут претендовать на престол.

— Это не тот случай. Теоретически можно внести незаконнорожденного наследника в список претендентов на престол. Прецеденты были. Но для этого кандидатуру должен утвердить Совет Лордов. А Веронику с ее более чем сомнительной родословной они даже рассматривать не станут. При других обстоятельствах ее мог бы пролоббировать папаша какого-нибудь подрастающего оболтуса в надежде породниться с королевской семьей, но жениться на чхенке-полукровке, дочери не то рабыни, не то наемницы — это позор для всего рода на несколько поколений вперед. Тем более, что у них там и так недостатка в наследниках нет. Вон даже Вереск в список претендентов на корону затесался. Номер восемьдесят третий, если не ошибаюсь. Да, Вереск?

— Я отказался от права наследования в пользу Глена, — равнодушно обронил Вереск.

— Правда?! — изумился Женька. — Ты мне не говорил.

— Просто к слову не пришлось.

— А я все никак не мог в толк взять, почему это Дагерати ни разу не обратился к тебе «милорд белль Гьерра»… А как на это отреагировали члены Совета Лордов?

— А то ты сам не догадываешься. Восторженно, разумеется, — все так же бесстрастно пожал плечами полуэльф. — Когда граф белль Гьерра официально признал эльфийского ублюдка своей сестры наследником графства, у них чуть было не приключился коллективный инфаркт от злости. Ему это сошло с рук только потому, что в то время у графа не было надежды получить законнорожденного наследника, и все это знали.

— Из вас вышел бы неплохой граф, — машинально заметила я, но под убийственным взглядом Вереска осеклась и поспешила вернуть разговор в исходное русло. — Так что, раз мы чисты перед законом, лорд Дагерати нас отпустит?

— Это вряд ли, — вздохнул Женя. — Мы засветились, как рождественские елки. Если Дагерати нас и отпустит, то исключительно под надзором верных ему людей.

— Превосходно! — меня разобрал нервный смех. — Картина, достойная кисти великого мастера: троица смелых охотников за артефактами бесшумно крадется по континенту в поисках оставшихся Лучей, за ними незаметно следует отряд агентов Канцелярии Тайного Сыска, агентам в затылок нежно дышат наблюдатели Корпорации, за наблюдателями нестройной толпой плетутся агенты разных других разведок… Жень, а ты там больше никому из сильных мира сего не насолил? А то, может, у тебя на хвосте еще пара непризнанных мстителей висит? Так ты сразу скажи, не стесняйся, мы их в свиту пригласим.

— Очень остроумно, — хмуро буркнул Женя, из чего я сделала вывод, что у него действительно есть все основания опасаться за свой хвост.

— В сложившейся ситуации нам выгоднее всего договориться с Дагерати, — негромко обронил Вереск. — Карантелла контролирует ход поисков, а за это прикрывает нас от Корпорации и при необходимости обеспечивает магическую поддержку.

— Подождите, Вереск, не так быстро. Что-то я не улавливаю глубину вашей мысли. Если Дагерати будет контролировать ход поисков, то Лучи в конечном итоге придется отдать ему. Чем он принципиально лучше Милославского?

— Не Дагерати, — поправил Вереск. — Магистру Астэри. А если у нас будет свобода диктовать условия, то — Совету Архимагистров. Эльфы не допустят экспериментов над Звездой. Они слишком боятся повторения Смутной Эпохи. Не знаю, почему. Прошла уже не одна тысяча лет, история во многом забылась, но они действительно все еще боятся.

— Чего ж тут непонятного, — хмыкнула я. — Скорее всего, Найэри объяснили эльфам, что с супер-чародеем они в любом случае справятся, а то, что при этом погибнет добрых две трети населения спасаемого региона — это уже, извините, неизбежные издержки.

— Откуда вас такая информация? — настороженно спросил Вереск.

— Догадалась, — пробурчала я. — Если эпидемию не удается победить медикаментозными средствами, вызывают команду зачистки.

Полуэльф посмотрел на меня… странно. Нехорошо так посмотрел. Словно я была той самой командой зачистки.

От очередной разборки нас избавил деликатный стук в дверь — распорядитель гостевых покоев зашел засвидетельствовать свое почтение новым гостям.

«Мда… из этой барышни действительно сделать мальчика было бы крайне затруднительно,» — скептически хмыкнула я, разглядывая картину. Вообще-то, определенное сходство с Ником можно было найти — если знать, что искать. Девушка на портрете могла бы быть его старшей сестрой. Длинные волосы, темно-каштановые с медным отливом, уложены в сложную прическу. Зеленое бархатное платье с открытым лифом подчеркивает прелесть юной, но уже сформировавшейся женщины. Такую грудь не замаскируешь под одеждой, и плавный изгиб плеч едва ли можно превратить в хрупкие подростковые ключицы. Но главное — взгляд: серьезный, проницательный. Взрослый. Этот взгляд никак не мог принадлежать бесшабашному шалопаю Нику.

Я отступила к противоположной стене и еще раз с удовольствием оглядела картину. Девушка на портрете была бесспорно хороша. Настоящая принцесса. Интересно, почему любящий папа поместил портрет сюда, а не повесил в собственной спальне?

Читая надписи на картинах и пояснительные таблички, я уже успела понять, что это не галерея фамильных портретов. Здесь встречались военачальники, министры, придворные маги. Про некоторых из них я слышала, большинство имен было мне не знакомо. Из ныне здравствующих обитателей дворца, помимо принцессы, я заметила только магистра Астэри. Он был в точности такой же, каким я видела его два часа назад: те же серебристые волосы до локтя, бархатно-синие глаза, перстень с неприметным голубым камнем на пальце, даже одежда — темно-синяя, под цвет глаз, мантия — не изменилась, хотя со времени написания картины прошло более ста лет.