Ну, здравствуй, муж! (СИ) - Абалова Татьяна Геннадьевна "taty ana"

— Да лучше я сдохну пустышкой и в полной нищете, чем позволю потерять себя, — она наконец справилась с халатом и теперь стояла, распрямив плечи и гордо вскинув голову. — Все. Хватит пустых разговоров. Или убейте, или возвращайте назад. Мне хочется смыть с себя следы ваших прикосновений.

— Хорошо, пусть будет по-твоему, — Валаах за ворот притянул к себе напрягшуюся Сашу, схватил за волосы, заставив закричать от боли, и… поцеловал.

— Дар просыпается, — Саша слышала голос мамы. — Дальше будет еще хуже. Поверь мне. Она может не выжить.

— Ехать за тридевять земель к какой-то шаманке из-за легкой лихорадки? Одна литичка и температура спадет.

— Лихорадка будет повторяться. Ехать все равно придется. Павел, ну вспомни, почему я настояла на том, чтобы Саша взяла мою фамилию?

— Ну, члены вашего рода всегда носят одну и ту же фамилию и через одного Александры.

— Мы являемся хранителями предсказания.

— Маш, помню, помню.

— Но не веришь.

— Если честно, никогда не верил. Ты же человек с высшим образованием, как можно думать, что однажды за одним из Верховых явятся из другого мира? Вы что, из королевского рода?

— Возможно.

— А что? Весьма царская фамилия. Почти Романовы.

— На самом деле мы Вейховен из рода Забирающих магию.

— То-то я думаю, почему на Земле нет магии? А, оказывается, моя жена с тещей постарались.

— Паша, если мы не закроем дар, нашу девочку обязательно найдут, — мама заплакала. — Мы потеряем ее навсегда. Понимаешь? Навсегда. Ее отыщут по всплескам дара.

— Господи, Маша! Я не верю, что в тебе уживается умница-врач и дремучая невежественная женщина? Кто отыщет? Инопланетяне?

— Маги.

— Ну все! Я пошел делать литичку.

Бубен и монотонное пение мешали спать. А спать Саше хотелось больше всего. Скрутиться в кокон одеяла и закаменеть навечно. Тряская дорога здоровья не прибавляла. Мучила жажда, но после воды неудержимо рвало. Папа вытаскивал дочь на обочину дороги и держал ее трясущееся тело.

Вот так каникулы. Собиралась провести их вместе с подругой на даче, где солнце, речка и знакомые ребята, а едет в какую-то Тмутаракань. Из-за непроходимых хлябей пришлось бросить машину, и теперь они всей семьей трясутся в скрипучей телеге.

— Скажите, чтобы она перестала петь! — взмолилась Саша, когда голос старухи стал визгливым. — Дайте мне спокойно умереть!

Она ведь уже не ребенок, ей почти шестнадцать, а ее раздели догола и положили в какую-то поржавевшую лохань с едко-пахнущей грязью.

— Папа, но хоть ты прекрати это!

Его глаза такие печальные. Снял очки, трет их краем несвежей рубахи. Они все выглядят, как беженцы, не первый день проведшие вне цивилизации. Мама плачет, а старуха воет и воет. Позывы рвоты не прекращаются. В Саше веса осталось не более сорока килограмм. Когда температура отпускает, она уже равнодушно рассматривает свои руки. Пальцы будто прозрачные. Если их поднести к лицу, можно через них смотреть на солнце.

— Мама, я умираю, да?

Александра открыла глаза. Почему она забыла ту странную болезнь и поездку к шаманке? Воспоминания детства? Она думала, что увидит себя маленькой девочкой лет четырех-пяти, когда не страшно что-то забыть. Но ей тогда исполнилось шестнадцать…

— Проснулась? — мягкий голос Дюши, его заботливая рука, промокающая салфеткой липкий пот.

— Знаешь, однажды в Шаму я встретила старую вуфянку, — Саше было трудно говорить, болело не только горло, но и все тело. — И она с точностью предсказала, что в Агриде меня ждет смерть.

— Ты испугалась? — Дюша поднял слабую руку подруги и поцеловал кончики пальцев.

— Да. Тогда я не знала, что Смерть может быть прекрасной.

— Я разный.

— Мне бы искупаться, — Алекс поднялась на локти и не смогла скрыть вырвавшийся стон.

— Тебе плохо? — Дюша с беспокойством заглянул в глаза. — Я могу снять все ужасы Бездны одним поцелуем. Закрой глаза.

Лицо Смерти, вновь ставшей неотразимым мужчиной, было близко-близко.

Саша облизала сухие губы. Ее смертельно тянуло поддаться уговорам и снять затаившуюся в теле боль, но она нашла в себе силы покачать головой.

— Нет, спасибо.

— Жаль. Ты в который раз меня прокатываешь.

— У меня есть Рон.

В комнату влетели возбужденная карлица и измученный Гердих. Покрасневшие глаза, отсутствие лоска в одежде. Дюша — снова ангелочек, передавая Сашу на попечение взрослых, сполз с высокой кровати.

Вставала Александра как старуха. С кряхтением, с болью в суставах. Развязать затянутый узел на халате так и не смогли, поэтому просто разрезали ножом.

Тетушка Зира выгнала мужчин и помогла забраться в белокаменную ванну, которую наверняка притащили совсем недавно — она своими позолоченными вензелями и львиными лапами никак не вязалась с грубой кладкой стен.

— Как ты? — спросила Тень, присаживаясь на край чаши.

— Мне перекрыли дар не в детстве. В шестнадцать. А через год в моей жизни появился Хаюрб.

— Простым такое совпадение не назовешь.

Не об этом хотела услышать карлица. Она не в первый раз присутствовала при возвращении жаждущих «Поцелуя Валааха», но никто и словом не обмолвился, что же произошло в Бездне на самом деле. Были слезы, даже затяжные депрессии, но ни намека на случившееся. Чахли, терзали себя, а то и умирали. Молча.

Пока Саша, по шею погрузившись в пену, в наслаждении закрыла глаза, тетушка Зира отвинтила крышку у призрачной бутылки. Несколько капель неслышно плюхнулись в воду.

- Твои родители, наверное, не думали, что кому-нибудь взбрелет в голову раскрыть столь опасный дар. Небось надеялись, что о нем вообще не узнают. Вот и запечатывали навсегда, как сотням наследников Вейховен до тебя. Тут отец своим «не верю» немного подвел вас. Закрой шаманка дар в детстве, он не дал бы такой мощной вспышки, на которую среагирует оборотни, — склянка исчезла в кармане передника.

— Выходит, Хаюрб ждал сигнала?

— Похоже, что хаюрдаги целенаправленно отлавливают одаренных. У Элькассара тоже свои люди почти во всех мирах, но оборотни, выходит, расторопнее.

Квалонка понизила голос, что заставило Сашу открыть глаза.

- Более двадцати лет назад поговаривали, что старый лорд Дафой сумел перевести один очень интересный документ. Он сам проговорился, но позже от своих слов отказался. А потом и вовсе погиб. Мы тогда думали, что от него избавился Элькассар. Сына со снохой тоже убрали, чтобы документ случайно не всплыл. Ведь его так и не нашли.

— Что за документ?

— Вроде бы это был перечень опасных для Агрида родов, написанный собственноручно Элькассаром. И что примечательно, за время его правления на самом деле очень многие семьи перестали существовать. Причины были разные, но как намекал Дафой, многие известные фамилии он видел в том списке. А потом документ исчез.

— А вдруг он попал не в руки Элькассара, а Хаюрба?

Зира вздохнула.

— Плохо, если так. Агрид стал сильным только после нашего здесь появления. Исчезни магия, и королевство вновь раздерут на части.

— Исчезнет магия, и никто не сможет перемещаться из мира в мир, пропадут зерна саара…

— Хаюрб сам пользуется нашими дарами, — Тень поджала губы. — Неблагодарный.

— А может, ему чуждо все, что вы принесли в этот мир? Вы лишили Всемирье естественного развития. Прогресса нет. Столько веков, а у вас даже велосипед не изобрели.

— Зачем велосипед, если есть лорд Ханнор и его амулеты?

— Вот и я о том же.

Гердих и Дюша терпеливо ждали появления женщин. Как два потрепанных голубка на маленьком диванчике.

— Как ты? Пришла в себя? — глаза свекра искали следы пережитого на лице Александры. На память тут же пришел рассказ Валааха о Цвейте.

«Надо бы поделиться с ним. Гердих же наверняка думает, что жена охладела к нему, а тут все иначе. Им бы поговорить».