Ноттингем - Лина Винчестер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Погодите, я осталась с разбитым сердцем и без девственности из-за своего же бикини? Сегодня же отпишусь от «Интимиссими»! Они навсегда лишились клиента.
– В какой момент ты решил, что пора рискнуть и рассказать мне?
– Прозвучит странно, но когда мы лежали тут и ты рассказывала про сюжет той книги, где у всех члены разных температур, а я подумал, что могу пролежать так с тобой, слушая эту чушь хоть целую вечность. Дело не в том, что я чувствую без тебя или рядом с тобой. Дело в том, как я себя чувствую, когда ты смеешься или плачешь, Райли. К слову, в обоих случаях я хочу поцеловать тебя. Если ты улыбаешься, то я тоже, если плачешь, то я хочу испепелить того, кто тебя обидел. Дело просто в тебе. В твоем упрямстве и чувстве юмора. В твоем смехе, веснушках, любви к ужасным книгам и уродливому цвету.
Я смотрю на лаймовую резинку на его запястье и вспоминаю, как Сойер забрал ее у меня перед самым отъездом на озеро Тахо. Он носит ее с тех самых пор, как осознал свои чувства ко мне. И эти чувства были у меня на виду все это время.
– И я бы мог прятать гитару в другом месте, но прятать ее здесь означает, что я лишний раз увижу тебя.
Опустив флакон на стол, Сойер пожимает плечами:
– Я устал притворяться. Устал врать самому себе и прятаться от своих чувств. Поэтому не хочу скрываться. Неделя, две – понятно, но ты просишь месяцы. Я не хочу и не буду играть в эти игры, Райли.
Он поднимается, а мое сердце с грохотом падает.
– Скажешь, если передумаешь, идет? – Склонившись надо мной, он опускает ладонь на мой затылок и оставляет поцелуй на лбу.
Сойер идет к окну, а я, опомнившись, подскакиваю с места.
– Я правда хочу быть с тобой и знаю, что у нас все получится. Сойер, пожалуйста, мне просто нужно немного времени.
Стыдно признаваться в этом даже самой себе, но я слишком близка к тому, чтобы второй раз за день упасть на колени, но теперь уже по собственной воле.
– Оно у тебя есть, Гномик, – отвечает Сойер перед тем, как уйти.
Он не сказал вслух о том, что, пока я не приму решение, мы будем избегать общения. Не сказал, что теперь между нами будет висеть неловкость. Не сказал, что это конец нашей дружбы и только от меня зависит, останемся мы в жизни друг друга или нет.
Не сказал, но мы оба это знали.
Глава 19
Мы с Сойером не общаемся почти две недели, которые кажутся мне вечной пыткой. Для нас это слишком большой срок. И тот факт, что Сойер понял, насколько сильные у него ко мне чувства только тогда, когда мне нужно было уехать на две недели, лишь доказывает это.
Наше общение свелось до дурацких «привет» в школьном коридоре. Больше ничего. Он ждет моего решения, а я жду, когда Каллум сможет вернуться к игре и, возможно, выбросит из головы мысли о шантаже. Пару раз мне хотелось прийти к Сойеру и рассказать обо всем, но я больше чем уверена, что он снова пойдет бить морду Брайту. Это ничем хорошим не закончится.
Мне нужен план. Например, найти компромат на Каллума и разыграть партию вничью. Но дни идут, а идей нет. И я не знаю, сколько готов ждать Сойер.
Зато за эти две недели у Каллума все наладилось. Вокруг него и раньше вились девушки, но сейчас, благодаря фиксирующей повязке на плече, ему уделяют в два раза больше внимания. Все хотят пожалеть Каллума, и он в восторге от этого. Мальчик, обделенный заботой и любовью родителей, наконец-то получает сочувствие, жалость, восторженную похвалу и готовность сделать минет прямо в школьном туалете. Просто так – для настроения, чтобы Каллум не грустил. Не знаю, насколько достоверен последний пункт, но по школе пошли такие слухи.
А вот мне вернуться в школу оказалось сложнее, чем я думала. Впервые в жизни в коридорах Ноттингема меня встречали не приветственные улыбки, а насмешки.
Первую неделю многие парни часто задирали передо мной футболки и звали на бой в душевую. Эти шутки не были обидными, в отличие от озлобленных взглядов после субботнего матча, когда «Северные звезды» всухую проиграли «Желтым койотам» из Флагтауна. Я лишила Ноттингем капитана и лучшего игрока, а значит, и победы.
Выстраивать свою репутацию заново сложно, но я уже сделала это один раз, значит, смогу сделать снова. Меня больше поражает то, что мнение окружающих людей не волнует меня так сильно, как прежде. Конечно, я все еще хочу корону, но после того, что произошло между нами с Сойером, это все словно перестало иметь вес. Какая, к черту, разница, что подумают обо мне люди, если я не знаю, что сейчас делает и о чем думает Сойер?
Я решила полностью уйти в учебу, тренировки и подготовку к Хэллоуину. Конечно, я не забыла о саркастичных комментариях Элисон в сети, поэтому повесила на нее самую ненавистную для нее задачу: надуть сотню оранжевых и черных шаров для украшения спортивного зала.
На днях пришли результаты экзаменов: я набрала на двадцать баллов выше проходного порога. Этого достаточно, но я решила, что буду пересдавать и выбью результат повыше.
Мне нужно больше и лучше. Всегда и во всем.
Особенно на стадионе.
– Беннет, тренировка закончилась двадцать минут назад! – кричит тренер Кинни.
Пот заливает лицо, от этого покалывает кожу и щиплет глаза, сколько бы я ни стирала его рукавом толстовки.
– Еще круг и заканчиваю.
Преодолевать боль в мышцах мне помогает злость. Злость на Каллума и… И на Фелис. Она продолжает трижды в неделю проводить вечера у Сойера, занимаясь игрой на гитаре. Я завидую простой возможности видеться с ним. На мои вопросы Фелис всегда отвечает, что у Сойера все хорошо. Конечно, я не ждала, что она скажет: «Да, Райли, он лежит в обнимку с твоим фото и плачет каждый божий день», но мне стало бы чуть легче, зная, что я не одна, кто страдает в этой ситуации.
Перерывы на ланч стали настоящей пыткой. Чем ближе двери кафетерия, тем тяжелее становится переставлять ноги, а от мысли о том, что ко мне будет приковано
