Птицы небесные или странствия души в объятиях Бога. Книга 1 - Монах Симеон Афонский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В один из сентябрьских дней я получил от матери телеграмму, сообщавшую, что она выехала из Москвы и едет поездом в Душанбе, чтобы повидать меня. Договорившись с Халтуриным о небольшом недельном отпуске, я вылетел самолетом в Душанбе и ожидал маму на железнодорожном вокзале. К этому времени я купил себе недорогой плащ для поездок в город. Потертые джинсы и кеды (в одном из дырки торчал мой большой палец) остались те же, и этот вид я считал нормальным. Когда мама, после объятий, утерев слезы, оглядела меня с ног до головы, то всплеснула руками:
– Боже мой, что это с тобой?
А затем вполголоса стала выговаривать мне:
– Посмотри на кого ты похож! Вытертые с бахромой брюки, борода и эти кеды с дыркой… Особенно палец! Я не могу на это смотреть спокойно! Правда, плащ еще ничего!..
Мы договорились отнести ее вещи на базу, где смотрительница доброжелательно устроила нас в свободных комнатах, а затем отправились в город, чтобы мама сама смогла все увидеть. Душанбе в то время, хотя и являлся столицей республики, но оставался небольшим городком в горной долине, на высоте восемьсот метров, с чудесным видом на заснеженные хребты Гиссаро-Алая. Отличительная черта таджикской столицы состояла в ее необыкновенной уютности. Центр города можно было неспеша обойти пешком, главные магазины и рынки располагались неподалеку. Улицы были украшены платановыми аллеями и высаженными тропическими деревьями, разнообразными цветами и кустарниками. Снабжение столичного города по тем временам было несравнимо с русской глубинкой. Все азиатские республики искусственно прикармливались из Москвы для поддержания «дружественных отношений». Мы купили кое-какие вещи из одежды, а также туфли для меня, которые мама настояла надеть немедленно. Посетили овощные рынки, представлявшие тогда главную ценность южного города. От обилия фруктов, овощей, арбузов, дынь и пряностей разбегались глаза, а дешевизне тогдашних продуктов можно было только изумляться. От изобилия на рынках и в продуктовых магазинах мама пришла в полный восторг, а сухой теплый климат, какой она встретила в Душанбе осенью, и полное отсутствие зимы заставили ее глубоко задуматься.
Вдобавок ее развеселила восточная обходительность продавцов на рынке, так как, зачастую, обычная покупка фруктов перерастала в небольшие восточные сценки. Когда я спрашивал у продавца:
– Скажите, пожалуйста, сколько стоят эти персики? – то в ответ мы с мамой слышали целую серию вопросов:
– Дорогой, куда спешишь? Подожди! Ты откуда? Это твоя мама? Как живешь? Кем работаешь? Значит, говоришь, персики? Уступлю, бери, сколько надо!
И верно: и уступят, и сверху добавят. Так было и, увы, вряд ли будет когда-нибудь еще…
До вечера мы гуляли по городу и он очень понравился маме, а нарядные одежды таджичек и их лица ее чрезвычайно умилили:
– Какие здесь красивые девушки! У всех длинные сросшиеся на переносице брови, каждая просто красавица! – она вздохнула, искоса поглядывая на меня.
Постояли мы и в душанбинской церкви, в которой мама все внимательно осмотрела и, купив свечей в крохотной свечной лавочке, поставила их у иконы Николая Угодника. В один из дней мы выезжали в горное курортное ущелье, но горы произвели на нее угнетающее впечатление: ей все время казалось, что ущелье может сомкнуться, а скалы внезапно обрушиться.
Неделя пролетела быстро и мама, радостная от нашей встречи и от знакомства с понравившемся ей городом, уехала, взяв с меня обещание продолжать переписку. Она попрощалась со мной, очень довольная тем, что я провожал ее в новых брюках и новой обуви. По возвращении в Гарм, я снова окунулся в жизнь людей, занятых научными поисками и открытиями, принимая в них посильное участие, но, в основном, присматриваясь к местам, где мне бы удалось поселиться, чтобы полностью отдать себя молитве. Больше всего в этих поисках влек меня Памирский тракт. Я строил романтические планы, не ведая приближающегося испытания, ставшего моим первым серьезным жизненным уроком.
Сердце, истерзанное скитаниями, испытывает сильные мучения, не находя себе места в этом переменчивом мире, не ведая пока еще, что только в Господе находится ее покой и совершенное отдохновение от всех забот и тревог. Кроткая душа плачем выражает свои стенания, а гордая – изрыгает проклятия всему, что существует. Тяжко оставаться наедине с самим собой, не находя нигде места, куда можно уйти от самого себя. Непросто открыть душе, что единственное место, где она может найти цель и смысл своего существования, – это Бог, Который живет в ней самой. В этот период лишь вера укрепляет ее, а надежда дает ей возможность жить, уповая на милость Божественного Промысла.
ЖИЗНЕННЫЙ УРОК
