Король сделки - Джон Гришем

Когда удалось наконец перейти к делу, он изложил историю своего участия в иске по дилофту, начав со знакомства с Максом Пейсом и закончив визитом агентов ФБР. О тарване он не упомянул, но, если бы понадобилось, рассказал бы и об этом. К его удивлению, Бэттл не делал никаких записей. Просто слушал, хмурясь и куря трубку, порой глубоко задумывался, глядя в сторону, но понять, о чем именно, было решительно невозможно.

– Этот украденный доклад, который был у Макса Пейса... – сказал он, сделал паузу, выпустил дым и продолжил: – Вы уже располагали им, когда продавали акции и заводили дело?

– Разумеется. Должен же я был быть уверен, что смогу доказать ответственность фармацевтической компании, если дело дойдет до суда.

– Тогда вы виновны: это использование конфиденциальной информации в жульнических целях. Пять лет в каталажке. Только скажите мне, как федералы смогут это доказать?

Когда замершее сердце Клея снова начало биться, он предположил:

– Ну, наверное, Макс Пейс может им рассказать.

– Кто еще знал о докладе?

– Пэттон Френч, вероятно, еще один-два из его парней.

– Френчу известно, что доклад был у вас до того, как вы завели дело?

– Не знаю. Я ни разу не говорил ему, когда именно получил доклад.

– Значит, Макс Пейс – единственный, кто может вас выдать.

История была проста. Клей подготовил иск по дилофту, но не хотел регистрировать его, пока Пейс не предоставит ему надежных доказательств. Они даже несколько раз поссорились из-за этого. Наконец в один прекрасный день Пейс явился с двумя пухлыми папками, бросил их на стол и сказал: «Вот, но получили вы это не от меня». И тут же ушел. Клей просмотрел материалы, потом попросил университетского приятеля высказать свое экспертное мнение. Приятель – известный врач из Балтимора.

– А этому врачу можно доверять? – спросил Бэттл.

Клей не успел раскрыть рот, как Бэттл помог ему с ответом:

– Это самый важный момент, Клей. Если федералам неизвестно, что вы уже располагали секретным докладом, когда продавали акции, они не смогут привлечь вас за мошенничество. У них, разумеется, есть сведения о ваших биржевых операциях, но самого по себе этого недостаточно. Они обязаны доказать, что вы к тому времени располагали секретной информацией.

– Может, мне поговорить со своим балтиморским приятелем?

– Нет. Если федералы о нем знают, телефоны могут прослушиваться. Тогда вы отправитесь в тюрьму не на пять, а на семь лет.

– Ради Бога, перестаньте это повторять.

– А если федералам о нем неизвестно, то вы можете сами их к нему привести. Возможно, за вами следят. Вероятно, записывают ваши телефонные разговоры. Я бы закопал этот доклад и стер все относящиеся к нему файлы на тот случай, если будет выписан ордер на изъятие документов. А также молился бы, чтобы Макс Пейс оказался мертв или прятался где-нибудь в Европе.

– Что-нибудь еще? – Клей готов был начать молиться уже сейчас.

– Поезжайте к Пэттону Френчу и убедитесь, что в отношении доклада ниточки не ведут к вам. Судя по всему, дело о дилофте еще только начинается.

– Вот и они так сказали.

Обратный адрес был адресом тюрьмы. Хотя многие бывшие клиенты Клея сидели, человека по имени Пол Уотсон он припомнить не мог. В конверте лежал один-единственный листок. Текст был аккуратно набран на компьютере.

Уважаемый мистер Картер!

Вероятно, Вы помните меня как Текилу Уотсона. Я сменил имя, поскольку прежнее мне теперь не подходит. Я каждый день читаю Библию и больше всего люблю апостола Павла, поэтому и взял его имя, на что получил официальное разрешение.

Не могли бы Вы оказать мне услугу? Если у Вас есть возможность связаться с семьей Пампкина, пожалуйста, передайте им, что я очень сожалею о случившемся. Я молился Богу, и Он простил меня. Мне стало бы гораздо легче, если бы и семья Пампкина могла меня простить. Мне все еще не верится, что я мог вот так просто убить его. Мне кажется, что это не я стрелял, а вселившийся в меня дьявол. Но мне все равно нет оправданий.

Я по-прежнему не употребляю наркотиков. Здесь в тюрьме этого добра полно, но Господь хранит меня от искушения.

Было бы здорово, если бы Вы мне написали. Нельзя сказать, что я получаю много писем. Мне жаль, что Вы перестали быть моим адвокатом: вы казались мне очень уравновешенным человеком.

С наилучшими пожеланиями,

Пол Уотсон.

– Подожди, Пол, – пробормотал Клей. – Мы еще можем стать сокамерниками.

Его напугал внезапно раздавшийся телефонный звонок. Это была Ридли, она звонила с Сент-Барта, хотела вернуться домой. Не мог бы Клей завтра послать за ней самолет?

Конечно, дорогая. Какие проблемы? Всего три тысячи в час. Четыре часа туда, четыре обратно – итого двадцать четыре тысячи за короткий перелет. Но по сравнению с тем, что она тратила там, на вилле, это была капля в море.

Глава 35

Одни живут за счет утечки информации, других она убивает. Клей играл в эту игру неоднократно – сообщить репортеру некую вожделенную сплетню «не для печати», потом чопорно заявить: «Без комментариев», – и эта реплика будет напечатана несколькими строками ниже той грязи, которую репортер выльет «от себя». Еще недавно это было развлечением, теперь стало источником мучений. Клей не мог даже представить себе, кто следующий захочет поизмываться над ним.

Все происходило неожиданно. Корреспондент «Пост» позвонил в контору Клея, был переадресован к достопочтенному Заку Бэттлу, явился к нему, получил стандартные ответы, после чего Зак по телефону дал Клею полный отчет о состоявшемся интервью.

Статья была напечатана в столичном выпуске на третьей полосе, что само по себе радовало после тех нескольких месяцев, когда героические, а потом скандальные истории о Клее не сходили с первых полос. За недостаточностью событий нужно было чем-то заполнять газетные страницы. Портрет Клея, крупный заголовок – «КОРОЛЬ СДЕЛКИ ПОД СЛЕДСТВИЕМ». «Согласно пожелавшему остаться неназванным источнику...» Далее приводилось несколько высказываний Зака, исходя из которых Клея можно было счесть еще более виновным, чем он был на самом деле. Картер припомнил, что не раз читал подобное прежде: Зак всегда все отрицал, увиливал, обещал бескомпромиссную защиту, и всегда его клиентами были самые крупные жулики города. Чем крупнее был жулик, тем быстрее бежал он в контору Зака Бэттла. Клею даже пришло в голову – к сожалению, впервые, – что, быть может, он нанял не того адвоката.

Он читал статью дома, слава Богу, в одиночестве, поскольку Ридли отбыла на день-другой на «свою» квартиру, которую снимал для нее Клей. Она хотела, чтобы оба они чувствовали себя свободными, для чего каждому нужно было отдельное жилье, а поскольку ее прежняя квартирка казалась ей теперь слишком тесной, Клей согласился оплатить для нее более симпатичное убежище. Как выяснилось, любовь к свободе потребовала и третьего места – виллы на Сент-Барте, о которой Ридли говорила «наша».

Впрочем, красотка не читала газет. В сущности, она вообще мало что знала о проблемах Клея. Она все больше сосредоточивалась на том, чтобы тратить деньги своего мужчины, не вдаваясь в способы, которыми тот их зарабатывает. Если она и читала статью на третьей полосе, то не обмолвилась о ней ни словом. Как и Клей.

С каждым днем Клей все больше осознавал, сколь ничтожно количество людей, которым он небезразличен. Как-то позвонил однокурсник, чтобы подбодрить его, вот, пожалуй, и все. Клей был благодарен приятелю за звонок, но он слабо его утешил. Где же остальные друзья?

Хотя Клей строго запрещал себе думать о Ребекке и Ван Хорнах, ему никак не удавалось забыть о них. Можно не сомневаться, что, когда его короновали как нового Короля сделки, они зеленели от зависти и кусали локти. Казалось, было это всего несколько недель назад. Интересно, что они думают теперь? «Мне все равно», – повторял он себе снова и снова. Но если так, почему он не мог выкинуть их из головы?

Как-то утром неожиданно приехала Полетт Таллос, ее появление взбодрило Клея. Выглядела она потрясающе – несколько фунтов веса долой, дорогой, изысканный гардероб. Вот уже несколько месяцев Полетт путешествовала по Европе, ожидая, когда развод будет окончательно оформлен. Разумеется, Полетт наслушалась сплетен о Клее и была встревожена. Во время долгого обеда, за который, кстати, платила она, мало-помалу выяснилось, что беспокоит ее и собственное будущее. Ее доля трофея от дилофта составляла чуть больше десяти миллионов, и она хотела знать, не коснутся ли нынешние неприятности и ее. Клей заверил, что ни в коем случае, она ведь была в фирме не партнером, когда заключалась сделка, а всего лишь служащей. На всех документах стоит только его подпись.

– Ты поступила умно, – сказал Клей, – взяла деньги и убежала.

– Я чувствую себя виноватой.