Французский палач - Крис Хамфрис

Это был день Палио.

Но в конюшне дома Лукреции, в самом сердце контрады «Скорпион», думали не о деньгах — там думали о том, как бы выжить. Жеребец, на которого возлагали надежды столь многие, стоял в своем стойле без внимания, потому что один из братьев Лукреции был его тренером, а ее племянник — наездником. Они тоже сидели на полу конюшни, слушая повествование о ночи ужасов в подземелье дворца.

Когда Мария-Тереза закончила рассказывать свою историю, по ее щекам снова текли слезы. Она утерла их ладонью свободной руки — второй она крепко держалась за единственную руку своего спасителя. Она не выпускала ее почти с того самого мгновения, как они вышли из озера. Фуггеру это было невыразимо приятно, и он даже не пытался высвободиться. За всю свою жизнь он еще не держал руки женщины, не считая собственной матери. А мать не вызывала в нем таких странных и сложных чувств. Жизнь, которую Фуггер видел в этой девочке, ее невинность и чистота — и в то же время сила ее эмоций, — все это оказывало на молодого человека настолько мощное воздействие, что он ощущал себя листом чистой бумаги, на которой еще ничего не написано. Бесконечное позорное прошлое отныне отменялось. Словно не было долгих лет падения, не было бесконечных ночей, когда он отчаянно пытался выжить в отбросах под виселицей. Он заново ощущал себя живым. Фуггер, конечно, замечал взгляды, которые бросали на него ее родственники, но эти взгляды не были враждебными. Просто любопытными. Единственное, что отвлекало его от прикосновения руки Марии-Терезы, было его зеркальным отражением: напротив него Бекк сжимала руку старика.

Он смотрел на своего товарища — и вспоминал женское тело, поспешно скрытое под мужской одеждой. Фуггер хранил относительно увиденного полное молчание. Он понимал: если кто-то пошел на такие ухищрения, чтобы скрывать, кто он на самом деле, то на это существуют веские причины. Альбрехту Фуггеру слишком хорошо было известно о причинах, которые заставляют прятать истинное лицо под маской. Он подождет, пока не настанет время узнать… ее.

Бекк на мгновение оторвала взгляд от отца, которого не видела уже десять лет, и встретилась глазами с Фуггером. И тоже вспомнила. Это ее беспокоило. Однако она уже достигла своей цели, ради которой отказалась от собственной личности. Она желала обнять отца. И это совершилось. Шепотом она попросила Авраама не выдавать пока ее тайны, хотя и не понимала, зачем ей это понадобилось. Разве что сейчас не время снова становиться собой. Слушая Лукрецию, Бекк понимала, что опасность еще не миновала.

— Я была на улицах. Предлагают княжеский выкуп за поимку живым вот этого джентльмена, — ведунья указала пальцем на Авраама. — И за остальных — чуть поменьше. Все ворота закрыты и тщательно охраняются. Город наводнили шпионы церковников и городских властей. Меня саму раз спросили, не знакома ли я с женщиной, которая разыскивает украденную девственницу. Рано или поздно кто-нибудь возьмет деньги и заговорит.

Мария-Тереза тихонько подала голос:

— Мы не можем их выдать, мама. Без них я умерла бы. И я скорее умру, чем их отдам.

— Никто не говорит о том, чтобы их выдать, девочка. Но как нам их спасти?

Бекк спросила:

— Неужели все ворота закрыты?

— Все, кроме ворот Писпини. Но стражники осматривают всех, кто хочет уехать. У них есть ваше подробное описание. — Лукреция подошла к жеребцу и потрепала его по холке. — А что, если мы вас разделим? Дождемся вечернего празднества. Даже стражники к этому времени напьются.

— Мы не станем разделяться, — сказал Фуггер и посмотрел на Бекк. Та кивнула, на секунду встретилась с ним взглядом, покраснела и отвела глаза. — Нам надо попасть в Монтепульчиано. Там мы должны встретиться с нашим товарищем, а тем временем его друг пустит нас к себе на постоялый двор.

— Монтепульчиано — это тоже за городской стеной. Говорят, что на его холмах скрыты истоки многих ручьев, которые дают Сиене воду. Источником… — Лукреция внезапно замолчала. — Резервуары, Джузеппе! Что ты скажешь?

Ее брат потер щеки, заросшие седой щетиной.

— Возможно. Я не спускался туда уже много лет.

— А я спускалась! — Мария-Тереза взволнованно подалась вперед. — Джованни в прошлом году водил меня туда играть.

Джузеппе отвесил своему сыну-наезднику затрещину.

— Резервуары? — спросил Фуггер.

— Примерно двести лет тому назад, во время чумы, богачи нашего города пожелали иметь источник воды, который мы, простолюдины, не могли бы осквернить! — Лукреция сплюнула на пол. — Они построили эти камеры, туннели, подземные каналы, по которым вода приходила только к ним. А потом нашли другие источники, и тот водоток пришел в упадок. Русло, по которому вы попали в озеро, наверное, входило в эту систему. Говорят, некоторые туннели ведут наружу, в направлении Монтепульчиано.

Фуггер тоже подался вперед:

— Говорят?

— Насколько мне известно, никто не проходил их до конца. Но по ним до сих пор течет вода. А что втекает внутрь…

— Должно и вытекать. — Бекк встала. — Мы пойдем по водотокам. Я не намерена оставаться здесь, чтобы меня изловили, как хорька в капкане.

— Постой-ка! — Фуггер тоже встал. — Я только что дал клятву самому себе. Вы все меня слышали. С тех пор не прошло и трех часов. Больше никакой воды. Никогда. И вы хотите, чтобы я отправился в целый мир воды?

— Но там же буду я! — Мария-Тереза посмотрела на Фуггера сияющими глазами. — Я проведу тебя по всем туннелям. Там много переходов. Если и придется плавать, то совсем немного.

— Меня тревожит это «немного».

Пожатие пальцев девушки несколько его успокоило, но уже следующие ее слова нарушили это хрупкое спокойствие:

— Проблема в том, как в них попасть. Мы с Джованни знаем только один вход. Но он — в людном месте.

— И где же?

За девушку ответила Лукреция:

— На пьяцца дель Кампо.

Фуггер задохнулся:

— Но разве не там проводят эту штуку — Палио?

Лукреция улыбнулась:

— Именно там «эта штука» начинается и заканчивается. Бой быков был вчера, кулачный бой — сегодня утром. А в полдень оттуда на улицы выпустят коней.

— Хорошо. — Бекк уже стояла, опоясываясь пращой. — Нам все равно пришлось бы пойти на Кампо. Я оставил у одного лавочника наши мешки и Фенрира.

— Ты в своем уме? — вскрикнул Фуггер. — Это же рядом с дворцом Чибо! Он… они все… будут там!

Лукреция все так же широко улыбалась.

— За мою долгую жизнь, — сказала она, — я обнаружила, что прятаться легче всего у всех на глазах.

Джузеппе уже вывел жеребца из стойла и начал его взнуздывать. Лукреция ненадолго удалилась и вернулась с масками и костюмами. Раздав их присутствующим, она объявила: