Николай I - Дмитрий Олейников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ещё одна серьёзная ошибка Николая заключалась в убеждении, что союз двух извечных противников — Англии и Франции — невозможен. Вся эпоха Наполеоновских войн прошла под знаком противостояния этих держав. При этом Николай понимал, что воцарившийся в 1852 году во Франции Наполеон III будет жаждать самоутверждения путём военных побед по примеру дяди, Наполеона I. Николай понимал, что Россия — прекрасный объект для реванша за 1812 год как символ поражения нации в Наполеоновских войнах. Николай не признавал новоиспечённого французского монарха равным себе (как некогда Александр I не признавал Бонапарта) и упорно отказывался называть французского императора в посланиях «братом», как того требовал этикет, а ограничивался обращением «мой друг», чем приводил Наполеона III в бешенство.
Конфликты между православными и католиками по поводу прав на Святые места в Палестине (подвластной Турции территории) фактически отражали конфликт между русским и французским покровителями местных христиан. А поскольку Турция явно отдавала предпочтение католикам и Франции, русский православный царь получил возможность выступить с требованиями восстановления прежних прав и привилегий православной общины в Палестине.
Эти требования зимой 1853 года повезла в Стамбул (на тогдашнем чуде техники — пароходе-фрегате «Громоносец») русская миссия во главе с потомком петровского сподвижника, морским министром князем Александром Сергеевичем Меншиковым. Меншиков вёл переговоры в ультимативном, не терпящем возражений тоне. Он даже позволил себе нарушить дипломатические приличия, показывая, что война России не страшна. Действительно, к 1853 году Николай довёл общую численность своих вооружённых сил до 1 миллиона 365 тысяч 786 человек. В русском флоте было 512 кораблей и 90 тысяч 985 человек[474]. Император говорил: «У меня миллион штыков, прикажу моему министру — и будет два, попрошу мой народ — будет три»[475].
Меншиков и Николай не знали, что за спиной Турции стоит Англия, и английский посол Редклиф, именовавшийся в дипломатической переписке как «второй султан», дирижирует всем ходом переговоров. При этом внешне Англия поддерживала показной нейтралитет (за это её в России позже прозовут «коварный Альбион»). Одновременно Наполеон III инструктировал своего посла в Стамбуле: французский флот отправлен к турецким берегам для того, чтобы на любую попытку России к началу боевых действий ответить объявлением войны.
Весной 1853 года обе стороны русско-турецких переговоров упёрлись в своих позициях по главному вопросу. Николай требовал законодательно оформить право покровительства русского императора над православным населением Турции — так же, как это было сделано относительно покровительства Франции над католиками. Турция утверждала, что речь идёт о многомиллионном населении, и оформление такого права будет явным вмешательством в турецкие внутренние дела. В мае пароход «Громоносец» с русским посольством отплыл обратно в Одессу. Это означало дипломатический разрыв.
В июне Николай решил «припугнуть» турок. Он приказал ввести русские войска в вассальные по отношению к Турции Дунайские княжества. Он уже оккупировал их в революционном 1848 году, но тогда это было воспринято европейским сообществом и самой Турцией как нормальная мера защиты региона от революции. Теперь это было нарушением границы, а значит, — удобным поводом к войне. «Мы и теперь готовы остановить движение наших войск, если Оттоманская Порта обяжется свято соблюдать неприкосновенность Православной церкви», — официально заявил Николай. А в частном письме раскрывал свои намерения: если турки откажутся от его требований, он пригласит Австрию занять Сербию и Герцеговину, объявит их независимость, «и вероятно будут везде бунты христиан, и настанет последний час Оттоманской империи»[476].
Всё лето 1853 года прошло в тщетных попытках снять напряжение дипломатическими путями. Уполномоченные представители европейских государств — Англии, Австрии, Пруссии и Франции — заседали в Вене, чтобы найти приемлемые для всех условия урегулирования конфликта. Время шло, русские войска стояли у Дуная, а Турция не соглашалась на признание особых прав для православных.
В начале осени Николай тайно отправился на свидание с молодым австрийским императором. 13 сентября возле Оломоуца его встретил «жидкий белокурый юноша» — 23-летний австрийский император Франц Иосиф. Николай обнял его и расцеловал: он испытывал к молодому австрийскому императору отцовские чувства. Грянула череда смотров, парадов, спектаклей и, главное, переговоров. Из них Николай вынес уверенность в том, что Австрия поможет склонить Турцию к принятию российских требований. Встреча императоров переместилась в Варшаву, потом в Потсдам, где гостей принимал прусский король. Единение трёх монархов казалось столь же прочным, как 40 лет назад, после победы над Наполеоном.
Вера Николая в союзников была неколебима. Он и не подозревал, что в то же самое время Франц Иосиф писал матери: «Наше будущее на Востоке, и мы загоним мощь и влияние России в те пределы, за которые она вышла только по причине слабости и разброда в нашем лагере. Медленно, желательно незаметно для царя Николая, но верно мы доведём русскую политику до краха. Конечно, нехорошо выступать против старых друзей, но в политике нельзя иначе…»[477]
Свои планы строил и британский министр, а потом и премьер-министр, лорд Пальмерстон: «Аландские острова и Финляндия возвращаются Швеции; Прибалтийский край отходит к Пруссии; королевство Польское должно быть восстановлено как барьер между Россией и Германией (не Пруссией, а Германией); Молдавия и Валахия и всё устье Дуная отходит Австрии, а Ломбардия и Венеция от Австрии к Сардинскому королевству; Крым и Кавказ отбираются у России и отходят к Турции, причём на Кавказе Черкессия образует отдельное государство, находящееся в вассальных отношениях к Турции»[478].
Первого октября Николай вернулся в Царское Село. Там его ждали неутешительные известия. Во-первых, Британия и Франция не согласились с выработанными в Вене предложениями о примирении и их эскадры вышли к Босфору. Во-вторых, 27 сентября командующий войсками в Дунайских княжествах Горчаков получил жёсткий ультиматум от турецкого командующего Омер-паши: очистить занятые территории в две недели.
В октябре 1853 года турецкий султан объявил о состоянии войны с Россией. Боевые действия начались с того, что в ночь на 16 октября турки захватили и уничтожили таможенный пост Святого Николая на Кавказском побережье.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});