Мираж Золотого острова - Тим Северин

— Дело плохо, — сказал Дан.

Стоило судну качнуться, как из щелей между досками выхлестывали струйки воды.

Друзья вернулись на палубу, и Гектор попробовал маневрировать с помощью румпеля. Но слушался корабль плохо. Он быстро превращался в груду бесполезного дерева и металла.

— Не знаю, сколько еще он продержится на плаву, — покачал головой Гектор.

— Сколько осталось до Тидоре?

— Еще сотня лиг, а может, и больше.

Дан посмотрел в ту сторону, куда дул ветер. Крупная серая морская птица, альбатрос, носилась над океаном. Ее совершенно не пугала буря, своими огромными крыльями она едва не касалась воды.

— Нет, столько кораблю не продержаться, — с уверенностью сказал мискито.

Гектор вернулся к вычислениям, снова и снова прикидывая расстояние до ближайшей земли. Они ведь могли и отклониться от курса благодаря океанским течениям, кроме того, он сомневался в точности карты, которую дал ему Флюкт. Он снова с завистью вспомнил, как точно вел свое каноэ шаман-чаморро.

— Самое лучшее, что можно сделать, — наконец сказал он, — это выброситься кораблем на берег, как только увидим хоть какую-то землю.

По трапу к ним поднялась Мария. Теперь она ходила с непокрытой головой. Ее корсаж и юбка измялись и запачкались, так что она нашла просторную мужскую рубаху и носила ее как платье, закатав рукава до локтей. На ее лице читалась невероятная усталость. Все время на борту «Вестфлинге» Мария проводила с больными в кубрике.

— Два трупа, — просто сообщила она.

— Надо немедленно сбросить их за борт, — сказал Гектор, зная, что кажется ей бессердечным.

— Тогда, пожалуйста, сделай это, — сказала она и отвернулась.

Он услышал упрек в голосе девушки и ответил, сам того не желая, довольно сухо:

— Мария, каждый час, который мертвые тела пробудут на борту, — это риск распространения болезни. Кроме того, их вид плохо действует на больных.

Она резко повернулась. В глазах ее блестели слезы.

— Это плавание так хорошо начиналось. Когда мы отправились в путь вместе с чаморро, я была так взволнована и полна надежд. Но последние несколько дней — настоящий кошмар. Все, что мы делаем, совершенно бесполезно.

Гектора охватило чувство полной беспомощности. Он боялся признаться ей, до какой степени плохи их дела, рассказать, что корабль вот-вот затонет.

— Мария, мы все должны запастись терпением… Ведь в Аганье ты сумела перетерпеть. Все изменится, обещаю.

Он сам понимал, что его слова звучат жалко. Это просто слова.

Она приложила ладонь к щеке. Гектор не понял — утереть слезу или капли дождя. Дан тактично отошел на почтительное расстояние.

— В Аганье все было по-другому, — сказала она. — Я знала, что рано или поздно все кончится, так или иначе. Но теперь, после того, как я позволила себе надеяться… После надежды гораздо труднее переносить разочарование.

— Мария, ты сделала все, что могла, чтобы спасти этих двоих. Но они были смертельно больны, когда мы ступили на борт. Я обещаю тебе, что мы пристанем, как только увидим сушу. Если тебе удастся остальных высадить на берег живыми, они выздоровеют.

— Сколько еще ждать?

— День или два — самое большее.

— Дай бог, чтобы это была правда, — сказала Мария, повернулась и отошла к ограждению. Там она встала, глядя на море и вцепившись в мокрый планшир так, что побелели костяшки пальцев.

Гектор кивнул Дану, и они вместе спустились в кубрик. Там по-прежнему был нездоровый запах и сырость, но стало гораздо чище, чем раньше. Больные лежали на матрасах, на койках или на полу. Гектор огляделся, ища глазами умерших. Один из больных приподнялся на локте и молча смотрел в сторону. По направлению его взгляда Гектор понял, куда идти. Два тела лежали на полу, с головой укрытые одеялами. Не говоря ни слова, Гектор взялся за ближайший конец одного из тюков, а мискито — за другой. Вместе они вытащили труп на палубу. Ноша казалась легкой. Им оставалось всего несколько шагов до дыры в фальшборте, которую они проделали, когда сбрасывали пушки.

— Погоди-ка, — сказал Дан.

Друзья аккуратно положили тело на палубу.

Жака было не видать, но Штольк заметил, что они делают, и подошел к ним.

— Не хотите прочитать молитву, прежде чем мы сбросим его в воду? — спросил у голландца Гектор.

— Я не пастор, — хмуро ответил тот. — Лучше я помогу перенести второго.

Штольк и Гектор принесли из кубрика второй труп. Дан отлучился в трюм и вскоре появился с веревками и двумя балластными камнями.

— Они нам больше не понадобятся, — сказал индеец, обвязал оба булыжника веревкой и прикрепил к ногам умерших.

Как только это было сделано, они без церемоний сбросили трупы за борт. Все дело заняло не больше пятнадцати минут. Подняв глаза, Гектор увидел, что Мария до сих пор стоит у ограждения полуюта, спиной к палубе. Девушка промокла насквозь, одежда облепила тело. Она по-прежнему очень крепко держалась за планшир.

К счастью, на следующий день дождь прекратился, видимость улучшилась и на горизонте по правому борту появилось какое-то темное пятно. Сначала оно было столь размытым, что его можно было принять за край облака, но через несколько часов стало очевидно: это — земля.

— И что ты видишь? — спросил Гектора Жак.

Они стояли на квартердеке, глядя на эту неясную тень. Море успокоилось, и стало еще заметнее, что «Вестфлинге» почти не движется.

— Трудно сказать. Но мне кажется, что это Острова Пряностей, возможно, северная оконечность Джилоло.

Гектор перевел взгляд на небольшой желто-коричневый островок плавучих водорослей, приткнувшихся к борту судна.

— Если не ошибаюсь, нас отнесло южнее, чем я рассчитывал, и надежды добраться до Тидоре у нас больше нет. Во всяком случае, когда корабль в таком состоянии.

Водоросли почти не двигались. «Вестфлинге» тоже практически стоял на месте.

— На Джилоло есть порт? — спросил Жак.

— Если верить карте Флюкта, есть, но на другой стороне. О восточном побережье острова известно очень мало. Тем не менее предлагаю пристать к берегу. По крайней мере, можно будет перенести больных на твердую землю.

— А если там скалы и рифы?

Гектор пожал плечами:

— У нас нет выбора.

Медленно, отчаянно медленно, «Вестфлинге» приближался к земле. Ветер дул слабый, он едва наполнял паруса, теперь только течение несло судно. Берег проплывал мимо, низкий, невыразительный, покрытый густой тропической растительностью. К счастью, барьерного рифа здесь не оказалось. Судно уже так глубоко погрузилось в воду, что совсем не слушалось руля. Тем, кто был на борту, оставалось только ждать.