Девять правил соблазнения - Сара Маклейн

Она зажмурилась и, покачав головой, прошептала:

— Нет. Да. Я чувствую... Я хочу... — Она посмотрела ему в глаза. — Я хочу больше. Я хочу все. Я хочу тебя. Пожалуйста.

Острейшее чувство, открыто выраженное этими словами, подвело его к самому краю напряжения, но Гейбриел не позволил себе испортить это ее первое вкушение телесной страсти.

— Калли... — прошептал он, — сейчас тебе будет немного больно. Я не могу этого изменить.

— Я знаю, — задыхаясь, произнесла она. — Это не важно.

Он поцеловал ее: его язык двигался медленно и ищуще, неторопливо поглаживая нежную кожу, словно в их распоряжении было все время мира.

— Это важно для меня, — прошептал он, — но я возмещу тебе эту боль.

Покачиваясь, Ралстон прижался к ней, потом неторопливо вошел, осторожно продвигаясь вглубь, давая ей возможность привыкнуть к новому ощущению.

А когда Калли рванулась ему навстречу, он приподнял бедра и сильным толчком вошел на всю глубину. От резкой, но несильной боли она коротко вскрикнула, и Ралстон прошептал, покрывая поцелуями ее лицо:

— Прости меня.

Калли открыла глаза и встретила его взгляд со слабой улыбкой.

— Нет... это не... не так больно. — Она наклонила голову, словно прислушиваясь к собственным ощущениям. — Так это оно и есть?

Гейбриел негромко издал нервный напряженный смешок.

— Это даже и близко не похоже на то самое.

— О. — Она слегка двинула бедрами, и пришел его черед охнуть.

— О... это вполне... — Она снова подвинулась, и он остановил ее бедра своими сильными руками, зная, что не сможет сдержаться, если она продолжит свои движения.

— В самом деле, — прошептал он, обхватывая губами сосок. — Вполне.

После нескольких долгих минут, наполненных разнообразными ласками, Калли начала двигаться под ним, приноравливаясь к ритму его энергичных толчков. Стиснув зубы от удовольствия, которое разливалось по всему ее телу, Калли начала негромко постанывать, и от этих стонов, которые скорее напоминали мяуканье котенка, Ралстон пришел в настоящее неистовство. Никогда в жизни ему так сильно не хотелось достичь высвобождения; никогда так сильно не хотелось ему продлить это мгновение, доставить своей партнерше то удовольствие, которого она заслуживала.

— Гейбриел, — вскричала она, — мне нужно...

— Я знаю, — прошептал он ей на ухо, — знаю, что тебе нужно. Посмотри на меня, императрица. Я хочу видеть, как ты дойдешь до конца. Я хочу видеть, как ты вместе со мной переступишь рубеж.

— Я не могу... я не знаю... как.

Калли металась, тяжело дыша и неистово запрокидывая голову.

— Мы откроем это вместе.

И они это сделали. Свернувшееся внутри ее тугим кольцом напряжение высвободилось, и она судорожно выгнулась, ее мускулы сжимались вокруг его естества идеальными оковами и, как единое целое, двигались в сладком непереносимом ритме. Она выкрикнула его имя и ногтями впилась в его плечи. Ралстон, замерев и стараясь даже не дышать, наблюдал, как слабеет Калли, достигнув своего пика.

И только тогда, когда она полностью получила свое удовольствие, он взял свое, последовав за ней с силой, которой никогда не испытывал прежде. После этого Ралстон, тяжело дыша, упал на нее, и теперь ее грудь вздымалась и опускалась в унисон с его грудью.

Они лежали так несколько минут, и вот их дыхание выровнялось, и Ралстон, приподнявшись на локтях, посмотрел на лежавшую под ним Калли. И когда он смотрел на ее порозовевшую, с крохотными бисеринками пота кожу, видел ее удовлетворенную улыбку и слегка прикрытые отяжелевшими веками глаза, Ралстон вдруг неожиданно понял, что никогда не испытывал ничего подобного... никогда не встречал такую женщину. Такую открытую и свободную... Не знал никого, кто способен с таким желанием отдавать и воспринимать страсть. Ралстон обвел взглядом ее тело, обнаженное и прекрасное, купавшееся в золотом мерцающем свете камина, и желание вновь проснулось в его чреслах. Ему хотелось вновь овладеть ею. Немедля. Конечно, ей, должно быть, немного больно...

От этой мысли он вздрогнул как от ушата холодной воды.

«Боже мой! Она была девственницей, а я обошелся с ней как с обычной...»

Он покачал головой при мысли об этом, не желая заканчивать фразу. Сейчас Ралстон был противен самому себе. Калли доверилась ему, а он этим воспользовался. И где, черт побери! В мужском клубе! Боже, что же он натворил?

Когда до него дошел весь непоправимый кошмар произошедшего, Ралстон непроизвольно скрипнул зубами.

Калли услышала.

— Что-то не так?

Эти слова вернули его к реальности, и оказалось, что он не смеет посмотреть в глаза Калли. Так и не подняв глаз, Ралстон поцеловал ее в плечо и сел, отметив про себя, как не хочется ему отрываться от теплого и исполненного желания тела.

Он начал одеваться. Калли некоторое время вопросительно смотрела на него, потом потянулась к своей одежде. Он старался не смотреть на нее, но когда Калли отвернулась, чтобы надеть брюки, Ралстон понял, что это выше его сил. Он сгорал от желания снова прикоснуться к ней, опять заключить в свои объятия и вновь почувствовать, как ее нежная плоть раскрывается под напором его твердости.

Тряхнув головой, чтобы отделаться от фривольных мыслей, он начал завязывать галстук, краем глаза заметив, что Калли натянула рубашку, не перевязав грудь.

Она повернулась, чтобы взять свой жилет, и на мгновение встретилась с ним взглядом. Ралстон заметил печаль в ее глазах. Она уже сожалела о том, что произошло.

Наклонившись, он поднял холщовые полоски и разгладил в своих пальцах.

— Это тебе нужно?

— Нет, — мягко ответила она. — Твой плащ достаточно просторный, он все скроет...

Гейбриел свернул холст и, аккуратно засунув под жилет, нагнулся, чтобы поднять валявшийся на полу смокинг. И в этот момент он заметил лежавший под ним небольшой листок бумаги — тот самый, который заставил их ринуться в это безумное предприятие.

Ралстон открыл было рот, собираясь окликнуть Калли и отдать ей листок, но остановился, когда понял, что она намеренно избегает его взгляда. Она стояла, напряженно выпрямив спину, и, словно готовясь к сражению, быстрыми, немного нервными движениями закалывала волосы. Так и не решившись окликнуть ее, Ралстон сунул листок в карман жилета.

Калли обернулась лишь спустя несколько минут, и он был поражен той болью, которую увидел в ее глазах, блестевших от непролитых слез. От этой невысказанной и невыплаканной женской печали Ралстон почувствовал себя настоящим негодяем. Он судорожно сглотнул, пытаясь найти нужные слова, так как видел, что она ждет их. Эти слова, которые смогут если не исправить, то хоть как-то сгладить произошедшее... слова, которые остановят готовые пролиться слезы.