Безымянный подросток с окраины города - Даниил Бравцев

рюмку на стол. Мгновенно почувствовал, как выпитая жидкость огненным языком прошлась по организму… и задела что-то ещё. Что-то красное. Пульсирующее. Нечто такое, что пряталось под тканью мышц, собираясь выглянуть наружу, да только страх втаптывал обратно. Но алкоголь тронул это нечто. И Андрей почувствовал, как оно начало возгораться.

Следующие двадцать минут продолжалось празднование, под ядовитым жёлтым светом изредка мигающей лампочки ужинала семья Бедровых: самая лучшая женщина в мире, самый лучший сын в мире и самый лучший мужчина, поэт, отец, начальник управления МВД России по Василеостровскому району в мире. Он всё разговаривал, рассказывал о своей службе и без конца хвастался тем, с каким успехом он справляется с должностными обязанностями; Андрей всё это время наливал себе коньяк и выпивал – сначала робко, затем смелее. Отец был не против, даже поощрял это, чокаясь с сыном рюмками, и с каждой опрокинутой в Андрее всё больше разгоралось неведомое нечто. Казалось, он поит какого-то зверя, и чем больше он пил алкоголя, тем яростнее зверь требовал ещё. Страх, до этого так отчаянно бивший в колокола, никуда не делся, но заметно побледнел, его словно утапливали в нарастающем море коньяка. Андрей хмелел. Хмелел и ощущал, как что-то медленно поднимается из глубин груди к сердцу уже не в силах прятаться. Измучивший вопрос. Непонимание. Слепая ярость. Ярость? Ненависть. Злость. Скорее обида. В которой тонут остальные эмоции. Отец тем временем продолжал рассказывать о своей работе и сейчас перешёл к тому моменту, где его сотрудники доложили о поимке двух преступников, которых никак не могли найти три года – благо, начальник управления МВД России по Василеостровскому району предложил им гениальный план.

– Они так были мне благодарны, Анют, не представляешь! Вот что значит грамотный начальник! Голова! Со мной не пропадёшь!

Андрей скользил взглядом по стеблям подсолнухов, и так же в нём скользил гнев от услышанного. Всё бы ничего, если б отец не хвастался своими рабочими подвигами, где у него оклад раз в пять больше маминого, здесь, в маленькой квартире, на крохотной кухне, где всегда нужно ходить боком, чтобы никого не задеть. Отец… Куда он тратит все деньги? Почему он не может хоть чуточку потратиться на жилище жены и сына, а не на кружку пива и грёбанный уголовный кодекс?! Почему?!

Андрей чувствовал, как что-то из него медленно лезет наружу, раздвигая рёбра, сгрызая плоть, разрывая кожу. Нечто доселе незнакомое. Чуждое. Но при этом родное. Ещё одна выпитая рюмка ворвалась маслом в огонь голодного монстра, и вот тогда – в тот момент, когда всё внутри воспылало – Андрей понял, откуда растёт гнев – из незаданного, очень важного вопроса. Вопроса, что заставлял ладони трястись, а зубы – сжиматься до боли.

Андрей поднял голову и, перебив отца, спросил:

– Почему ты не стал расследовать убийство Коли?

Повисла тишина. Мама широко раскрытыми глазами взглянула на сына, вилка с грохотом выпала из её руки на тарелку. Жёлтый свет стал плотнее. Будто хотел задушить Андрея. Но тем не менее он повторил свой вопрос – на этот раз громче:

– Почему ты не стал расследовать убийство Коли?

И вцепился в глаза отца.

Они – кровавые, до жути красные – вцепились в него.

На улицу каркнула ворона, но в маленькой кухне богом забытой хрущёвки этого никто не заметил – все слушали тишину в ожидании того, что должно вот-вот произойти. И хоть Андрея вновь захлестнул страх, он не позволил себе опустить взгляд.

– Что ты спросил? – сказал отец. Он нахмурился, будто столкнулся с чем-то удивительным, чем-то таким, что раньше было просто невозможно. – Я не расслышал. О чём ты меня спросил, сынок?

Андрей набрал в грудь побольше воздуха и чётко проговорил:

– Я знаю, что ты отдал приказ о закрытии дела об убийстве моего друга. Вы повесили его на недавно задержанного преступника, который согласился взять вину на себя за деньги, потому что вам это, походу, выгодно. Ещё вы заплатили родителям Коли… и они взяли деньги. – Губы Андрея сжались. Ладони под столом сжались в кулаки. – Вы не будете искать тех, кто его убил. Вы отпустили их, решили не предавать случаю огласку. Почему? Почему вы, – он наклонился, стал ближе к кровавым глазам, – отпускаете убийц и закрываете дело? Почему ты отдал приказ о закрытии дела? Поч…

Андрей осёкся, вовремя остановив себя. Он чуть не повысил тон, почти перешёл на крик – Господи, это было бы самоубийством! Но разве он уже не пересёк границу? Пересёк – об этом говорил взгляд отца, устремлённый на него, говорили слёзы, стоящие в глазах и размывающие мир, говорил адреналин, бурлящий в крови. Да, он пересёк границу, и наверняка отец устроит ему хорошую порку, так следовало теперь думать о том, как далеко заходишь, раз поджог за собой мосты? Если конец неизбежен, беги без оглядки! И сделай как можно больше пока бежишь!

– Вы – трусы, – выпалил Андрей. – Вы испугались взяться за дело, потому что чем-то оно вам мешало, и поэтому повесили убийство на другого человека. Почему? Почему вы… – Он вытер глаза, запретив себе подаваться плачу. – Почему вы так плюнули на жизнь Коли? Вы же полиция…

Я не могу, не могу!

Смелости не хватило. Андрей опустил глаза, уставился на подсолнухи, чувствуя, как кровь приливает к лицу – как оно горит, как всё горит! – и уже жалея о том, что открыл рот. Чёрт, надо было молчать! Если не готов идти до конца, зачем начинать?! Твою мать, Бедров, что ты творишь?! Чего ты этим хотел добиться?!

Это не я, это коньяк.

Да нет, это был он. Коньяк лишь усилил и без того бушующее пламя.

Кухня захлебнулась в тишине, был слышен лишь гул недавно починенного холодильника. Андрей закрыл глаза, стараясь ни о чём – вообще ни о чём! – не думать. Через какое-то время раздался скрежет стула по полу – отец встал из-за стола. Вот сейчас начнётся.

Не отступай. Ссы в трусы, но не отступай.

Он открыл глаза.

Отец молча направился к раковине, шатаясь, добрался до неё. Две пары глаз не отрывались от него. Он открыл кран – холодная вода забилась струёй, – нагнулся, умылся, закрыл кран. Всё это он проделал в тишине. И только когда взял полотенце, всё ещё стоя спиной к столу, спросил:

– Как ты обо всём этом узнал?

Хоть и с дрожью в голосе, но Андрей заговорил. Сердце его пульсировало в груди, горле, словах.

– На этой неделе ты опять пришёл домой пьяным и улёгся спать одетым, сразу с порога. Ты метнул портфель в сторону, а он был незакрытым, оттуда сразу всё повываливалось. Я всё засунул обратно, но ежедневник твой перед этим прочитал.