По ту сторону жизни, по ту сторону света - Виталий Иванович Храмов

Парень отстранился, глядя на меня огромными глазами. Его била крупная дрожь.

– И тогда перед тобой откроются два пути. И один из них делает нежелательным принятие тобой моей метки. Смириться и принять себя таким выродком, каким ты стал, мало. Повторяю, у тебя будут два пути, один – оставаться выродком. И тогда моя метка тебя рано или поздно убьёт. Потому лучше тебе мою власть не принимать, отказаться от нашего общества и покинуть наш отряд в городе, куда мы завтра же и отправимся. Тут, в новом порядке, тёмных магов огня не сжигают. Всё у тебя будет даже неплохо – золотые расценки, высшая ступень наёмника, сила, слава, достаток.

– Тёмный маг? – просипел юноша перехваченным горлом.

Пожимаю плечами, продолжив:

– Второй путь сложнее. И много, много беднее. И путь этот – принять тебе твою мерзость как данность. Помнить о ней, никогда не забывая, но всю свою жизнь стремиться к доброму, светлому, достойному. Подвигами, всё более и более достойными, заваливая ту сквозную воронку мерзости, что имеется в твоей душе. Но тебе вечно необходимо твёрдо помнить, кто ты есть на самом деле! И никогда, слышишь, никогда! Никакого лицемерия! Помнить о своей мерзости, чтобы жизнь свою соизмерять по этой гадости в тебе, идти от противного твоей тёмной сущности в обратную сторону, к свету, к возрождению души, чтобы в каждом своём решении, в каждом поступке уходить от мерзости. Каждым! Иначе Тьма поглотит тебя. Этот путь долог и труден, даже бесконечен, как лестница в небо. И придётся не пройти её, а проползти! И каждая последующая ступень будет даваться вдвое сложнее предыдущей. А оступишься – разобьёшься сразу же! Никакой повторной попытки! Иди, парень, подумай. Да, крепко подумай! Помни, моя метка будет контролировать всего тебя. И однажды просто устранит тебя, когда предел мерзости в тебе перельётся через края дозволенного. Она не будет влиять на твои решения, только осудит. Метка палач, что всегда с тобой. Мало кто из Вещей знает об этом, но тебе я сразу открыл перспективу. Потому тебе лучше отказаться от моей руки.

Буднично и рутинно, для меня, провожу «разметку» людей. К моему разочарованию поголовную. Но ритуальный обряд проводим на рассвете. Чтобы символично – начало новой их жизни, рассвет нового её этапа ассоциировался с восходом Светила. А рассвет в скалах особенно красив, чист и ярок.

Вместе с меткой, через неё, закладываю в людей «личинку» пакета знаний и навыков, как меня научили мёртвые. Всю ночь готовил для людей типовые «пакеты загрузки», исходя из тех их возможностей, способностей и предрасположенностей, какие я успел выяснить. Всё это добро будет в людях прорастать неспешно и незаметно, и станет их явью именно тогда, и лишь тогда, когда у них будет возможность для освоения всех этих знаний. Когда их тела и мозги их подтянуться под «системные требования». И тогда всё это проявится. Но, будет выглядеть это так, будто они сами научились.

Мне случайно ими выболтанные сведения о наличии у нас бесценных и сверхсекретных технологий производства универсальных суперсолдат из человеческих отбросов ни к чему. Сами! Всё сами! Ручками, ножками, своими собственными бестолковками проламывая очередную гранитную стену Непостижимого!

И да! И это тоже очередная Игра. Ну, скучно мне! Мир, щука, большой! И время в нём тянется со скоростью неспешного пешехода. Мне чем-то надо занять свою голову? Не всё же время мне сидеть в «режиме зрителя за собственной жизнью»? Так ведь недолго и привыкнуть, совсем шизиком стать можно.

А если мне не занимать голову любой забавной мелочью, то меня опять будет накрывать извечными философскими русскими вопросами: что делать? Кто виноват? Почему именно я? Кому в Мире жить хорошо, и как у него всё это «хорошее» стырить так, чтобы тебе за это ничего не было? Чем и за чей счёт напиться так, чтобы сегодня было хорошо, а завтра тебе не подыхать с перепоя? И все ли бабы – щуки, или только мне так не везёт? Ах, да, что такое, собственно, «не везёт», и как с этим бороться? И все ли люди мрази, или только вокруг меня повышена концентрация этой гадости? Как известно, подобное тянется к подобному. И кто тогда я? Во всём этом дерьме по уши! Я вам расскажу, кто вокруг меня, а ты мне скажешь, кто тогда я? А ты мне расскажи, кто вокруг тебя, и я тебе скажу, кто ты! И так ли страшен демон во мне, как я его себе рисую? И сам этот вопрос соблазн ли он тёмной стороны, уловка ли Отца Лжи? Чтобы я всмотрелся в Бездну? А Бездна всмотрелась в меня проглотила мою душу.

Ну, так вот, Кочарыш строит народ. Чижик опять отступил «в тень». Улыбаюсь, имеется повод замутить новую игру. Нет, мажорчик, ты от судьбы не убежишь! От неё бегать ещё глупее, чем от снайпера – и устанешь, и умрёшь уставшим, да разочарованным. А уж я прослежу, чтобы ты встал в колею. Будешь ты, Чижик, локомотивом на пердячем паре. Куда ты с рельсовой колеи денешься, стеснительный ты наш?!

– Живее, народ! – кричу я, – А то не успеем унести задницы от наших сменщиков!

Ага! Ажиотаж! Потому протягиваю руку в сторону Ущелья, говорю:

– Учитесь! Вот это – походная колонна! Как копьём выровнены ряды!

Нежить и правда идёт красиво. Почти как те тощие дроиды в «Звёздных войнах». Синхронно, как отражения в осколках зеркала.

– Так что делать с этим? – кричит Побег, пиная тело убитого Чижиком соратника.

– Мёртвое – мёртвым, – пожимаю я плечами, – живым – живое.

– Не по-людски, прямо! – ворчит Дудочник. – Как просто бросили. Всё же не собака бродячая!

– А что он всё время тут валялся – ничего? – спрашиваю.

– Так, – пожал плечами Кочарыш, – тебя ждали. Чтобы решил. Кому – что, за что да – чем?

Ухмыляюсь. Вон ведь как моя Вещь стала выражаться. Весь в меня!

– Надо бы хоть как-то… – разводит руками бродячий музыкант.

Тень скидывает со спины тощий заплечный ранец и протягивает Дудочнику мешок из грубой материи. И тут же все опять забыли про тело павшего.

– А ещё есть? – налетевший Кочарыш сбил бы Тень с ног, не будь он Тенью. И выхватив все три мешка из опустевшего ранца, братва попрыгала обратно в зев провала в подземелья.

– Живее! – рявкнул Чижик. – Вы, двое каменноголовых! Ко мне! Вот