Хвост виляет собакой - Ларри Бейнхарт

Бо опустил окно.

– Извините, мисс, – обратился он к Китти. – Мы совсем заблудились.

Китти посмотрела на часы. У нее была минута, чтобы успеть помочь заблудившемуся незнакомцу и при этом успеть на собеседование.

– Что вы ищете? – спросила она.

Пусть она сделает еще один шаг, тогда Бо выйдет из машины, держа в руках карту и лист бумаги.

– Давайте я покажу вам адрес, – сказал он. Карта прикрывала пистолет. Хитрость заключалась в том, чтобы подвести жертву поближе к машине. Она увидит пистолет, испугается, но окажется в машине, прежде чем у нее будет шанс закричать, убежать или дать сдачи. И тогда дело в шляпе.

– Мама, мама, иди сюда, скорее, – крикнула Агнес с порога.

Китти колебалась.

– Быстрее, мама, быстрее.

– Извините, – сказала Китти незнакомцу и, решив, что ее дочь попала в какую-то беду, бросилась обратно в дом, оставив Чеза и Бо позади.

После того как Бигл поговорил с Китти, она позвонила мистеру Брозу и отменила встречу. Если мистер Броз и расстроился, он хорошо это скрыл. Она, конечно, понятия не имела, как глубоко разочарованы были Чез и Бо. Они думали, что у них будет еще один шанс. Но после того как Бигл поговорил с Кравицем и тот позвонил Тейлору, их отстранили от работы. Чез, который успел ее увидеть, был совершенно разбит.

Глава тридцать четвертая

– Мой отец был сукиным сыном, – говорю я Мэгги. – Какая разница.

– Я просто поддерживаю разговор, – говорит она.

– Просто разговор – это разговор о том, что будет с «Лэйкерс» без Мэджика, без Пэта Райли, без Карима. Вот это разговор. Каким был твой отец? Когда ты впервые потрахалась?

– Ты злой, – говорит она. – Ты злой человек под этой… маской.

– Я обычный парень, вот и все, – говорю я. – Отцы бывают разные… или раньше были. Город заводов, город шахтеров, мужики много работают, много пьют, учат своих сыновей: жизнь трудна.

– Ладно, Джо, – говорит она. – Не рассказывай мне о своем отце. Какой была твоя мать?

Я снимаю ботинки и рубашку.

– Мне нужно переодеться, – говорю я. – Хочу пробежаться, прежде чем мы пойдем на вечеринку.

Я ухожу от нее и поднимаюсь наверх. У меня все еще есть отдельная комната, где я храню свою одежду и, собственно, сплю. Насчет сна я притворяюсь, но насчет одежды – нет. Одно дело, когда женщина освобождает место для мужчины в своей постели, другое – когда она уступает ему место в своих шкафах. Я захожу в свою комнату и расстегиваю этот чертов ремень за 300 долларов. Не понимаю, почему он стоит 300 долларов, и, наверное, никогда не пойму. Затем я расстегиваю пуговицы, молнию, сбрасываю брюки, а когда поворачиваюсь – вижу ее. Мэгги стоит напротив и смотрит на меня.

– Так много шрамов, – говорит она.

– Что тебе от меня нужно?

– Ты собираешься бегать?

– Я собираюсь бегать, – говорю я. Я заглядываю в комод и быстро хватаю пару беговых шорт.

Не хочу, чтобы она видела, как твердеет мой член. Она и так знает, какую власть имеет надо мной. Но она смотрит на меня. Видит мое возбуждение. Я это знаю.

– Если ты не уйдешь отсюда, – говорю я, – я…

Я не заканчиваю фразу. Мне хочется сказать: «Я трахну тебя. И как только это начнется, то уже никогда не прекратится, или все будет кончено». Микрофоны слушают.

– Может быть, я пойду с тобой, – говорит она, поворачивается и идет в свою комнату.

Я надеваю майку и выхожу. У меня нет намерения ждать ее. Я просто хочу быстрее убраться отсюда. Расследование ни к чему не привело. Я думал, что нащупал что-то с Китти Пшишевски, но она ускользнула. В любом случае это глупое дело. Какая разница, что задумал Джон Линкольн Бигл? Это просто еще один чертов фильм. Его жена и ребенок ненавидят его. Это уже все знают. Муж и жена только и ждут выгодного момента, чтобы подать на развод. Если я сегодня провалю этот идиотизм с Мэгги и вернусь в «Юниверсал Секьюрити», где мне самое место, то к завтрашнему дню, скорее всего, снова буду следить за Биглом, но на этот раз по заказу его жены. Или, наоборот, за его женой по его заказу. О Жаклин Конрой в городе говорят так: «Эта сучка знает золотое правило Голливуда: всегда лажай. Конечно, все имена, с которыми она связана, – Патрик Суэйзи, Кевин Костнер, Мадонна[102] – указывают на сильное стремление подняться по карьерной лестнице. Мэгги, я и миссис Маллиган – каждый из нас слышал, что Джон Линкольн спал со своей секретаршей и хотел переспать с ее дочерью. Мать так расстроилась, что уволилась. Но Бигл позвонил, пообещал ее дочери роль в своей следующей картине, и она вернулась.

Слухи об их сексуальной жизни, правдивые или нет, описываются в деталях и стремительно распространяются. Однако никто не говорит, что это может быть за фильм.

Мэгги оставила дверь открытой. Я стараюсь не смотреть. Когда я прохожу мимо, ее голос ласкает мне спину.

– Подожди меня. Пожалуйста.

Я не хочу. Очень не хочу. Но останавливаюсь. Я не хочу поворачиваться и смотреть. Пусть я превращусь в соляной столб, если посмотрю. Пусть один из нас навсегда останется в аду, если я посмотрю.

Мне не нужно описывать ее в деталях. Вы видели ее на экране. Если не видели, возьмите напрокат кассету. Говорят, пленка передает ее флюиды: изгиб ее спины, длину ее ног – помните панораму ее ног, которая, казалось, длилась вечность, когда она играла девушку по вызову в фильме Берта Рейнольдса? – форму ее груди, даже текстуру ее напряженных сосков, когда один из них показали крупным планом – и это правда была она, она не использовала дублершу – в «Белой леди». Вот что я вижу. На ней шорты. Но она топлес. Она стоит неподвижно достаточно долго, чтобы я мог посмотреть на нее, затем поворачивается спиной, влезает в свой беговой лифчик и надевает сверху майку.

Когда мы выходим, я угрюм и молчалив. Мы начинаем пробежку. Я не намерен давать ей слабину. Она быстрая. Мне не удается обогнать ее. Она легкая и подвижная, а я – грузовик. Но я думаю, что на дистанции смогу ее немного прижать и обогнать, когда она устанет. Через милю меня прошибает пот. После двух мне становится очень хорошо. Я даже забываю о ней. Перед глазами начинают всплывать картинки. Вы ведь помните, что Вьетнам был