Ралли Родина. Остров каторги - Максим Привезенцев

– А я вам рассказывал про жениха моей мамы?

– Нет, не рассказывал, – подумав, ответил Боря.

Саша молча покачал головой.

– Это был шестьдесят четвертый год, – прочистив горло, сказал я. – Мама дружила с парнем на пару лет старше. Звали его Алексей, и был он такой весь… положительный: замечательный, добрый, честный… И родителям ее – моим будущим деду и бабушке – он тоже нравился очень. Все шло к свадьбе – молодые не торопились, конечно, матери-то только семнадцать исполнилось, но перспективы очевидны были… И вот Алексей перед самым новым годом в Москве накупил подарков и взял билет на самолет. Позвонил матери – жди, Ира, завтра буду… Это был их последний разговор.

– Разбился? – тихо спросил Боря.

Я кивнул.

– Сахалинская авиакатастрофа, 24 декабря 1964-го – «Ил-18», на борту которого находился Алексей, потерпел крушение. До сих пор неясно, что стало причиной – то ли ошибка экипажа, то ли нечто иное… но тогда из простых людей об этом мало кто думал. Мама после той аварии очень долго не могла в себя прийти. Казалось, им судьба быть с Алексеем… но вышло иначе. Три с лишним года она вообще и думать об отношениях не могла… но, к счастью или к сожалению, ей встретился мой будущий отец.

Я запнулся. Вспомнилась его могила на Сахалине и гнетущая кладбищенская тишина, когда я стоял рядом с надгробьем и просто не знал, что сказать.

– Я благодарен ему, что он вытащил мать из депрессии, что подарил ей надежду, что все еще может быть хорошо… В конце концов, благодарен за себя, за то, что я появился на свет. Вот ведь странность, правда? Если бы не было той катастрофы, тех смертей, десятки или даже сотни жизней сложились бы совершенно иначе. А, может, кто-то, вроде меня, вообще не появился бы на свет… Я много об этом размышлял. Чем дальше, тем больше думаю, насколько сильно все в нашей жизни зависит от случая. Что можно жить, планировать, верить, а в итоге стать жертвой обстоятельств… и перестать быть. По той же причине мне кажется, что судьба нашей страны могла сложиться иначе – куда более счастливо.

– А могла – еще хуже, – вставил Боря.

– Могла, да, – согласился я.

Наши взгляды встретились. Лама, как обычно, был спокоен и хладнокровен.

– Понимаешь, Макс, – сказал он, продолжая смотреть на меня. – Рассуждать о том, что могло бы быть, если – это порой очень увлекательно, да, но всегда – совершенно бессмысленно. Потому что время идет только в одну сторону. Именно поэтому ты сам так не любишь тех, кто вздыхает по Союзу – не потому, что считаешь его адом, а потому, что терпеть не можешь, когда люди живут прошлым.

– Ты прав, старик, – кивнув, сказал я. – Но просто… просто обидно, что столько крови опять пролито, а страна по-прежнему в жопе… Эх…

Махнув рукой, я налил себе еще виски и выпил его залпом.

– Ладно. Я тоже спать, – сказал я. – Хватит грустить о несбыточном, тут ты прав. Будем вершить свою историю.

– Вот и правильно, – кивнул Боря.

– Давайте тогда все ложиться, раз завтра ехать собираемся, – сказал Ребе.

– Да давай, – пожал плечами Лама. – Тоже чего-то вымотался… морально.

Мы затушили костер и, пожелав друг другу спокойной ночи, разбрелись по палаткам. Уже лежа в спальном мешке, взирая на матерчатый потолок, я снова задумался о дедушке и папе. Первый, по сути, в моей жизни заменил второго, и потому я так тяжело переживал его уход из жизни… и при этом не испытывал практически ничего, кроме неловкости, когда навещал могилу второго на Сахалине. Это снова к вопросу о возможностях: могло ли все выйти иначе?

«Могло. Но нужно ли оно тебе? Разве все сложилось плохо? Жалею ли я о чем-то? Разве что о том, что толком не знал отца. Но если он не хотел меня знать, наверное, так оно и правильно…»

Засыпал я долго и тревожно, но, по крайней мере, в ту ночь мне ничего не снилось, и я смог нормально выспаться.

Следующим днем в дороге нас снова застал дождь. Он хлестал по подкрылкам наших «Уралов», по нашим шлемам и курткам, заливал глаза. Я покосился на небо: просвета не было. Казалось, будет лить до самого вечера, а то и до утра.

Друзья не жаловались на погоду, но периодически поглядывали в мою сторону, будто ждали отмашки. Готов спорить, Иван давно бы заглушил мотор своего мота, если бы не Денис. Все до единого понимали, что после их недавней ссоры Амурский чисто из принципа будет выступать против любого Ваниного предложения.

Но если колонну остановлю я, он вряд ли будет возражать.

Я закусил губу. По-хорошему, действительно надо было где-то переждать ливень, но я пока даже близко не представлял, где. Куцая лесопосадка находилась в паре километров от дороги, а поле уже настолько раскисло, что мы бы просто сгинули в тамошней грязи, как в настоящем болоте. Каких-то заброшенных строений или придорожных мотелей тоже видно не было (видимо, в России все-таки не так много идиотов, готовых настолько бездарно тратить деньги). Вот и получалось, что, остановившись, мы просто продолжили бы мокнуть, а, значит, особого смысла в привале нет.

Вдруг мотоцикл Дениса заморгал фарой, привлекая наше внимание. Подняв голову, я увидел, что режиссер указывает рукой на что-то справа. Я прищурился. И что он там увидел? Какая-то крохотная черная точка, которая, как будто, двигалась…

Поняв, что эта черная точка – человек, я слегка опешил. Ладно мы, на мотоциклах, едем довольно быстро, все в куртках, шлемах, в общем, от дождя худо-бедно защищены. Но кому пришло на ум прогуливаться вдоль трассы? И вообще откуда этот странный незнакомец (или, чем черт не шутит, незнакомка) держит свой путь? И куда? А, главное, зачем?

Вопросов было множество, и я намеревался все их задать, едва мы поравняемся со странным пешеходом.

По мере приближения к нему все, не сговариваясь, начали сбавлять скорость. Денис поднял руку, показывая, что останавливается, и я лишь чудом заставил себя не отвлечься от дороги и отреагировать на его жест. Все потому, что пешеход, бредущий вдоль трассы, оказался еще удивительней, чем я мог себе предположить изначально. Я-то полагал, что это будет какой-то заплутавший турист или некий стайер, который развлекается таким вот странным образом – впрочем, кому-то и наш мотопробег наверняка кажется той еще причудой…

Но нет. Таинственный пешеход оказался не спортсменом, вовсе нет – хотя, судя по тому, как уверенно незнакомец переставлял костыли, он бы запросто дал фору многим нашим футболистам и атлетам.

«Кому расскажи – не поверят, – думал я, откровенно глазея на этого седого бородатого