Зона особого влияния - Светлана Литвакова

Что касается Фердинанда, я выяснил, что его родители были убиты Кунцем. Не им самим лично, но по его распоряжению.

Кунц был родным братом отца Фердинанда, но не унаследовал способность колдовать. Он стал инквизитором из чувства мести. Завидуя возможностям своего брата, он сначала убил его и герцогиню, а потом стал преследовать всех, кто обладает способностью к волшебству.

Фердинанд унаследовал дар своей матери, но мало что знает об этом. Если бы он не опередил своего дядю, то рано или поздно Кунц убил бы и его, так как планировал предъявить свои права на владение герцогством, а это возможно только при отсутствии законного наследника. Вот такая история! — Он замолчал.

— Так нас сейчас отпустят? — на всякий случай уточнила Лариска.

— Да, но будьте готовы предстать перед высочайшим советом инквизиции по первому требованию. Я не знаю, сколько времени займет поиск прохода, поэтому нужно соблюдать конспирацию. Многие не довольны тем, что я занял пост главы ордена и верховного инквизитора и с радостью избавятся от меня. Постарайтесь не применять волшебство, среди инквизиторов есть много сведущих в этом людей. Я подозреваю, что некоторые из них — потомственные колдуны, поэтому будьте осторожны!

— А как же та девочка? — вырвалось у меня.

— Какая девочка? — не сразу понял Андрей Павлович.

— Та, которую сожгли сегодня днем на площади! — От одного воспоминания об этом, у меня мурашки ползли по коже.

— Не берите в голову! У меня есть пара союзников, с которыми мы разыскиваем детей и взрослых, обладающих даром волшебства и помогаем им избежать преследования инквизиции. Девочка жива и здорова. Она сейчас далеко отсюда.

— А кого же тогда сожгли? — обалдело спросила Лариска.

— Немного овечьей шкуры, немного потрохов, немного материи и чучело готово! — Аникин лукаво улыбнулся.

— И вас никто не поймал? — Лариска смотрела на него с обожанием.

— Пока мне доверяют. — Он вдруг стал опять серьезным. — А теперь, дорогие мои, вам придется побыть актрисами.

— В смысле? — не поняла я.

— Будем изображать пытки! — пояснил он.

— Мама! — пискнула Лариска, сразу побледнев.

— Примерно то же самое, — подхватил Аникин, — только гораздо громче и натуральнее! Палача! — громко крикнул он, открыв дверь в коридор.

Вошел палач, которого мы видели у помоста, когда "сжигали" юную колдунью. Он деловито поставил на каменный стол тиски для рук и достав пузырек с бараньей кровью, тщательно облил их,

Тиски представляли из себя жуткий механизм, позволявший намертво закрепить ладонь руки и все пальцы по отдельности. С их помощью можно было раздробить кости и выдернуть ногти.

Увидев это приспособление, я заорала так, что содрогнулись стены. Лариска, посмотрев на меня, не стала раздумывать и тоже заорала, как всегда на октаву выше. Мы ревели, как две белуги. Такого концерта эти стены не слышали никогда!

"Палач", молодой парень лет двадцати, с изумлением слушал наши вопли, покачивая головой.

— Во, дают! — с веселым восторгом сказал он.

Андрей Павлович одобрительно посматривая в нашу сторону, продолжал возиться у стола. Наконец, он дал знак, чтобы мы заткнулись и стал бинтовать наши руки.

Картина получилась более чем натуралистическая. Наши левые кисти были обмотаны тряпками и политы все той же бараньей кровью.

Когда за нами явились инквизиторы, нам даже не пришлось ничего изображать. Стоило нам взглянуть на стены, как колени сами собой подгибались, по лицу разливалась смертельная бледность, а при виде окровавленных бинтов на руках мы просто теряли сознание.

Нам завязали глаза и поволокли наверх. Когда мы сняли повязки, то увидели, что находимся у дверей своих спален.

Пол ночи Лариска ревела, избавляясь от полученного стресса. В этой истерике она перещеголяла меня. Стоило ей посмотреть на окровавленные тряпки, как начинался новый приступ рыданий, постепенно сменяющийся продолжительной икотой.

Как ни странно, я гораздо раньше пришла в себя и успокоилась, постаравшись забыть страшную комнату.

Ванька с Санькой не показывались и правильно делали. Лариска, в таком состоянии, запросто могла убить близнецов за то, что те промолчали о присутствии в замке Аникина.

Ближе к утру мне окончательно надоели ее завывания. Я решила принять радикальные меры.

— Князева, ты долго будешь выть? — спросила я, рывком перевернув ее с живота на спину.

Лариска попыталась закрыть распухшее лицо руками, но взглянув на левую руку, опять заревела, причитая:

— Ой бедная моя рученька! Да что ж тобой сделали! Бедный мой маникюр!

— Князева, у тебя отвратительное лицо, — злорадно проговорила я. — Ты опухла, как алкоголичка!

Ларискины слезы мгновенно высохли от испуга. Она потрогала лицо и кинулась к зеркалу.

— Какой ужас! — простонала она, разглядывая свое отражение.

— Вот именно! — охотно подтвердила я. — Кстати, зря воешь, твоя рука цела! — напомнила я.

— Да знаю я! — отмахнулась Лариска, занятая своим опухшим лицом. — Просто как представлю, что на самом деле могло быть… — Она всхлипнула.

— Князева, заткнись! — посоветовала я. — Без тебя тошно! Лучше давай поспим, утро скоро!

— А с этим что делать? — Лариска подняла руку с окровавленными тряпками. — Это так неэстетично!

— Носить! — ласково ответила я. — Пока не "заживет" или пока мы отсюда не свалим!

В голове прозвенел колокольчик. Ванька вышел на связь. Он нарисовал коридор и двух скучающих человечков.

Я ответила, что слышу его, изобразив большое волосатое ухо.

Ванька нарисовал рюкзаки, набитые шмотками.

— Что? — спросила Лариска, внимательно наблюдая за мной.

— На выход с вещами! Проход нашли. Быстро собирайся, Санька с Ванькой в коридоре ждут!

Близнецы потащили нас на смотровую площадку одной из башен. Наступал рассвет и следовало поторопиться.

Андрей и Эльвира ждали нас наверху. Они стояли у круга, слабо светящегося на каменном полу площадки.

— Быстрее, — поторопил Андрей.

Эльвира, без лишних разговоров, взяла близнецов за руки и шагнула в круг. После того как они исчезли, свечение лишь слегка усилилось, а затем вернулось в норму.

— Проход на месте! — обрадовался Андрей Павлович. — Теперь вы! — Он обнял нас за плечи намереваясь втолкнуть в круг.

— А вы? — машинально спросила я.

— Я остаюсь, у меня много работы, — Аникин улыбнулся, но глаза были грустными.

Мы с Лариской переглянулись.

— Круг замкнут только двое из нас! — выпалила я.

Четыре наших руки с силой толкнули Андрея. Не удержав равновесия, он невольно отступил, попав ногами в центр светящегося круга. Пытаясь исправить положение, он вцепился пальцами в Ларискин рюкзак. Она, не раздумывая, сдернула лямку с плеча.