Уничтожитель - И.С. Косарев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Что случилось со светом и… со всем? — шёпотом спросила девушка у Морозова.
— Симуляция земного вечера, — ответил Демид, — потом, очевидно, придёт ночь, и станет совсем темно.
Столько раз она наблюдала подобное в симах, но реальность оказалась совсем непохожей на своë виртуальное отражение. Или Стеше просто попадались плохие симы с простыми, дешëвыми алгоритмами. Корней, между тем, спрашивал Сигизмунда:
— Могу я узнать, зачем всё это? Зачем этот ужин, этот разговор, зачем нас вообще сюда притащили?
— Конечно, — кивнул Ястребов, — дело в той заразе, которую передал Вам двоим господин Морозов. Ваши люди назвали её «пурпурный уничтожитель», изначальное её название — «Программа лояльности «Слово и дело». Около сорока лет назад несколько самых влиятельных кланов, в том числе Морозовы, Ястребовы и Салтыковы, захотели устроить большой передел собственности. Мы понимали, что открытый конфликт просто-напросто разрушит общество из-за тесный экономических взаимосвязей между кланами, и победителей в нём не будет. Поэтому мы решили дать нашим кланам конкурентное преимущество, которое в долгосрочной перспективе обеспечит нам доминирование, незаметно подтачивая силы не попавших в союз кланов. Мы решили устранить в наших кланах внутрисемейные конфликты и обеспечить максимальную лояльность каждого отдельного члена общим интересам. Для этого была разработана программа «Слово и дело». Она должна оценивать лояльность носителя через его поведение: его слова, поступки, социальные контакты, — и, если лояльность оказывалась слишком низкой, сводить носителя с ума приступом кибербезумия. Активы в таком случае наследовал более лояльный опекун. Её внедрили всем членам кланов, участвовавших в её разработке, и на протяжении трёх лет устанавливали всем новорождённым. Как раз эти три года понадобились программе для первичного сбора данных. Потом случились первые кризисы. Мой клан, Ястребовы, стал одной из жертв. Программа решила, что у всех членов клана, кроме совсем немощных стариков и совсем несмышлëнных младенцев, лояльность была слишком низкой, каждый стремился, как оказалось, подсидеть и утопить каждого, каждый завидовал и хотел забраться повыше, так что одним страшным вечером всë семейство разом сошло с ума. Кроме младенцев и стариков, как я уже говорил, но их убили обезумевшие родители или, наоборот, дети. Ну и меня, потому что я в тот момент был патриархом клана, и мне было некуда стремиться. Нас пожрал дракон, которого мы и создали.
Ястребов говорил, устремив взгляд в точку за пределами настоящего времени, в области давно прожитых дней и потраченных минут. Его спокойный голос ни разу не дрогнул, но с самого начала, теперь вдруг решила Стеша, звучал по-мертвецки глухо, словно поднимался из могилы сквозь толщу земли.
Сигизмунд продолжал рассказ, скупыми фразами выпуская наружу собственную боль, перебродившую, высохшую и обратившуюся в пыль, что теперь разлеталась над столом, парализуя людей в несуразных нарядах:
— Проблема заключалась в наследовании активов и обязательств. Кризис случился в нескольких семействах сразу, и одновременный переход прав собственности внутри и между несколькими ведущими корпорациями и инвестиционными фондами привëл бы к краху наших семейных предприятий, а возможно, и всего человечества. Поэтому совместными усилиями оставшихся в уме членов семейств было решено употребить все силы на то, чтобы сохранить трагедию в тайне. Чтобы продолжить деятельность семей, как будто ничего не случилось. Были разработаны программы, которые могли управлять текущей жизнедеятельностью людей и проводить за них простые операции. Было разработано средство, которое помогало нам, оставшимся в уме, расщеплять сознание, чтобы подключаться к управлению потерявшими разум родственниками в какие-то ключевые моменты. Так что это не куклы, уважаемый Корней Мохов. Это мои братья, сëстры, тëти и дяди, племянники и племянницы. Мне ещë повезло, с женой я развëлся, детей мы не успели родить. Не представляю, как с этим справились некоторые мои… друзья и подруги по несчастью.
— Один из таких Ваших друзей, как я понимаю, общался с нами под именем Антонины, — заметил Корней.
Голос Мохова звучал прагматично, точно укол рапирой.
— Совершенно верно, мы стали применять технологию расщепления сознания в самых разных сферах. Спустя некоторое время после катастрофы нам удалось заблокировать «Слово и Дело», выключить еë функционал. Активировали мы еë потом дважды: после убийства Евграфа Салтыкова, чтобы уничтожить «Орбиту и Свободу», и на яхте, чтобы уничтожить вас, уважаемые господа. В функционал программы были внесены определëнные изменения, и теперь она запускала приступ кибербезумия, только если находила рядом ещë трëх носителей с таким же уровнем лояльности.
— Ну понятно, — заметил Демид, — таракан должен принести отраву в колонию и заразить всех вокруг, прежде чем помрëт сам.
— Верно. Кроме того, это была перестраховка от убийства случайного мизантропа. Вы, уважаемый Морозов, кстати, дважды избежали кибербезумия, что говорит, возможно, о каких-то Ваших невероятных качествах, или же о простом везении.
— Везëт как утопленнику, — буркнул Демид, — в таком случае говорят.
— Вы теперь можете понять, насколько опасная вещь находится на ваших сетевиках, уважаемые господа, — заключил Сигизмунд, — и что я не могу вас выпустить в мир. Относитесь к этому, как к своеобразному карантину. Пожизненному.
Ястребов тяжело вздохнул:
— Господа, однако, я устал. Можете себе представить, управлять таким количеством народу. Да и дела ещë есть важные. Так что прошу извинить, но вынужден вас покинуть. Вы можете остаться и продолжить трапезу, или на аэрокаре улететь, куда заблагорассудится.
Все Ястребовы одновременно поднялись со своих мест, развернулись и зашагали в особняк. Одинаковость их действий настолько противоречила внешнему разнообразию, что навевала чувство суеверной жути.
— Я не хочу здесь оставаться, — пробормотала Стеша.
Демид и Корней не стали спорить.
Разглядывая лес на обратном пути с борта аэрокара, Стеша думала о зелëном массиве, как об огромном некрополе. Здесь уже клубившаяся под еловыми лапами тьма представлялась душами обитателей «Ястребиного Замка», покинувшими тела вследствие гибели или сумасшествия последних, стенавшими в безмолвной боли и тоске по утраченной жизни. Встречный ветер трепал волосы девушки и выдавливал слëзы из глаз с вишнëвыми зрачками, а она думала о мертвецах, пытавшихся докричаться до неë, предупредить о чëм-то, вот только отсутствие языков, губ и голосовых связок не позволяло им выражать мысли с помощью звуков.
— Эти беседы утомили меня, — пожаловался Корней на лужайке среди трëх коттеджей.
— Здорово
