Нф-100: Великое переселение - Дмитрий Романов

Глава XVIII

Войско постепенно выстраивалось в шеренги. Хаотичная масса, с высоты птичьего полёта более напоминающая растормошённый муравейник, приобретала формы построения. В том была заслуга явившихся с Ру-Гьял военных министров. Эти воеводы прошли уйму сражений, исполосовав всё тело почётными "орденами", приобретя закалку прочнее всякой стали. Они гарцевали на своих рогатых скакунах, щёлкая кнутами и длинными плетьми, разгоняя солдат по шеренгам, как стада овец загоняют в отары.

И подобная спешка оказалась ненапрасной!

- Запад! - закричал вдруг кто-то.

- Запад! С Запада! Туда, туда! Смотрите!

- Чернеет!

Крики пошли по цепочке следом за поворотом голов к западным отрогам гор. Там и впрямь снежная крыша перевала постепенно темнела, и то была не тень облаков - над перевалом небо было ясно. Чёрный массив искрил серебристой пылью, отражая солнечный свет. Так блестят клинки, издалека выдавая приближение неприятельского войска. Если бы то было войском союзников, оно всё бы оказалось объято этим блеском, но хорон-за не носили металлических доспехов. Их латы мастерились из кости и прочнейших минералов. Они имели вид и свойства хитиновых панцирей насекомых, да и сами солдаты... кто знает, что за существа прятались за подобным панцирем.

Долина Красного Тумана погрузилась в молчание, обратившись в зрение. Сотни тысяч глаз с жадным трепетом наблюдали, как покрываются склоны далёких гор тёмными пятнами сотен тысяч других. Воины Ваджара кипели, жаждали схватки, и появление неприятеля подействовало на них, как появление лани в зарослях действует на тигра, притаившегося поблизости. Он не движется, но наблюдает. Чувствует всеми жилами, всеми накалёнными нервными окончаниями, что скоро совершится решающий бросок. Но первые секунды он как бы загипнотизирован зрелищем добычи, он погружается в неподвижный и немой экстаз созерцания. Руки крепче - до скрипа - сжимали древки, луки как будто бы становились в разы тяжелее, сдавливая плечи, шеи вытягивались, пламенели глаза.

Но волна этого экстаза созерцания довольно скоро прошла. Время шло, а склоны гор всё чернели и чернели, лавина спускалась всё ниже, затягивая белые просторы. Словно по ту сторону перевала скопилось море, и теперь начало переливаться через борта гор. Уже стало ясно, что численностью армия хорон-за превышала войско Ваджара. Склоны западных гор поменяли свой цвет. И солдаты императора начали переглядываться. Их лица были преисполнены задорной смелости, они подмигивали и презрительно кривили рты, подзадоривая друг друга. Но это были уже маски куража и бравады. Нет, сердца их не содрогнулись, но в них проникал холодный голос разума, вещавший неприятные вести. И сердце пыталось гнать кровь по жилам с большей силой, забивая шумом горячего потока этот ледяной голос.

Ру-Гьял так же всматривался в западные склоны со своего наблюдательного пункта на холме. По его лицу невозможно было определить ни единой эмоции. Теперь его испещрило ещё больше морщин от напряжённого долгого вглядывания. Иногда затянутая по-боевому обычаю в косу борода его ходила в стороны, передавая движения челюсти и желваки надувались у монгольских скул. Но всё это был жест мыслящего стратега, который даже не пытался глушить холодный голос рассудка шумом сердца. Он тихо внимал этому ясному голосу.

С востока, откуда пришёл император, ведя вспомогательную армию, змеилась дорога. Они ещё недавно втаптывали в неё камни подошвами и подковами. Но она и не сильно волновала Ру-Гьял. Взгляд его падал на скрытое меж двух гор русло пересохшей реки, рядом с той дорогой. Он со своими министрами, славными стратегами, давно уже разрабатывал план, в котором это русло должно было сыграть решающую роль. Русло и ещё одна деталь - некое приобретение, так ловко и удачно заполученное им несколькими днями раньше.

Лира тоже видела наползающую с Запада тьму. Клетка её стояла на сваях, возвышаясь над головами солдат. Но она всё ещё не представляла, что за роль тут начертана ей, и теперь высматривала в бесчисленных отрядах хлопчатую рубаху Мак-Мина. Воина нигде видно не было, но откуда было Лире знать про школу Ко-ра, про учение о слиянии с миром предметов? Мак-Мин мог в тот момент быть сорок третьим прутом среди сорок двух её клетки, мог быть камнем близ холма императора, а мог так же сжимать до скрипа древко копья в сплоённом строю солдат.

Вторым лучом надежды для неё был Димитри. Весть о том, что он жив и где-то рядом приводила её в чувства, и не давало сломаться, осесть на пол ненавистной своей тюрьмы и расстаться с жизнью. Димитри сидел в головной рубке гигантского звездолёта и наблюдал в виртуальный обсерватор за темнеющими горами. Лавина хорон-за уже спускалась с их мантий на подол долины. Камера-мушка облетала долину Красного Тумана, холм императора Ру-Гьял и вновь опускалась в клетку Лиры. Напряжение мысли, какого астрогатор давно уже не испытывал, потрясало его, у него разболелась голова, знобило. Однако он всё ещё не представлял, что ему делать, в чём его роль. Поднять звездолёт в воздух? Но это было бы самым нелепым исходом. Применить оружие "Магеллана"? Так он ведь и не знал, что это было за оружие, и к каким последствием привело бы его использование. А на поле боя была Лира, и он не мог рисковать вслепую. И он молча наблюдал, утопая в огромном яйцевидном кресле пилота с надвинутой на лицо маской обсерватора с виртуальными каналами связи, окружённый целой голографической Вселенной. Но ни разу не показалось ему, что это была некая игра, что всё это было далеко и не с ним. Что бы там ни говорил Церез-Бронислав, что бы не утверждали мутные жрецы, трясущиеся за свои мосты и неосквернённые реликвии. Димитри был здесь и сейчас.

Камера-мушка облетала фланг и приближалась к передовым линиям фронта, где готовились к атаке лучники восточных лесов. Луки их изгибались длинными изящными линиями, блестя шлифованным древком. Их отряды выстраивались так же в подобную дугу. А позади строились лучники Ваджара. Последние уступали в своём мастерстве обитателям лесов. Короткие дуги луков и тяжёлые бронебойные стрелы были главным оружием обитателей гор. Каждый лунник вооружался помимо этого кривым кинжалом для ближнего боя. Следом готовилась конница. Боевые скакуны напоминали лучших арабских жеребцов, которых помнила история далёкой Земли. Только эти были покрыты более длинной и густой шерстью, напоминавшей овечью, и имели рога, проворно вытянутые и устремлённые точно вперёд. Рога могли служить так же грозным копьём, если животное было ретиво и яростно, но и умело слушаться руки ездока. И массив пехоты расположился в несколько клиньев позади лучников и кавалерии. Длинные точёные колья щерились ежами