Пронзая тьму - Фрэнк Перетти

– И, насколько вам известно, женщина никоим образом не провоцировала это нападение?

– Нет.

– Вы помните, что именно кричала Эмитист? Люси опустила глаза, устало подперла лоб ладонью.

– Она говорила.., что-то о ребенке этой женщины.., говорила: «Ты убила своего ребенка».

– Вы знаете, кто была эта женщина?

– Не знаю... Кажется, не знаю.

Корриган достал фотографию и показал Люси.

– Это она?

Тут вмешался Джефферсон:

– Послушайте, я не понимаю, какое отношение это имеет к делу!

Корриган выразительно посмотрел на адвоката, и тот умолк.

– Это она?

Люси уставилась па зернистую фотографию. Ответ стал понятен по ныражешио ее лица прежде, чем она сказала:

– Да.

– Вы знаете, кто эта женщина? Люси сдалась:

– Ее зовут Салли Роу. Она наш постоянный клиент. Но больше я ничего о ней не знаю.

– И она совершила самоубийство несколько недель назад, не так ли?

Люси внезапно взорвалась.

– Эмбер в этом не виновата!

Корриган сделал небольшую паузу после этой вспышки, потом сказал:

– Мы ничего подобного и не утверждаем. Итак, вы слышали, как Эмитист – или Эмбер – обвиняла Салли Роу в убийстве ее ребенка, верно?

– Вопрос уже был задан, и ответ на него прозвучал, – сказал Джефферсон.

– Просто хочу убедиться, – сказал Корриган.

– Да, я слышала.

– Вы знал и, – что Салли Роу имела судимость? Это явно оказалось новостью для Люси.

– Нет.

Корриган достал какие-то документы.

– Вот копия уголовного дела Салли Роу, и вот несколько вырезок из газет. Обратите внимание на выделенные строчки: десять лет назад Салли Роу была осуждена за предумышленное убийство. Как вы можете прочитать здесь, здесь и вот в этой газетной вырезке, ее признали виновной в убийстве маленькой дочери путем утопления.

Он подождал, давая всем возможность переварить услышанное, и увидел, как кровь медленно отливает от лица Люси Брэндон.

– Очевидно, ваша дочь в ооразе Эмитист совершенно справедливо обвиняла Салли Роу в вестибюле почтового отделения. Скажите, могла ли Эмбер каким-нибудь образом узнать о прошлом Салли Роу?

– Нет. Даже я ничего не знала об этом, – с трудом проговорила Люси.

– Тогда можете ли вы ооъяснить, откуда это знала Эмитист?

Люси замялась с ответом только потому, что нашла вопрос трудным.

– Нет. – Потом она попыталась ответить получше:

– Возможно, это психические способности.

– Чьи способности – Эмбер или Эмитист? Люси в совершенном смятении потрясла головой.

– Не знаю. Я ничего в этом не понимаю. Но такое может случаться, когда человек является проводником духов.

– Значит, Эмбер была проводником?

– Да. Думаю, да.

– И, очевидно, этот ее особый дар может проявляться довольно бурно?

– Не знаю...

– У вас с Эмбер произошла настоящая схватка в вестибюле, не так ли? Вам потребовалось несколько минут, чтобы усмирить девочку, так?

– Да.

– А когда наконец все кончилось, ваша дочь была мокрой от пота, растрепанной, усталой, подавленной? Возможно даже, у нее на теле появилось несколько синяков, так?

Люси явно не хотелось отвечать на этот вопрос.

Корриган настаивал:

– В таком примерно состоянии находилась девочка?

– Полагаю, да.

– А во время схватки вы называли свою дочь Эмитист? – Малице Люси отразилось недоумение.

Корриган попытался сформулировать вопрос иначе.

– Разве, пытаясь усмирить свою дочь, вы не говорили примерно следующее: «Эмитист, прекрати сейчас же... Эмитист, успокойся»?...

Голос Люси звучал еле слышно.

– Наверное говорила.

– К кому вы обращались в тот момент? Люси не понравился этот вопрос.

– К моей дочери!

– К которой именно? – Люси заколебалась, но Корриган развил вопрос:

– Вы уже заявили, что Эмбер ничего не помнит о происшествии на почте и обычно ничего не помнит о том, что говорит и делает Эмитист. Вы признали, что Эмбер является проводником духа. Правильно ли будет сказать, что именно Эмитист, а не Эмбер совершала все эти агрессивные действия?

– Но это была моя дочь...

– Но при этом совершенно другая, самостоятельная личность, верно?

Люси молча уставилась на Корригана, обдумывая вопрос. Корриган почувствовал, как напряглись Эймс и Джефферсон.

– Верно? – повторил он.

– Да, – наконец ответила Люси. – Думаю, да.

– Итак, если кто-нибудь – даже вы сами – когда-нибудь столкнется с Эмитист, на самом деле он будет иметь дело с личностью, не имеющей ничего общего с вашей дочерью?

– Думаю, да. Пожалуй.

Эймсу и Джефферсону не понравился этот ответ. Несомненно, они проведут с Люси серьезный разговор по окончании допроса.

Корриган решил, что настало время произнести провокационное заключительное слово.

– Итак, вы по-прежнему находите удивительным, что мистер Харрис мог иметь аналогичное столкновение – не с вашей дочерью Эмбер, но с Эмитист, самостоятельной, отдельной личностью: вступить с ней в аналогичную отчаянную схватку, вынужденную борьбу? Можете ли вы представить, каково было мистеру Харрису, когда Эмитист вела себя в классной комнате так, как вела себя на почте: визжала, дралась и во всеуслышание сообщала сведения, которых Эмбер – как Эмбер – знать не могла? Вы понимаете теперь, к какому выводу придет любой воспитанный на Библии христианин, столкнувшись с буйной, неуправляемой второй личностью, проявляющейся в маленьком невинном ребенке? – Корриган не видел необходимости в ответе и не стал ждать его. – Благодарю вас, миссис Брэндон. Я знаю, этот разговор дался вам нелегко. На сегодня у меня все.

27

Бентморский университет ютился – почти прятался – в густой сети кварталов крупного города. Со всех сторон бурлила шумная городская жизнь, текли потоки транспорта, кипела напряженная деятельность. Университет пережил расцвет и упадок строительства дешевого жилья у северной своей границы, в кулинариях, пошивочных ателье и химчистках, расположенных к западу, сменилось уже третье поколение владельцев, вдоль его восточной границы буксиры тянули вверх и вниз по темной реке баржи, и при восточном ветре шум их двигателей был отчетливо слышен по всему городку; в южном направлении открывался вид на несколько новых многоквартирных домов, и сейчас улицы там были переполнены большими старыми автомобилями, которыми управляли удалившиеся от дел пожилые люди, предпочитавшие медленную езду.

Посреди всего этого продолжал жить Бентмор: прочно и надежно стояли его бело-красные кирпичные и каменные стены; учебные корпуса, студенческие общежития, здания библиотек и лабораторий в стройном порядке размещались среди широких лужаек с подстриженной травой; вымощенные кирпичом узорные дорожки расходились веером от каждого входа, пересекаясь и сплетаясь в сеть, словно торговые пути, открывающие доступ к любой точке городка.