Журнал 64 - Юсси Адлер-Ольсен

К сожалению, контакт был прав. Если что-то предпринимать, то прямо сейчас.

– Касперсен, попроси человека из «Стейшн-Сити» прислать мне на электронную почту пару фотографий этих легавых, – завершил Курт беседу.

Он только что открыл почту и теперь пристально изучал лица двух мужчин. Они натянуто улыбались, словно фотограф бросил какую-то шутку, или просто выражали высокомерие. Они очень разные, как день и ночь. Неопределенного возраста; вероятно, Карл Мёрк все же чуть старше своего ассистента, однако Курту сложно давалось определение возраста у арабов.

– Вам, идиоты, не удастся остановить нас, – произнес он и хлопнул ладонью по экрану ровно в тот момент, когда зазвонил мобильный.

На связи был водитель.

– Да, Микаэль, ты перенес картотеку Нёрвига в дом?

– Я сожалею, но вынужден ответить отрицательно, господин Вад.

Карл нахмурился.

– Что ты имеешь в виду?

– То, что два человека в темно-синем «Пежо-607» меня опередили. И я бы не удивился, если б оказалось, что они из полиции. По темпу работы их можно легко опознать.

Курт покачал головой. Нет-нет, это не шло ни в какие ворота, невозможно было допустить такое.

– Араб и белый? – спросил он, уже зная ответ.

– Вынужден признать, что вы правы.

– Опиши их.

Он рассматривал лица на мониторе, пока Микаэль вел свой рассказ. У него зоркий глаз, у этого парня. И в данный момент разворачивалась настоящая катастрофа, потому что все сходилось.

– Сколько они забрали с собой?

– Простите, но я не знаю. Однако четыре шкафа картотеки, которые вы мне описали, оказались пусты.

Новости были просто ужасающие.

– Ладно, Микаэль. Мы должны заполучить тех двоих любым способом. А если не удастся, нам придется стереть их с лица земли, ясно?

– Да, я должен заручиться поддержкой нескольких товарищей, чтобы как следует подготовиться.

– Хорошо. Выясни, где живут легавые, и не спускай с них глаз круглые сутки, чтобы мы могли их взять, как только представится возможность. Когда наступит соответствующий момент, звоните мне, чтобы получить добро, договорились?

Касперсен явился к Курту через несколько часов. Никогда еще он не выглядел настолько обеспокоенным. Это был беспардонный адвокат, который обычно, не моргнув глазом, лишал мать-одиночку с пятью детьми последних грошей и передавал деньги ее бывшему мужу, подозреваемому в бытовом насилии.

– Боюсь, Курт, что раз Миа Нёрвиг и Герберт Сёндерсков сейчас отсутствуют и не в состоянии подать заявление в полицию, нам будет чрезвычайно сложно предпринять какие-то шаги по конфискации украденных архивных материалов. Микаэль ведь не смог сфотографировать момент совершения преступления?

– Он приехал слишком поздно. Иначе, видимо, уже прислал бы нам улики, как думаешь?

– А соседка ничем не смогла помочь?

– Нет; сказала только, что у нее были два полицейских из Копенгагена. Но, естественно, она сможет опознать их, если возникнет необходимость. С ними ведь не должно возникнуть осложнений?

– Конечно, нет. Однако прежде, чем мы дойдем до этапа конфискации, материалы наверняка успеют просочиться в самые глубины полицейского управления, не сомневайся. У нас ведь нет никаких прямых доказательств того, что именно они являются ворами.

– Отпечатки пальцев?

– Нет, точно не пойдет. Они же накануне побывали дома у Нёрвига абсолютно законным образом. К сожалению, наука пока еще не дошла до того, чтобы определять точное время, когда именно были оставлены отпечатки пальцев.

– В таком случае выход у нас, видимо, остается несколько более радикальный, нежели хотелось бы. Я уже практически запустил машину. Осталось только дать сигнал.

– Курт, ты имеешь в виду убийство? В таком случае, боюсь, я откажусь от участия в дальнейшей беседе.

– Успокойся, Касперсен, я не собираюсь вмешивать в дело тебя. Но ты должен понимать, что предстоящий период времени будет более жестоким и тебе, вероятно, придется взять кое-что на себя.

– Что ты имеешь в виду?

– То, что сказал. Если все закончится, как можно предположить сейчас, станешь во главе политической партии и вступишь в наследство в отношении недвижимости на Брёндбюостервай, понятно? Все должно пройти бесследно, а под этим я подразумеваю в том числе и то, что я, само собой разумеется, не собираюсь участвовать в даче показаний, если вдруг до этого дойдет. Жребий брошен.

– Курт, не дай бог. В первую очередь нам нужно попытаться забрать папки, не так ли? – ответил Касперсен.

Он следовал золотому правилу адвокатов. О том, что не подлежит дискуссии, не стоит и упоминать.

– Я свяжусь с человеком из «Стейшн-Сити». Будем исходить из того, что в данный момент времени бумаги находятся в полицейском управлении. По моим сведениям, отдел Q находится в подвале, ночью там никого нет, так разве не проще простого будет человеку из «Стейшн-Сити» получить доступ к архивам Нёрвига?

Курт посмотрел на него с облегчением. Если все пройдет удачно, проблемы будут решены.

В подобном состоянии ума он пребывал недолго, ибо несколькими мгновениями позже ему позвонил Вильфрид Лёнберг, который возбужденным голосом рассказал о том, что двое полицейских явились к нему в частные владения.

Курт включил громкую связь, чтобы Касперсен тоже мог слышать. Для него также многое было поставлено на карту.

– Они выросли передо мною за одну секунду без всякого предупреждения. А я в тот момент как раз сжигал бумаги. Если бы я не оказался достаточно проворен и не бросил бы в огонь все разом, наша игра была бы проиграна. Остерегайся их, Курт. Не успеешь ты оглянуться, они окажутся у тебя или еще у кого-нибудь с передовой. Необходимо в очередной раз предупредить народ.

– Зачем они явились к тебе?

– Понятия не имею. Думаю, просто хотели на меня посмотреть. И пришли-то как раз вовремя… Теперь они в курсе, что что-то происходит.

– Я немедленно организую новую цепь смс-оповещений, – сказал Касперсен и отошел в сторону.

– Они тщательно подошли к делу, Курт. На самом деле, я думаю, в первую очередь они охотятся за тобой, но, поверь, они и обо всем остальном знают больше, чем надо. Они мало говорили конкретно, помимо того что назвали «Бенефис» и упомянули некую Нэте Германсен. Это имя тебе о чем-то говорит? Они собирались отправиться на Нёрребро, чтобы с нею побеседовать. Вероятно, они уже на пути к ней.

Курт вытер лоб. Воздух вокруг вдруг стал каким-то сухим.

– Да, я прекрасно знаю, кто такая Нэте Германсен, и меня удивляет, что она до сих пор жива… впрочем, это поправимо. Давай посмотрим, как все будет развиваться в ближайшие двадцать четыре часа. Принимая во внимание твои последние слова, похожие на правду, вероятно, речь идет лично обо мне. Не знаю почему, да и не хочу знать.

– О чем ты? Наверняка ты в курсе.

– Я говорю лишь о том, что прежде чем мы успеем оглянуться, все будет кончено. Позаботьтесь о «Чистых линиях», остальное возьму на себя я.

После того как Касперсен ушел, явно обремененный мыслями о событиях последних дней, Курт перезвонил Микаэлю и проинформировал его, что если они поторопятся, то могут застать полицейских на Пеблинге Доссеринг. Оттуда и можно будет установить слежку.

Полтора часа спустя Микаэль отзвонился и сообщил, что, к сожалению, они опять опоздали, но на парковке перед домом Карла Мёрка был размещен человек, констатировавший, что Мёрк вернулся домой. Правда, Хафезу эль-Ассаду удалось улизнуть. Квартира, заявленная в регистре народонаселения в качестве адреса его проживания, оказалась пустующей.

Ранним утром воскресенья Курт вызвал дежурного врача. Глубокие вздохи и прерывистое дыхание Беаты, лежащей рядом с ним в кровати, в последние часы усугубились.

– Да, Курт Вад, – сказал врач, хорошо известный своей успешной практикой в Видовре. – То, что вы и сами понимаете, исходя из своего медицинского опыта, и в чем вы уже признались мне по телефону, я, к сожалению, вынужден подтвердить – вашей супруге осталось не так много времени. Сердце совершенно изношено, так что сейчас счет идет на дни, если не на часы. Вы уверены, что не хотите вызвать «Скорую»?

Вад пожал плечами.

– А какой смысл? – сказал он. – Нет, я буду с нею до последнего. Но все равно спасибо.

Когда они остались одни, он лег в постель рядом с нею и нащупал под одеялом ее руку. Эту миниатюрную ручку, которая так часто гладила его по щеке. Любимую маленькую ручку…

Курт взглянул в сторону балкона на рассвет и на мгновение пожелал иметь собственного бога. Тогда он мог бы помолиться про себя за свою любимую и за последние дни. Ибо еще три дня назад он был готов к данной неизбежности, как и готов был жить после этого дальше. Но теперь все изменилось.