Любовь без слов (сборник) - Наталья Нестерова

Неожиданно для себя Игнат начал с упреков:

– Ай-ай-ай! Как мы плохо себя ведем! Цветик, любимая! Плохие люди, враги написали пасквиль на меня и, чтобы сделать мне больней, прислали книжонку тебе. И что дальше? В момент, когда я нуждаюсь в твоей поддержке, внимании, ты убегаешь. Поверив вранью, которое прочла? Только не говори мне, что хоть на секунду допустила возможность того, что я способен на чудовищные преступления в отношении Мурлыки. Нужно быть полной, извини, дурой, чтобы поверить в такое. А ты у меня умница.

Света понимала, что разговор этот наиважнейший, момент истины, перелома, выбора дороги. Она волновалась, и прежние страхи, аргументы и контраргументы – все передуманное – теснилось в голове, лезло, как многолюдная толпа в узкий проем, просилось на язык. Однако нужно было держать себя в руках, не удариться в стенания и обвинения.

– Все написанное в этой книге неправда? – уточнила Света.

– От первого до последнего слова, – подтвердил Игнат.

– И у тебя не было первой жены по имени Оксана, спортсменки?

– Была. – Игнат не мог этого отрицать. – Но рассказ о нашем браке – полная чушь.

– А потом другая женщина, Лена, родила от тебя больного ребенка?

– Дела давно забытых дней.

– Поэтому ты волновался, что и мой ребенок окажется нездоровым?

– Естественно волновался.

– Однако мне ничего не сказал.

– Послушай, Цветик! Не вижу никакой необходимости ворошить мое прошлое…

Света его не слушала и продолжала допрос:

– Ты женился на Юле и переехал в Москву?

– Допустим. – Игнату все больше и больше не нравился этот разговор.

– И выращивал картошку?

– Я никогда не выращивал картошку! – взорвался Игнат. – Я понятия не имею, как она растет, я ее видел только на тарелке. Тебе русским языком было сказано – в книжке все вранье!

– Кроме твоего богатого брачного пути. Твою нынешнюю жену зовут не Юля, а Полина, верно?

– Верно. Кстати, мне хотелось бы знать, откуда у Полины взялись наши с тобой фотографии?

– Понятия не имею. Полина знает обо мне?

– Теперь знает. Она и прислала тебе чертову книгу.

– Ты говорил, что книгу состряпали твои враги. Полина – твой враг?

– Я приехал сюда, к черту на кулички, не Полину обсуждать, а помириться с тобой, вернуть вас с Мурлыкой домой.

– Игнат, я очень тебя любила. Очень!

– В прошедшем времени?

– Не придирайся к словам, мне их трудно находить. Ты никогда полностью не принадлежал мне, как я принадлежала тебе. Это не мешало, даже, напротив, придавало моему чувству остроту. Ты был немного чужой и потому загадочный. Я никогда не подсчитывала, сколько тебя там, на стороне, и сколько со мной. Если в процентном соотношении? Девяносто там и десять со мной? Наоборот? Там десять, тут девяносто? Поровну? Повторяю: меня это не мучило и не волновало. Пока мне не открылось очевидное – у тебя есть другая жизнь. Там – корни, со мной – зеленые побеги. Старые корни держат крепче худых росточков. Ты говоришь, что в книге все вранье, но от фактов никуда не деться. Я совсем не знаю тебя. Можно ли тебе верить?

– Обидно это слышать. Разве до недавнего времени какой-нибудь мой поступок, фраза, слово навели тебя на мысль, что мне нельзя доверять? Я много раз повторял: с тобой я начал новую жизнь, с чистого листа.

– Но при этом не порвал со старой.

– Есть обстоятельства, о которых я не хочу и не буду сейчас распространяться.

– Но я должна знать, Игнат!

Она никогда не видела его таким – нетерпимым, раздражительным. В нем было что-то от начальника, преклонных лет начальника, который распекал нерадивую секретаршу.

– Мне тоже хотелось бы кое-что знать, – с недоброй усмешкой сказал Игнат. – В конце так называемого романа появляется некий рыцарь, спасающий тебя от хулиганов. Потом ты приводишь его в дом, кокетничаешь с ним, чаевничаешь. Было такое?

– Было. Только без кокетства.

– Ага! Стоило мне уехать, как ты принялась ухажеров коллекционировать.

– Не перекладывай с больной головы на здоровую!

– Еще вопрос, чья голова здесь больная. Мне надоел этот бестолковый разговор, и времени на него нет. Собирай вещи, мы едем в Москву.

– А что в Москве?

– В каком смысле?

– В прямом. Ты женишься на мне и мы станем жить как нормальная семья? Без секретов и процентного соотношения?

– Посмотрим. Но одно я тебе могу пообещать твердо, поклявшись самым святым: ты и Мурлыка ни в чем нуждаться не будете.

– Но мы нуждаемся только в тебе! А ты? Еще в чем-то?

– Поговорим об этом дома.

– Нет, сейчас!

Игнат прекрасно знал, что ультиматумы – самое последнее и чаще всего бесполезное оружие. Но, как лис, загнанный в угол, он позабыл о хитростях, не торговался, а выдвигал ультиматумы.

– Или ты едешь со мной, или между нами все кончено! – зло выкрикнул он.

Света молчала. Ей было страшно видеть Игната в гневе, страшно потерять любимого, страшно за свое будущее. Она уже хотела пойти на попятную, сдаться. Но тут из Игната посыпались упреки один обиднее другого:

– После того, что я для тебя сделал! Как сыр в масле каталась! Пылинки сдувал! И что получил в ответ? Ты просто неблагодарная идиотка!

Все Светины страхи мгновенно улетучились.

– Я идиотка? А ты умный, благородный, честный? Столько для меня сделал? Ой ли, для меня? Ты для себя старался в первую очередь. Чем плохо? Дома жена-соратница, на стороне молодая любовница. Для меня старался! – не могла простить этой фразы Света. – А про сына ты забыл? Не хочешь, кстати, на него посмотреть?

– Не хочу!

Игнат ответил быстро, не думая, но поймал себя на том, что действительно не горит желанием прижать сына к груди. Неподходящий момент. Да и вообще он несколько отвык от малыша.

– Ты пожалеешь, очень пожалеешь, – твердил Игнат по пути к выходу. – И, когда ты ко мне приползешь с извинениями, я еще подумаю, прощать тебя или нет.

– Не приползу, – услышал он, прежде чем хлопнуть дверью.

Спускаясь по лестнице, Игнат мысленно клокотал.

Мчался сюда, несмотря на больное сердце, бросил все дела, а она нос воротит, претензии выдвигает. Принцесса из Мухосранска, королева красоты районной свинофермы. Он неделю назад подыхал в больнице. Где Цветик была? Под крылышком у мамочки нежилась. Цветик? Сорняк! Их в базарный день на рубль пучок.

У Игната и раньше так бывало: любовь проходила в одночасье, как будто стоп-кран рванули. Скорость локомотива любви могла быть высокой, но вдруг резкое торможение – все, конечная станция, выходим и пересаживаемся на другое средство передвижения. Возможно, он не слышал предупреждающих звонков, не обращал внимания на короткие остановки в пути. Выйдя на свободу, легко расставался с прежней привязанностью, выбрасывал ее из головы.

У подъезда Игната поджидала Анна Юрьевна:

– Мне нужно с вами поговорить!

– В чем дело? – он нехотя остановился.

– Вы прекрасно знаете, что я только приветствую ваш разрыв со Светланой.

– Хоть лопните от своих приветствий, – буркнул Игнат.

Ему хотелось грубить направо и налево. Его оскорбили, ему наплевали в душу. После оскорблений человек либо хнычет, либо грубит. Игнат был не из нытиков, хотя грубил крайне редко.

– Вы обязаны материально помогать нам растить Илюшу!

– Вам лично я ничего не обязан. А Света получит вот!

Он сложил кукиш и ткнул Анне Юрьевне в нос. Чуть не ударил, она отшатнулась.

– Ни ко-пей-ки! – по слогам произнес Игнат и направился к своей машине. Оглянулся и издевательски добавил: – Целую ручки!

Полина не отличалась развитой интуицией и наблюдательностью. Чтобы обладать этими качествами, нужно быть внимательной к людям, а они интересовали ее не больше, чем звери в зоопарке. И все-таки Полина почувствовала что-то неладное. Последнее время она изображала трепетную нежную супругу, отодвинув на задний план рабочие дела. Но во время немногочисленных деловых встреч, наездов в офис она отметила, что отношение к ней изменилось. Это был не комплиментарный мужской интерес партнеров по бизнесу, не замаскированное желание что-нибудь выторговать, а – глупо представить – подспудная насмешка, едва ли не презрение. Ее обеспокоили странные ухмылочки, когда она заметила их третий, четвертый раз. Откуда ветер дует и что он надул? Насторожившись, Полина разглядела перемены и в поведении офисного планктона. Косые взгляды, улыбочки в сторону, шушуканье. Она заставала своих клерков за горячим обсуждением каких-то тем, но при появлении Полины Геннадьевны они замолкали и хватались за бумаги. Боятся – правильно, начальство надо бояться, и нечего лясы точить в рабочее время. Однако градус подобострастия заметно снизился. Что за черт?

Глаза ей открыла финансовый директор – женщина, с которой Полина не приятельствовала, но была на «ты» и поддерживала ровные отношения. Они слишком зависели друг от друга, чтобы поддаваться настроению и ссориться.

– Полина, как этот роман может отразиться на бизнесе? – спросила финдиректор.