Любовный эксперимент по-американски (СИ) - Елена Армас

А он вздрогнул от смеха и вздохнул:

— Господи Иисусе…

Я лишь покачала головой и крепче обхватила его за пояс.

— Плевать на дождь.

— Ты промокнешь, Рози. Надо спускаться.

— Нет, — возразила я, подняв голову, чтобы он видел мое лицо. — Мне хорошо. Не хочу никуда уходить.

Снова ударил гром — небо словно поставило восклицательный знак после моих слов.

Лукас, не раздумывая, стянул с себя пиджак, хотя я продолжала держать его за талию, и поднял над моей головой.

— Рози, пожалуйста. Ты заболеешь, а болеть тебе нельзя — как же книга? До сдачи всего три недели. Часики тикают. Давай я отведу тебя домой.

И снова — в этом весь Лукас. Думает лишь обо мне. Разве можно его не любить?

— А ты? — покачала я головой, смахивая прилипшие к щекам влажные волосы — с промокшего пиджака капало. — Может, это я хочу о тебе позаботиться.

Он лишь тяжело сглотнул.

— Может, ты для меня важен, Лукас? — Я не соврала ни на йоту. Пусть слышит. Положив ладони ему на грудь, медленно продолжила: — Не думаешь, что мне хочется стать человеком, которому ты позволишь вникать в твои дела?

Лукас изменился в лице, словно мои слова доходили до него с великим трудом.

Я решила расставить точки над «i»:

— Ты все время за мной присматриваешь, заботишься, помогаешь. — Он покачал головой и прикрыл глаза. — Даешь мне многое и ничего не просишь взамен. Я тоже хочу тебе что-то дать. Мне только нужно, чтобы этого захотел и ты.

Я тяжело дышала, сердце прыгало в груди, и вопрос, который задавать не следовало, слетел с моих губ сам собой:

— Ты… хочешь?

Он бросил на меня затравленный взгляд — словно получил предательский, ошеломляющий своей неожиданностью удар. По его лицу катились ручейки дождевой воды, собираясь у подбородка.

— Ты ведь все понимаешь, — вздохнула я. Настала пора выговориться. — Понимаешь, иначе не смотрел бы на меня вот так.

У него задергалась щека, однако ответа не последовало.

Я бессильно опустила руки.

— Да, я не выдержала. Мы условились, что между нами ничего не изменится, но уговор нарушен. Прости, Лукас.

Отвернувшись, собрала вещи со скамейки, желая скрыть лицо, откровенно говорившее о том, какой дурой я себя чувствовала и чего мне стоило подобное признание. Не стоит ему видеть, что от моего сердца остались мелкие осколки.

— Рози…

Он положил руку мне на талию, однако я лишь покачала головой:

— Все в порядке.

Лукас резко развернул меня к себе. С его волос падали крупные капли.

— Ты плачешь, Рози? — Издав невнятный звук, он попытался притянуть меня к груди. — Ангел, por favor[37]. Не плачь. Не рви мне душу.

— Кто плачет? — солгала я. — Это просто дождь.

Лукас взял меня за подбородок и приподнял голову. Наши взгляды встретились.

— Обманываешь. Твои слезы разбивают мне сердце, — тоскливо сказал он. — Рози, preciosa… Что мне сделать, как тебя утешить?

Я попыталась собраться — и не смогла. Эта «preciosa» добила меня вконец.

Слова полились из меня бешеным потоком:

— Ты должен меня захотеть. — Господи, до какого отчаяния дошла, раз говорю это вслух! — Нуждаться во мне так, как я в тебе. Иногда на долю секунды вижу, что могло бы выйти из наших отношений, и проблески несбывшихся надежд меня убивают, Лукас. Я жестоко разочарована, я в отчаянии: почему мы не можем быть вместе? Потому и плачу.

Он хранил безмолвие. Стоял под дождем, слушал и, лишь когда отзвучал мой последний вопрос, вдруг ожил.

— Так ты считаешь, что не сумеешь меня удержать? Значит, я виновен в твоих слезах?

Лукас обнял меня, и я, ощутив на губах его теплое дыхание, совсем расклеилась.

— Плачу, потому что мы всего лишь друзья, а наши отношения выдуманы. Кто я для тебя на самом деле? Соседка, Ро? Грэм?

Он взял мое лицо в ладони; его руки ощутимо дрожали. В отдалении снова ударил гром.

— Рози…

Два слога отозвались в моих ушах новым могучим раскатом.

— Да, я порой говорю «Грэм» и тем самым напоминаю себе, что не должен желать тебя так, как велит сердце. Каждый раз, назначая свидание, вынужден вспоминать: наши встречи — часть соглашения. Когда утверждаю, что стремлюсь быть твоим лучшим другом, подразумеваю: хочу взять от тебя столько, сколько ты готова мне предложить.

Я на миг задохнулась.

— Если тебе что-то от меня нужно — только скажи. — Лукас уперся лбом мне в висок, и его дыхание стало прерывистым. — Я из кожи вон лезу, только бы дать тебе то, что тебе требуется. Неужели это не бросается в глаза?

— Ты просто меня утешаешь…

— Рози, я говорю чистую правду.

Я боролась со своими страхами, с мрачной уверенностью, что сплю и вижу сон. Могло ли случиться невозможное?

— Если не обманываешь — поцелуй меня, Лукас.

Его руки соскользнули с моих щек на затылок, перебирая влажные локоны.

Наши губы встретились. Дыхание давалось ему с трудом, вырываясь толчками; хлещущий с неба дождь словно возвещал о конце света. Поцелуй получился таким страстным, словно был первым и в то же время последним — единственным шансом Лукаса дать мне то, в чем я нуждалась. У меня в голове должен был прозвучать тревожный звоночек… но не прозвучал. Какой звоночек, когда мы слились воедино, когда он раздвинул языком мои губы, когда он меня буквально пожирал?

Мы стали одним существом; рука Лукаса соскользнула с моего затылка на спину и обхватила меня за талию. Я со стоном, без малейшего сопротивления, подалась вперед. Мыслимо ли сопротивляться, когда теплая мужская ладонь лежит у тебя на пояснице, когда его бедра прижимаются к твоему животу, а грудь — к груди?

Я отчаянно желала большего. Забросила руки ему за шею и поднялась на цыпочки. Проклятая мокрая, тяжелая одежда! Мне до судорог в животе хотелось содрать ее с Лукаса, получить от него сколько удастся. Чем больше, тем лучше — все сохраню в памяти.

Лукас оторвался от моего рта и скользнул губами по шее, вызвав у меня новый стон. Страстный звук распалил его еще сильнее: он подхватил меня под коленки и поднял вверх.

Мои ноги обвили его спину, будто подчиняясь замыслу невидимого режиссера.

— Лукас… — выдохнула я, дрожа от желания, и запустила пальцы в его волосы, а он нежно прикусил мочку моего уха. — Ты… Ты не…

— Я буду осторожен, — пробормотал он, опустив меня чуть вниз, и я ощутила ягодицами его пульсирующую твердую плоть. — Ты просила о поцелуе — ты его получила. Скажи, чего еще ты сейчас хочешь?

Мы встретились взглядами;