Цой Forever. Документальная повесть - Александр Житинский

Конечно, над музыкой к новому фильму мы собирались работать более плотно. И времени было бы больше, и сценарий был написан уже конкретно для Виктора и ребят из группы «Кино». Они все должны были участвовать в картине. А когда сценарий пишется для конкретных людей, все уже совсем по-другому выглядит.

Надо сказать, что в успех «Иглы» больше верил я, чем Виктор. Для него кинематограф был все-таки чужой сферой. Я, правда, тоже еще был новичком, но уже знал, что ничего страшного здесь нет, это не храм, это работа. И только когда мы завершили картину, он убедился, что ее будут смотреть люди. Хотя во время съемок мы вовсе не думали о каком-то зрителе, мы делали фильм для себя и поверяли его друг другом. Я вообще, честно говоря, не понимаю, когда некоторые говорят, что нужно делать фильм для зрителя. Это такое модернистское заблуждение. Абстрактного зрителя вычислить невозможно. Если ты вкладываешь в картину душу, то я думаю, что всегда найдется зритель, которому будет близко то, что ты делаешь.

Но такого огромного успеха — действительно, «Игла» вышла на второе место по прокату среди советских фильмов восемьдесят девятого года — даже я не ожидал. При этом ведь мы не сделали никаких уступок массовому вкусу: мы максимально убрали наркотическую тему, превратив ее только в повод, эротики у нас тоже нет.

Когда Цоя назвали лучшим актером года, он отнесся к этому с большим юмором. Мы с ним побывали на нескольких кинофестивалях и везде старались держаться сторонкой. «Золотой Дюк» был первым из них. Я узнал, что «Игла» приглашена на этот фестиваль, из газеты «Известия». И только потом мне позвонили из Госкино. Мы с Виктором минут двадцать по телефону обсуждали — ехать нам или нет. Под конец я сказал: «Давай! Ведь никогда в жизни не были на кинофестивалях! Компания вроде ничего подбирается, фестиваль обещают веселый, да и город хороший». Мы поехали, но все равно держались несколько особнячком. Я по первому образованию — архитектор, и до сих пор себя чувствую не вполне своим в кинематографической среде. А Виктор — тем более. Мы относились ко всему происходящему там с достаточной степенью иронии. Цой даже мечтал, чтобы на этом «Золотом Дюке» «Игле» дали приз за самый худший фильм. Но — не получилось».

Очень многих интересовал вопрос о съемках сцен, где Цой дерется с наркоманами, применяя приемы кунг-фу. Насколько эти сцены постановочны? Сам ли Цой снимался там, а может быть, мастер восточных единоборств, и так далее.

Мне удалось разыскать человека, которого Виктор Цой называл Учителем и который ввел его в мир кунг-фу. Это Сергей Пучков, востоковед. Сейчас он занимается прикладной компьютерной лингвистикой и продолжает тренировать учеников.

«Меня в этом деле (кунг-фу. — Примеч. авт.) всегда интересовала культурная сторона, хотя я раньше не отдавал себе в этом отчета. Я думаю, что Виктор, когда занимался, тоже больше интересовался культурной составляющей, тоже не отдавая себе в этом отчета, как кстати сказать почти все занимающиеся.

Что подвигает людей к этим занятиям, я не знаю, в себе я таких путей созревания мотивации не находил. Думаю, так было и у Виктора. Когда он начинал заниматься, он не знал, что его интересует на самом деле. Мы были с ним давно уже знакомы, виделись на тусовках, вечеринках всяких. Это была компания БГ, Ливерпульца, Виктора Тихомирова, потом присоединился я и всякие другие более-менее случайные люди.

Виктор, скорее всего, хотел заниматься даже не кунг-фу, его поразили так называемые нунчаки — приспособления для обработки зерна, крестьянское оружие. Совершенно не понятно, из чего вдруг созревает образ, который еще вчера тебя не трогал совсем, а сегодня тебе позарез надо этим заниматься. Но где-то его это зацепило, скорее всего у Брюса Ли.

Брюс Ли был большой артист по крови, он хорошо это понимал, но он практически не был знаком с традицией кунг-фу, то есть школой этой не владел и было странно смотреть что он приглашает сниматься с ним чемпиона мира, а сам-то никто! Но Брюс Ли умел убедить обладателя черного пояса, что важнее сниматься в кино, чем бить носы друг другу.

Потом Чак Норрис воспринял эту науку. Он тоже был до того просто чемпионом мира, а снялся у Брюса Ли и стал звездой. Брюс Ли обладал более широким взглядом и понимал ценность этого искусства.

…Итак, нас познакомили — в тех местах, где мы и так встречались просто никогда не подходили друг к другу.

Я 1955 года рождения, то есть старше Виктора на 7 лет. Сначала учился сам. Потом уже подъехали люди, которые умели это делать лучше и у которых было чему учиться. Сначала это были наши люди, потом восточные. Это же было такое время, когда приходилось из пальца высасывать то, чего никогда не было и быть не могло. А нам удавалось почему-то. То есть одной картинки было достаточно для реконструкции всей системы: видишь какую-то стойку, тебя поразившую, начинаешь думать, читать и реконструируешь потихоньку всю систему. То есть начинали сами и как могли, но практически адекватно все это получилось.

Так вот, Виктора изначально интересовали нунчаки. Стали мы ими заниматься, и вдруг выяснилось, что ему это уже не интересно совсем, что это случайный, проходящий образ. Тогда мы начали заниматься кунг-фу, и здесь выяснился устойчивый интерес. Не какие-то виды восточного оружия, особые стойки — это пришло позже, когда он уже научился понимать ценность этого. Откуда это у него — не знаю. Меня это интересовало как востоковеда, как историка культуры.

А навыки самообороны сразу становятся такой расхожей монетой, что об этом не интересно даже говорить. Это чувство превосходства — оно такое забирающее. Тебе хочется быть выше остальных — знанием, умением, — но это все наносное и быстро проходит. Остаются скрытые ценности, неизвестные — и они подталкивают в творческом плане, в самоутверждении, а не голой формулировкой «я хочу быть сильным».

В «Игле», в сцене драки, Виктор действует лаконично. Что он делает — непонятно, но это вполне в духе современного кинематографа. Когда надо было показывать что-то эффектное. Он хотел вызвать меня на съемку, чтобы я эту сцену поставил. Я не знаю, был ли у них свой постановщик для этих сцен, думаю, что нет, потому что постановщик даже очень плохого уровня все же сделал бы иначе эти сцены.

Поэтому там очень лаконично и мало. Он умел в тысячу раз больше. Я слышал от Рикошета, который снимался в другом фильме у Нугманова, что в «Диком Востоке» уже был постановщик трюков, поэтому там Рикошет чего только не выделывал. Но для «Иглы», может, и хорошо это было, что не было такого перегруза боями…