Немецкие субмарины в бою. Воспоминания участников боевых действий. 1939-1945 - Йохан Бреннеке

Обычно духота в лодке была в пределах того, что может выдержать нормальный здоровый человек, но с появлением шнорхеля эта духота становилась опасной. И пошло гулять мнение, что длительное использование шнорхеля опасно для здоровья.

И вот в срочном порядке доктору Кауэру, специалисту по клинической климатологии, поручили проверить состояние воздуха внутри лодки во время ее следования как в надводном, так и в подводном положении. Кауэру было велено держать результаты исследования в строгой тайне.

Однажды команды первых лодок, оборудованных шнорхелями, увидели человека в гражданском, сопровождаемого адмиралом Тидсеном. За ними шла целая бригада людей, тащивших загадочную аппаратуру. Все они ступили на борт «U-237».

Многочисленные важные персоны, окружавшие доктора Кауэра, ничуть не смущали его. Он разговаривал с ними столь же непринужденно, как разговаривал бы со своими родственниками или с обычными матросами. С другой стороны, он развил такую удивительную активность и показывал такую физическую готовность, какую в этих местах не привыкли видеть у гражданских лиц.

Как заправский подводник, он быстро вскарабкался на мостик и так же быстро исчез в люке. Адмирал и другие господа последовали за ним с меньшим проворством. Кауэр пожал руки командиру и механику и с ходу ошеломил их градом вопросов, прежде всего насчет аппаратуры центрального поста, потом насчет вентиляции на корабле и состоянии воздуха, а затем спросил, что, по их разумению, можно сделать в этом вопросе.

А тем временем его странную технику спускали в лодку.

— А теперь можно я обращусь к команде?

— Пожалуйста! — с легким поклоном и лукавой улыбкой ответил командир. — Если я правильно расслышал вашу фамилию — доктор Зауэр?[39]

Адмирал нахмурился, а команда засмеялась, и сам Кауэр затрясся от смеха.

— Если не можете запомнить мою фамилию, я согласен и на это, лучше не придумаешь.

«U-237» отвалила от пирса, вышла в открытое море и погрузилась на перископную глубину.

Море было спокойным, и эксперименты можно было проводить в спокойной обстановке.

И они начались. Подняли шнорхель, заработал дизель и втянул в себя воздух из отсека. Кауэр почувствовал сильную боль в ушах, надавило на глаза. Он покачнулся. Дизель задрожал, заглох, опять заработал.

Кауэр стоял в кормовой части тяжело гудевшего левого дизеля. Он видел, как серый дымок идет из дизеля в лодку.

«Боже мой, — подумал он, — это же чистый формальдегид».

Но он не торопился давать сигнал, о котором договорились. Ему хотелось узнать, куда потечет дым и газ и что произойдет дальше. Рядом с ним потерял сознание человек, стоявший на вахте. Кауэр решил, что пора дать сигнал. Внезапно он почувствовал, как на щеках появилось онемение, потом, не успел он сделать два-три вдоха, оно перешло на руки. Он сжал кулаки, руки непроизвольно согнулись. Он понял, что вот-вот потеряет сознание. Он сжал губы и неверным шагом пошел подальше от дизеля.

Очертания двух гремящих монстров закружились, колени стали подгибаться. Он вот-вот должен был опуститься на палубу, когда чья-то рука грубо оттащила его от дизелей. В прилегающем пространстве воздух был чуть полегче. Находившегося в полубессознательном состоянии профессора пошатывало. Он пошарил руками, за что бы ухватиться, попал на что-то мокрое и горячее, отдернул руку, потом рука опустилась на что-то мягкое, потом на какой-то шершавый металл. После этого профессор потерял сознание.

Когда он стал приходить в себя и туманные очертания вокруг него стали приобретать форму, то в одной из фигур рядом с собой он узнал адмирала, озабоченно смотревшего на него.

Наконец адмирал прервал молчание.

— Так-то, мой дорогой Кауэр, вы платите нам за то, что мы вас вытащили из дизельного отсека, — произнес он с улыбкой.

Оказывается, когда Кауэр правой рукой шарил, за что бы ухватиться, то обжегся о дизель и отдернул руку, она попала на лицо адмиралу, а шершавой металлической поверхностью были его погоны.

Вокруг раздался смех облегчения. Адмирал тоже оказался человеком.

Подошел и командир — поинтересоваться, как себя чувствует профессор, — и протянул ему щедро наполненный стакан.

— Знаете, профессор Зауэр… — Он запнулся, краем глаза взглянул на адмирала. — Когда вы пришли на лодку, мы подумали: вот, еще один кабинетный моряк пришел — из тех, которые сидят в сухих, удобных, красивых кабинетах и ломают голову над тем, как надо командовать подводной лодкой. Но, слава богу, все мы иногда делаем ошибки.

— Это верно. И это относится ко всем нам, — ответил Кауэр.

Затем он многословно извинился перед адмиралом за то, что так вышло, и удалился к своим приборам.

Трижды провел Кауэр свои опыты. Когда лодка вернулась в Киль, было уже темно.

Работая днем и ночью, доктор Кауэр составил 1413 химических формул, 1321 комплекс физических расчетов.

Жене он сказал:

— Это великие люди. Для них я сделаю все.

Результаты его опытов имели огромную ценность для дальнейшего оснащения подводных лодок шнорхелями.

Глава 23

КАК БРАНДИ ЛИШИЛСЯ СВОЕЙ ЛОДКИ

Оперативная сводка

Появилась новая торпеда. Ей дали название «Zaunkönig».[40] Она была рассчитана прежде всего на применение против эсминцев. В головную часть торпеды был встроен крайне чувствительный акустический прибор, который слышал шумы винтов и автоматически наводил на них торпеду. Вначале торпеду проверили в нападении на два эскорта, и оба сильно охраняемые. Один конвой состоял из 27 судов, а другой — из 41 судна. Они недавно вышли из порта и находились в 90 милях друг от друга и 650 милях от порта, когда на них набросилось 15 лодок. Британцы соединили оба конвоя в один, чтобы собрать для их защиты больше сил. Но атака подводных лодок продолжалась, и с применением новых торпед лодки потопили 12 эсминцев и 6 грузовых судов. Во время операции служба радиоперехвата расшифровала радиограмму с британского фрегата «Итчин», который подобрал команды с потопленного эсминца «Сен-Круа» и корвета «Полиантус». В ней говорилось: «Примечательный и тревожащий факт: все корабли были поражены в область винтов». Позже «Итчин» тоже был потоплен. Он успел просигналить, что заметил впереди подводную лодку. Из трех команд, которые были на борту эсминца, корабль «Джеймс Смит» подобрал лишь трех человек.

Союзники приложили максимум усилий, чтобы найти противодействие новому оружию. Командиры подводных лодок, возвращаясь с последующих операций, докладывали, что эсминцы стали застопоривать ход, когда замечали подлодку. Из этого стало ясно, что противник понял принципы, на которых работает новая торпеда. Спустя непродолжительное время противник нашел контрмеру в виде акустического буя, который тащили на буксире за судном.