Цыганка - Лесли Пирс

Но восклицание вырвалось у Бет не при виде сотен золотоискателей и животных, сбившихся в кучу на последнем перед восхождением привале. Ее не удивили беспорядочно разбросанные примитивные жилища, брошенные тяжелые предметы, такие как печки, кресла и сундуки, порванные палатки и кипы вещей, сваленных на землю и ожидающих, когда их переправят через перевал.

Ее потрясло нечто совершенно к ним не относящееся.

Чилкутский перевал. И что более важно, трудности, связанные с восхождением.

Всем потенциальным золотоискателям было о них известно. В салунах Скагуэя каждый слышал десятки ужасных историй от людей, которые или поджали хвост и в страхе бежали, увидев перевал, или же вынуждены были вернуться из-за плохой погоды. Но слышать о чем-то — это одно, а увидеть собственными глазами — совсем другое.

Овечий лагерь располагался в лощине на границе леса, которую со всех сторон окружали горы. Бет знала, что им придется подняться на высоту три с половиной тысячи футов над Дайа. Всего четыре мили вверх, если бы она могла взлететь подобно орлу. Но Бет не была птицей, и предстоящая дорога заставляла ее вздрагивать от страха.

Казалось, на горе лежала длинная, свернувшаяся петлями черная лента, отчетливо различимая на фоне снега. Она состояла из людей, согнувшихся под тяжелыми ношами и очень медленно продвигавшихся вперед. Со стороны казалось, что они совсем не двигаются, но Бет знала, что это не так. Они попросту не могли остановиться. Даже короткая задержка сбила бы с шага остальных путешественников, находившихся позади. Если бы кто-то действительно решил передохнуть и выбился из строя, у него не было бы возможности снова туда попасть.

Тео побледнел, а Сэм протер глаза, словно не мог поверить увиденному. Только Джек казался спокойным и готовым присоединиться к этой ужасной человеческой цепи.

— На пути вверх будет всего две остановки, — сказал он.

Джек показал на огромный валун, у подножия которого, по его словам, путешественники могли немного отдохнуть. Затем он обратил внимание друзей на плоский уступ, находящийся еще выше, и сказал, что он называется Весы.

— На нем наши носильщики взвесят груз и, скорее всего, потребуют дополнительную плату.

Джек умолчал о том, что самая трудная и опасная часть пути начиналась за Весами и не была видна из Овечьего лагеря. Вьючные животные не могли пройти по так называемой Золотой лестнице. Полторы тысячи ступеней были вырублены в сплошном льду несколькими предприимчивыми людьми, которые брали плату за возможность пройти по ним. Ступив на эту лестницу, никто уже не мог остановиться, пока не добирался до вершины.

Сэм, Тео и Бет с ужасом смотрели друг на друга. Если бы не железная уверенность Джека, они бы выразили свой страх вслух. Но Джек стал командиром в их маленьком отряде, с тех пор как они покинули Дайа. Он единственный не растерялся, когда их телега чуть не упала с моста, и сохранял самообладание, когда она увязла в колее. Они зашли так далеко только благодаря его силе, решительности и спокойствию и верили, что Джек приведет их в Доусон целыми и невредимыми.

— Если мы поставим сегодня на ночь палатку, то намучаемся, убирая ее с первыми лучами солнца, — продолжал Джек, явно не замечая, что друзья не разделяют его энтузиазма. — Поэтому я предлагаю Тео и Бет найти для нас ночлег в одном из местных отелей. Мы с Сэмом разыщем носильщиков и узнаем, где нужно оставить груз.

Бет посмотрела на телегу, на которой высилась гора их пожиток и провизии. Раньше, в Скагуэе, цена, которую брали носильщики-индейцы за доставку каждого тюка через перевал, показалась им непомерной. Но теперь, после того как Бет увидела перевал, ей шло плохо при мысли, что им пришлось бы тащить все на себе. Она молча поблагодарила Бога за то, что им удалось скопить необходимую сумму для найма носильщиков. Вряд ли она смогла донести хотя бы один тюк до вершины, не говоря уж о необходимости снова и снова повторять этот путь.

У так называемых «отелей» не было ничего общего даже с самыми захудалыми гостиницами, которые Бет довелось видеть. Тем не менее цены здесь, как выяснилось, не уступали нью-йоркским. Это были обычные времянки, без кроватей. Постояльцам предлагались небольшие места для ночлега на голом полу, где кроме них размещались еще десятки людей. Если бы они решили здесь поесть, то это стоило бы им двухдневного заработка.

Как выяснилось, имея деньги, в Овечьем лагере можно было купить что угодно: виски, темные очки, спасающие от «снежной» слепоты, сани, меховые шапки, даже сладости. Здесь были и девушки легкого поведения, готовые за пять долларов обеспечить постояльцам относительно приятную ночь перед восхождением.

Несмотря на усталость, Бет не смогла сдержать улыбки, глядя на них: таких некрасивых и грубых женщин она в последний раз вира только на швейной фабрике в Монреале. Некоторые носили потрепанные атласные платья. Наряд дополнялся одеялами, накинутыми на плечи на манер пелерины и тяжелыми мужскими сапогами. Волосы женщин были заплетены в тоненькие косички. Тем не менее желающих воспользоваться их услугами было более чем достаточно.

В «отеле» их так тесно окружили другие лежащие люди, что никакой возможности выйти ночью на улицу не предвиделось. Бет втиснулась между Тео и Сэмом. Запах немытых ног и прочих телесных «ароматов» был таким сильным, что ей осталось только прикрыть нос и рот своим меховым капором и надеяться на то, что усталость поможет уснуть.

Бет почти всю ночь пролежала, не сомкнув глаз и слушая оркестр из разнообразных видов храпа. Здесь были люди, храпевшие громко и звучно, как паровозы, и те, чей храп больше напоминал писк. Кто-то храпел равномерно, кто-то сбивался на рваный ритм. Постоянно то тут то там раздавались кашель, стоны или же кто-то звучно пускал ветры. Один мужчина молился во сне, а другой отчетливо сыпал проклятиями. Все это скопище напоминало настраивающийся оркестр, состоящий из очень странных инструментов.

Тео тяжело дышал, дыхания Сэма почти не было слышно. Джек лежал за Сэмом, но Бет не смогла отличить издаваемые им звуки от остальных. Девушка вдруг осознала, что это самое теплое и благоустроенное место из тех, в которых ей придется ночевать в течение нескольких недель, и ей стало страшно. Почему она на это решилась? Золото было ей безразлично, Бет могла бы заработать достаточно денег в Скагуэе, чтобы через год вернуться в Англию с неплохими сбережениями. Что, если в горах их настигнет лавина и похоронит заживо? А вдруг она упадет и сломает руку или ногу? Что тогда?

Должно быть, Бет все-таки заснула, так как очнулась от того, что Джек тряс ее и говорил, что им уже нужно идти.

К полудню Бет убедилась, что больше не может сделать и шага. Тюк на ее спине был маленьким, всего 25 фунтов. В нем находилась только сухая одежда, в то время как мужчины несли вдвое больше, а Сэм с Джеком еще и тащили за собой сани. Но девушке казалось, что он весит целую тонну. Снег, утоптанный сотнями ног, стал очень твердым, но его поверхность оставалась неровной из-за лежавших под ним камней. Поэтому пыхтевшей и задыхавшейся Бет приходилось идти очень осторожно, опираясь на крепкий шест.

Она обливалась потом, но стоило только снять меховую одежду, как ледяной ветер мгновенно пробирал ее холодом до костей. Бет хотелось присесть и выпить чего-нибудь горячего, глаза слезились от ветра, губы потрескались, а каждая косточка в теле молила о передышке. Девушка прокляла свои платье и юбки, которые с каждым шагом собирали на себя свежий снег, и решила, что, добравшись до Весов, махнет рукой на приличия и возьмет у Сэма запасные брюки.

За весь день Бет только один раз удалось попить, когда они добрались до каменного дома и Джек нагрел воду в чайнике системы «вулкан», поддерживая огонь с помощью сухих палочек и стружки, которую собрал, работая плотником в Скагуэе. Он наклонился над чайником, раздувая огонь, заключенный между двойными стенками. Бет с восхищением смотрела на Джека, удивляясь, как ему удалось понять еще в Ванкувере, что это странное изобретение с двойными стенками и местом для разведения небольшого огня внутри окажется таким полезным. Чайник можно было разжигать во время сильного ветра и даже дождя, а вода в нем вскипала очень быстро.

Бет вспомнился худой уличный мальчишка с бледным лицом — именно так Джек выглядел во время их первой встречи. Даже тогда он уже был сообразительным и выносливым, но с тех пор изменился до неузнаваемости. Части лица, не прикрытые темной густой бородой, загорели и обветрились, словно у индейца. Тонкий шрам на щеке практически исчез. Широкие плечи, руки и бедра состояли из сплошных мышц. Джек извлекал для себя что-то полезное из любого опыта, пережитого со времен высадки на берег, будь это работа на бойне, за стойкой бара или постройка хижины. Он стал стальным стержнем их маленькой группы, тем, на кого они все рассчитывали, глядя на кого заряжались силой, когда их собственные силы были на исходе.