Могучая крепость. Новая история германского народа - Стивен Озмент
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Немец с улицы мог понять, как сильно затянулась петля, в которой оказалась его страна благодаря правительству, прочитав интервью, которое император Вильгельм дал лондонской газете «Дейли телеграф» в октябре 1908 года. Вильгельм читал британцам лекцию об их колониальных провалах — причем в таком тоне, словно был своим, а не посторонним человеком. В то же самое время он говорил о невинности Германии в милитаристской экспансии и колониальных набегах. Это провальное выступление, в нарушение установленных порядков и недостоверное, так смутило оба правительства, что Вильгельму пришлось пожертвовать канцлером Бернардом фон Бюловым, который допустил публикацию интервью{571}. В 1909 году коммерческая конкуренция между Германией и Великобританией усилилось по всему миру, она дошла до точки конфронтации. Эту перспективу нервно обсуждали внутри дипломатических корпусов и высшего руководства обеих стран{572}.
Конечно, еще никто не призывал к тому, что вылилось в Мировую войну И когда эта война спонтанно началась, то взрыв произошел не в Северной Европе, а на давно находящихся в кризисе Балканах. Атаковали друг друга не великие державы, а малые, давно зажатые Австро-Венгрией и Оттоманской Империей, которые пытались решить местные проблемы. На протяжении десятилетий возглавляемый Сербией панславянский национализм стучался в австрийские ворота, которые, к огорчению сербов, закрывали после 1908 года Боснию и Герцеговину. Присоединение Боснии к Австрии произошло с благословения союзника Сербии — России и союзника Австрии — Германии. За эту поддержку Австрия обещала русским боевым кораблям проход через Дарданеллы и еще один шанс стать Средиземноморской державой — исполнение старой мечты, которую не позволяли воплотить в реальность Великобритания и Франция{573}. В результате великие и малые державы разозлились на Австрию, и «Тройственной Союз» сотрясся до основания.
Немецкие завоевания в колониальном мире еще больше отравили внутриевропейские отношения. Дважды, в 1905 и 1911 годах, немцы ловили рыбу во французских марокканских водах. В 1911 году они нацелились на Французское Конго, которое в итоге оказалось не только мелкой рыбешкой, но еще и было взято за гораздо более высокую дипломатическую цену, чем оно того стоило. Заявляя, что присутствие военно-морского флота Германии необходимо в Марокко для защиты находящихся там немецких граждан, немцы поставили канонерскую лодку в порту Агадира и вынудили французов на скромные уступки.
Это действие вызвало тревогу у англичан и еще больше укрепило англо-французские отношения, которые теплели с 1904 года. Теперь англичане заключили с французами официальное соглашение против Германии.
Немцы также оставили метки на колониальной карте Ближнего и Дальнего Востока. Впечатляющее строительство на протяжении десятилетий железной дороги между Берлином и Багдадом открыло оттоманскую торговлю и сделало доступной ближневосточную нефть. Предприимчивые немцы также получили угольное месторождение в Китае и построили там большую пивоварню{574}. Однако эти достижения не притушили огонь, разгоревшийся из-за австро-сербского конфликта на Балканах и новых германских провокаций в колониальном мире. Когда Уинстон Черчилль, тогда — Первый Лорд Адмиралтейства [должность Первого Лорда Адмиралтейства соответствует посту военно-морского министра. — Прим. перев.], выразил беспокойство о том, что правительство, которое командует германской армией и военно-морским флотом, считает себя стоящим выше собственного парламента, это показалось пророчеством войны{575}.
Между 1912 и 1913 годами Балканы снова были в состоянии войны, как с Турцией, так и между собой. Победителями вышли сербы. После этого Сербия, ищущая порт на Адриатическом море с целью добавить мощь военно-морского флота к мощи своей армии, вызвала новый кризис в отношениях с Австрией. Среди австрийских криков с призывами нанести упреждающий удар по Сербии, император Франц Иосиф и его наследник эрцгерцог Франц Фердинанд удивили многих соотечественников, попросив мирного решения короткого конфликта. Проклинаемые как «прославянские», они оба стали целями австрийских и сербских экстремистов. 28 июня 1914 года боснийские террористы, действующие с явной поддержкой сербов, совершили покушение на эрцгерцога и его жену в Сараево — на двух миротворцев, смерти которых сделали войну неизбежной. Внезапно Австрия оказалась в состоянии стабилизировать свои славянские интересы с предполагаемой поддержкой Германии.
Конечно, Германия также хотела утвердиться в Европе, хотя и необязательно через затянувшуюся и расширяющуюся Балканскую войну. Но австрийцы, и среди них Адольф Гитлер, пылко протягивали руки к своим братьям-немцам, вспоминали общую кровь и историю, — и амбиции вкупе с оппортунизмом толкнули Германию в войну Австрии с Сербией. Велось много споров о том, что внутренние политические проблемы дома стали причиной вступления Германии в войну, что война давала возможность завоевать новые рынки для контролируемой Германией Центральной Европы (желательность этого германская элита обсуждала в предвоенные годы){576}. Однако лишь в конце сентября 1914 года, после того, как немецкая армия увязла в траншеях вдоль Марны, высшее командование Германии, предвидя более долгую войну, чем планировалось изначально, одобрило обширные присоединения земель{577}.
Целенаправленная германская программа по оккупации Центральной Европы появилось после, а не до начала войны, которая вначале должна была быть оборонительной, несмотря на наступательную стратегию в завершении. Многие государства, помимо Германии, были готовы рискнуть войной, как решением проблем, с которыми они столкнулись{578}. Однако ни Германия, ни кто-то другой в то время не имел особого плана доминирования в Европе. Но к 1917 году послевоенные стремления всех участников расширились. Суровое отношение Германии к России после поражения последней на Восточном фронте показывает, что немцы были готовы сделать в Европе, если бы выиграли войну на Западном фронте{579}.
Однако в июле 1914 года перед тем, как стали стрелять орудия, Германия взвешивала свою поддержку Австрии против реакции России. Высшее командование Австрии рассчитывало на германских союзников, чтобы сдерживать Россию и не дать ей броситься на помощь Сербии. Таким образом, было бы обеспечено быстрое покорение Австрией Сербии. И немцы продемонстрировали, что также предпочитают этот вариант. 19 июля Австрия вручила Сербии ультиматум из десяти пунктов, сформулированный в самых обличительных терминах, и потребовала ответа в течение сорока восьми часов. Среди требований было немедленное подавление антиавстрийской пропаганды и арест сербских офицеров, задействованных в покушении на эрцгерцога, причем список обвиняемых прилагался{580}.
И мобилизующиеся сербы, и русские восприняли ультиматум, как объявление войны, и также начали мобилизацию. Когда Австрия и Россия готовились к войне, глаза Германии сфокусировались на союзнике России — Франции. 29 июля русские объявили военное положение. На
