Любовь дикая и прекрасная - Бертрис Смолл

— Скажите Мэйтлэнду, что если у него хватит смелости прийти за мной, то пусть ищет меня на пограничье, я буду его ждать. А моему кузену, королю Джеми, я изъявляю свою глубочайшую верность.

Валентайн встал на дыбы, а Хепберн прокричал:

— Я — Ботвелл! Ботвелл!

Никем не удерживаемый, он поскакал от Нижней Луки домой, а в ушах у него отзывалось восторженное одобрение толпы.

28

Но пока Ботвелл еще только скакал со своими сообщниками на пограничье, Джон Мэйтлэнд уже засел за работу, стараясь еще более опорочить его в глазах короля. Мэйтлэнд был блестящим государственным деятелем и, подобно другим политикам той эпохи, действовал по необходимости безжалостно. Он хотел, чтобы в Шотландии оставалась только одна власть — власть монарха, и тогда он, канцлер Джон Мэйтлэнд, сможет править страной через короля.

Уже много лет королям Стюартам досаждали их дворяне. Править Стюартам удавалось только вместе с ними.

Шотландские монархи щедро дарили знатным родам своих внебрачных детей, а затем женили этих незаконнорожденных на отпрысках лучших семей, надеясь породниться с могущественными и независимыми кланами и, пользуясь их поддержкой, все-таки править.

Мэйтлэнд намеревался с этим покончить. Он сломит власть знатных смутьянов. Начнет с Ботвелла на пограничье, потом доберется до Хантли, пресловутого Северного Петуха. Если бы только, вздыхал канцлер про себя, великие вожди больше походили на представителей младших ветвей. На ум приходили граф Гленкерк и его кузен Сайтен, которые накопили большие состояния. Не вожделея политической власти, они хранили мир на своих землях, а в час войны с готовностью отвечали на призыв Стюартов.

Мэйтлэнд вызвал свой экипаж и поспешил во дворец Холлируд. Там канцлер обнаружил обезумевшего короля, которого не могла утешить даже королева.

— Как он бежал? — вопил король. — Как?! Как?! Ведь Эдинбургский замок неприступен! Значит, кто-то должен был ему помогать! Я хочу знать кто!

— Сир! Сир! Успокойтесь! Хоть никто и не видел, как бежал Ботвелл, его исчезновению, я уверен, найдется логическое объяснение.

— Никто не видел? — прошептал Джеймс. — Колдовство! Он снова прибегнул к черной магии!

Канцлер скрыл улыбку, довольный, что его тонкий намек не ускользнул от внимания короля. Но он не учел, что рядом находилась и королева.

— Чепуха! — отрезала она. — Убеждена, что канцлер и не подразумевает ничего подобного, так ведь, сэр? Ладно тебе, Джеймс! Неужели ты думаешь, что Френсис действительно вылетел из своего заточения верхом на помеле? Больше похоже на то, что он подкупил стражу. За деньги люди сделают что угодно.

— Его люди не сделают, — кисло молвил король. — Я уже пытался покупать у них сведения.

— Что ж, — признала, улыбаясь, королева, — Френсис — человек особый.

— Разве? — спросил Мэйтлэнд.

Его совсем не удивило, что королева оказалась среди приверженцев Ботвелла. Женщины всегда были весьма восприимчивы к чарам этого мужчины. Мэйтлэнд их не понимал.

— Да, — повторила Анна Датская, глядя канцлеру прямо в глаза. — Френсис Хепберн может своим очарованием даже утку выманить из воды.

— Желаю, чтобы его нашли! — снова завопил король. — Чтобы нашли и вернули!

— Будет исполнено, ваше величество. Это окажется нелегким делом, но все равно будет исполнено.

— Если бы вы сегодня утром пошли на Нижнюю Луку, то он бы уже снова был в тюрьме, — мягко сказала королева.

Фрейлины захихикали, а канцлер метнул на Анну ядовитый взгляд, который она предпочла не заметить.

— О чем это ты? — удивился король.

— Сегодня утром, Джеймс, лорд Ботвелл приехал на Нижнюю Луку и громогласно объявил, что вернется в тюрьму, если только господин Мэйтлэнд сам придет и заберет его. Слуги нашего канцлера ответили, что его нет дома. Но мне думается, что он все-таки дома был и, дрожа, затаился в своем кабинете.

Король ухмыльнулся, потом засмеялся и вот уже просто захохотал.

— Он перехитрил тебя, Мэйтлэнд, — ликовал Джеймс. — Вот это Френсис! Он отличный рыболов, и он вывел тебя на чистую воду, словно лосося! Он чертовски хорошо знал, что ты не осмелишься прийти за ним, и выставил тебя дураком!

— Его поступок — это оскорбление короне, — огрызнулся Мэйтлэнд. — Он подрывает достоинство вашего величества. Ботвелла следует сурово наказать.

— Он подрывает твое достоинство, Мэйтлэнд, — возразил король, но слова канцлера больно его ужалили. — Как бы ты наказал его? — спросил Джеймс.

— Конфискацией, — сразу ответил канцлер. — Конфискацией. Титулов. Поместий.

— Нет, нет! — вскричала королева. — Френсис — наш кузен, Джеймс. Я знаю, что он бывает безрассуден, что иногда надменен, но это самый добрый человек, какого я знаю. И он всегда был верным другом вашему величеству.

Никогда не участвовал в заговорах против вас и никогда не лгал вашему величеству, как другие.

— Его обвиняют в колдовстве, Анни.

— Вот уж смехотворные обвинения! Никто же в них не верит! Ваши пэры до того ими оскорблены, что даже не хотят собраться на суд. Прошу вас, дорогой муж, не поступайте с Френсисом сурово. Он наш друг, а их у нас так мало.

— Мы должны примерно наказать этого прохвоста! — упорно возражал Мэйтлэнд.

— Сэр! — Королева в ярости выпрямилась. — Вы забываете свое место! — Она повернулась к королю:

— Я бы очень расстроилась, сир, если бы вы жестоко наказали нашего кузена. Сейчас середина лета, жара, и, по-моему, он просто убежал купаться.

Анна представила отъезд Ботвелла таким незначительным событием! Джеймс размяк и обвил рукой талию своей хорошенькой жены.

— Дай мне подумать, любовь моя, — сказал он и, наклонившись, поцеловал ее.

Королева повернулась, медленно прошла к двери своей спальни и, открыв ее, задержалась на пороге.

— Пока еще не очень поздно, Джеми. Отошли господина Мэйтлэнда и возвращайся в постель.

Невинный, казалось бы, взгляд ее голубых глаз прельстил короля, и Джеймс почувствовал, как ответили его чресла.

Что ж, сейчас Джону Мэйтлэнду пришлось удалиться.

Но не такой он был человек, чтобы легко отказаться от своего замысла. Королева выиграла первый бой, используя свои плотские чары, а такие приемы вызывали у Мэйтлэнда отвращение. Против Хепберна, подумал он, придется использовать нечто такое, что рассердит короля и продержит его гнев достаточно долго. Тогда конфискация осуществится.

Внезапно память услужливо подбросила ловкому царедворцу слух о женщине, которая этой весной ходила с Ботвеллом в набеги. Никто не знал, кто она и откуда, но все в один голос говорили, что это была удивительная красавица.