Любовь дикая и прекрасная - Бертрис Смолл

И сегодня его шпионы донесли, что вместе с Ботвеллом на пограничье поехали его брат и какая-то прекрасная дама.

Мэйтлэнд не знал, окажутся ли полезными сведения о ней, но почувствовал, что пренебрегать ими не следует. Поэтому он послал за одним из своих самых верных людей.

— Отправляйся в Эрмитаж, — приказал канцлер, — и вызнай, что там у Ботвелла за женщина. Мне мало дела, как ты добудешь эти сведения, но я должен получить их через неделю.

Несколько дней спустя человек вернулся и сказал своему взволнованному хозяину:

— Это леди Катриона Лесли, графиня Гленкерк.

— Ты уверен? — спросил удивленный канцлер.

— Я узнал это от ее личной служанки.

Шпион промолчал о том, что он хитростью выманил девушку из замка, долго пытал, вытянул из несчастной это имя, а затем перерезал ей горло.

Память Мэйтлэнда снова услужливо напомнила о себе.

В последнее время канцлер платил спальному слуге короля и теперь послал за этим парнем.

— Что ты знаешь о Катрионе Лесли?

Барра написал ответ на бюваре, который висел у него на поясе.

"Была тайной любовницей короля, но от него сбежала.

Джеймс все еще ее желает".

Оторвав листок от бювара, слуга передал записку канцлеру.

Джон Мэйтлэнд прочитал. Улыбаясь, он протянул Барре мешочек с золотом. Канцлер ликовал! Найдено именно то оружие, которым он погубит Френсиса Хепберна. Но следовало убедиться, что шпион не ошибся.

Несколько дней канцлер наводил справки, проявляя при этом крайнюю осторожность. Обнаружилась поразительная вещь: оказалось', что леди Ботвелл только что получила от церкви развод. Копая дальше, канцлер выяснил, что графиня Гленкерк также запросила развод — через своего дядю, аббата Гленкеркского аббатства. Тот представил ее прошение шотландскому прелату. Не в силах сдержать возбуждение, интриган поспешил в Холлируд. Но, когда его экипаж въехал на дворцовый двор, вельможа сумел немного успокоиться. Король ни в коем случае не должен догадаться, что кому-то стала известна его самая сокровенная тайна.

Мэйтлэнд прождал почти весь день и наконец-то остался с королем наедине.

— Я обнаружил, — сообщил канцлер, — занятную подробность из жизни Френсиса Хепберна. Мне стало известно имя последней любовницы вашего кузена — той, что ходит вместе с ним в набеги.

А Джеймс обожал сплетни.

— Не томи же, Мэйтлэнд, — нетерпеливо молвил он. — Кто она?

— Вот это поразительнее всего, сир. И я бы даже сказал, что из всех знатных женщин Шотландии она менее всего подходила для ботвелловской постели. Граф собирается жениться на ней, и леди Ботвелл только что получила развод от церкви. А леди, о которой я говорю, скоро тоже получит свободу.

— Да, Мэйтлэнд, это интересно, но кто же она?

— Графиня Гленкерк, сир. Леди Катриона Лесли. То прелестное создание, которое при дворе все называют Добродетельной графиней.

На какой-то кратчайший миг Джеймс Стюарт почувствовал, как его сердце остановилось.

— Кто, Мэйтлэнд? Кто, ты сказал?

— Леди Лесли, сир. Жена Гленкерка.

На короле совсем не стало лица, и Мэйтлэнд решил, что настала пора испросить позволения удалиться. Но на пороге его догнал приказ:

— Сегодня вечером будь во дворце.

Улыбаясь про себя, канцлер вышел. Ботвелл погиб. От вельможи не ускользнуло выражение страшной муки на лице Джеймса Стюарта.

А король принялся в ярости расхаживать взад и вперед по комнате. Френсис Стюарт опять оказался его Немезидой. Четырьмя годами старше Джеймса, он всегда выглядел крупнее, сильнее, смышленее. Обоих судьба одарила красотой, но и здесь Френсис с его суровой, почти богоподобной внешностью обошел кузена. Овладевая науками, Джеймс проливал семь потов, а Френсис впитывал знания, подобно губке, легко и без напряжения. За обаятельным Ботвеллом женщины ходили табуном, а Джеймс чувствовал себя с ними не совсем уютно, поскольку вырос в мужском обществе, куда дамы допускались редко. Короче, Френсис Хепберн был тем, кем страстно желал быть Джеймс.

Отобрав Катриону Лесли у короля, Ботвелл зашел слишком далеко. Этого Джеймс ему уже не простит. В своем горестном разочаровании король даже и не вспомнил о тех обстоятельствах, при которых Катриона от него сбежала. Сначала монарх предпочел знать только одно: очевидно, Катриона предложила пограничному лорду то, в чем отказала королю.

Она отдала Ботвеллу свое сердце.

Теперь Джеймс обдумывал, как помешать влюбленным. Катриона не получит развод, об этом Мэйтлэнд поговорит с кардиналом. Сколь ни любим в народе кузен, он будет объявлен вне закона. Все его поместья, равно как и титул, конфискуются. Вряд ли Катриона останется с изгоем.

Джеймс гневался на Катриону Лесли. Какую честь он оказал этой почти безродной горянке! Сделал ее придворной дамой при спальне королевы! И как жестоко она разочаровала его! Оказалась совсем не лучше любой другой придворной дамы, что с легкостью раздвигают ноги перед каждым мужчиной.

Позднее, как и было приказано, к королю явился Джон Мэйтлэнд, надеявшийся, что не выглядит слишком обрадованным. Он намеренно придал лицу бесстрастное выражение. Король приказал канцлеру издать указ, что Френсис Стюарт Хепберн, пятый граф Ботвелл, лишается всех титулов, а его имения конфискуются. На следующий день королевский глашатай во всеуслышание объявил королевскую волю жителям Эдинбурга. Возмущенные горожане забросали вестника мусором. Они не желали видеть падения своего героя.

А Джеймс почувствовал, что попал в глупое положение.

Королева перестала с ним разговаривать и заперла все двери в свою спальню. Леди Маргарет Дуглас пробилась в покои к монарху и принялась яростно доказывать, что тот не имел права конфисковывать ничего, кроме Эрмитажа. Благородная дама размахивала перед носом короля какой-то бумагой, из которой, по ее словам, неопровержимо следовало, что Ботвелл переписал все свои остальные поместья на старшего сына, законного наследника графа. Джеймс набросился на нее.

— Пока Френсис был у меня в милости, мадам, поместья принадлежали ему, и он мог делать с ними все что заблагорассудится. Но поскольку теперь он в опале, то его собственность конфискована короной.

— Не надейтесь, что я выеду из Кричтена, — завопила Маргарет Дуглас. — Этот дом принадлежит мне и моим детям. Куда нам из него идти?!

— Идите хоть к вашему отцу, хоть к дьяволу, — огрызнулся король. — Мне нет до этого никакого дела. А теперь удалитесь, и при дворе вам впредь появляться запрещается.

Побежденная дама удалилась. Однако она не собиралась сдаваться — она придет опять и не допустит, чтобы ее старшего сына ограбили. Но, чтобы собраться с силами, ей требовалось время.