Арабский кошмар - Роберт Ирвин

Они взволнованно закивали, потом замерли в нерешительности. Наконец Барфи отломал палец и принялся сосредоточенно жевать. Ладу последовал его примеру. Барфи и предположить не мог, что бывает нечто столь противное на вкус. Палец был сухой и горький, а крошки прилипали к внутренней стороне зубов. Он вспомнил, чем все это некогда было, дважды потужился, а затем и палец, и многое помимо него изверглось наружу рвотной массой. Такой же приступ напал на Ладу. Они кашляли и плакали.

– Когда желудок смеется, тело блюет.

В двери, возвышаясь над ними, стоял Кошачий Отец.

Они бросились к его ногам в собственную блевотину.

– Слишком крепкое снадобье для коротышек. Встать! Кто вы такие?

– Барфи и Ладу, – ответили они.

– Да я же вас знаю. Вы торгуете сладостями возле ворот Зувейла.– К величайшему их удивлению, мрачный старик принялся хихикать, а потом и приплясывать в дверях.– Вы, значит, ели мумие? Не слишком-то оно вкусное в таком виде, верно? Но если растворить его в спирте, оно будет вкуснее. А что вы здесь делали?

Барфи и Ладу заерзали, стоя на коленях.

– Говорите же. Я не сержусь.

И действительно, им казалось, что он добродушно улыбается.

– Искали сокровища.

– Искали сокровища! Да откуда им здесь быть? Но я дам вам сокровища, если вы их заработаете.

Ладу подумал, что сокровища – никакие не сокровища, если их приходится зарабатывать, но мысль эту он не высказал.

– Мы сделаем все, что прикажете.

– Во-первых, я хочу, чтобы вы попытались кое-что вспомнить. Вы много болтали. Слухи уже разнеслись по всему Каиру. Несколько месяцев назад, ночью, к вашему лотку подошел человек и втянул вас в беседу. Человек, несомненно, незнакомый, и почти наверняка вел он себя очень странно. Он сказал вам, что страдает Арабским Кошмаром. Я хочу, чтобы вы описали его мне как можно подробнее.

– Поздней ночью у нас множество покупателей. Наши сладости очень популярны. Особенно высоко ценится наша халва. Покупать нашу халву приходят люди из других кварталов. Хотя почти такой же популярностью пользуется и фадж…

Вмешался Ладу:

– Бывают, правда, и странные покупатели – люди, страдающие бессонницей, которые приходят не только купить сладостей, но и поболтать. Нам приходится разговаривать с ними ради сбыта товаров, но мы не помним, чтобы подобная болтовня когда-нибудь приносила нам выгоду.

Кошачий Отец нетерпеливо топнул ногой.

– Но, разумеется, – продолжал Ладу, – мы все-таки помним, как один чудак сказал нам, будто страдает Арабским Кошмаром. Правда?

– Да, но я не помню, как он выглядел.

– Я тоже.

Это Кошачий Отец воспринял довольно спокойно.

– Неважно. Память можно вернуть. Сейчас я отведу вас вниз и усыплю. Я всего лишь хочу, чтобы, проснувшись, вы рассказали мне о том, что видели во сне, а подле кровати вас будет дожидаться куча денег.

Они спустились в подвал. Кошачий Отец схватил Барфи за ухо и, нещадно дернув, уложил на одну из кроватей. Ладу стоял и смотрел.

– Откинься на подушку, – сказал Барфи Кошачий Отец, – и думай о том, как засыпают пальцы ног, потом ступни и лодыжки, теперь ноги тяжелеют от сна, грудь… веки слишком тяжелые, чтобы держать открытыми глаза. Ты лежишь в темноте, и тебе мерещатся разные вещи. Ты находишься близ ворот Зувейла и сейчас встретишься с неким человеком.

Он продолжал шептать.

Хаос формы и цвета обернулся должным порядком. Барфи находился близ ворот Зувейла. Было уже поздно, и акробаты с эквилибристами убирали свои скамейки. Немногочисленная оставшаяся публика обступила говорящую обезьяну, которая рассказывала историю о двух кахинах. Барфи полагал, что его брат Ладу где-то рядом, но увидеть его не мог.

За левым его плечом раздался голос:

– Вы Барфи, верно? Прошу вас, помогите мне. По-моему, у меня Арабский Кошмар.

Барфи обернулся и недоверчиво уставился на говорившего. Это был Кошачий Отец, изможденный от боли. Голова Отца покачивалась из стороны в сторону без всякой видимой причины. Слабым голосом Отец продолжал:

– Мне нужна ваша помощь. Слава Богу, что вы здесь, но кто вас прислал?

– Вы.

Казалось, боль мешает старику сосредоточиться.

– Я? Но я – всего лишь сон, как и вы. Где я был, когда посылал вас сюда?

Барфи долго размышлял, прежде чем ответить.

– Снаружи, с наружной стороны всего, за пределами всего этого. В вашем доме, в Доме Сна. Вы послали меня сюда найти человека, который страдает Арабским Кошмаром.

Отец казался растерянным и удрученным. Он что-то бормотал себе под нос и лишь постепенно заговорил внятно.

– Но каким образом я вижу сон, если никогда не сплю?.. Ну что ж, в таком случае от вас мало проку. Наяву я бы этого просто не перенес. Нет, это было бы ужасно. Нет, нет, нет, нет. Я ничего не должен знать, а вы ничего не должны рассказывать. Вы должны мне поклясться… нет, клятвы, данные во сне, выполнять не обязательно… Это препятствие. Что же нам делать? – Он принялся покачиваться с искаженным от нерешительности лицом, а потом извлек откуда-то маленькую коробочку и продолжил: – Те, у кого Арабский Кошмар, ничего не помнят. Ничего не помнить приятно. Не заглянете ли в мою коробочку?

– Думаю, не будь у меня Кошмара, вы бы не показали коробочку именно мне.– Барфи яростно затряс головой. Более того, он обнаружил, что яростно трясется всем телом, и тем не менее уже вглядывается внутрь маленькой коробочки. Ее глубокие стенки круто спускались вниз, увлекая взгляд за собой. В центре коробочки находился маленький темный предмет, который, казалось, то удалялся, то приближался, хотя место, куда он удалялся, с каждым разом становилось все ближе.– Не будь у меня Кошмара, вы бы не показывали коробочку именно мне, мне, мне, мне.

Он прислушался к прозвучавшему в коробочке эху своего голоса. Оно было загадочным и отталкивающим. Едва не падая в обморок, он вгляделся повнимательнее, трясясь.

Трясли его снаружи. Его будили в подвале Дома Сна. Над ним стояли Кошачий Отец и Ладу.

– Ну что? – спросил Кошачий Отец.

– Ничего не помню, – сказал Барфи.

– Совсем ничего? – Старик был мрачен.– Нет, никто моих планов не нарушит. Кое-что у меня в запасе осталось. Ладу, ложись на кровать вместо брата. Расслабь пальцы ног, лодыжки, ступни… Глаза крепко закрыты. Пускай возникают видения.

Я хочу, чтобы ты пошел в мой дом и попросил позвать меня, точнее, мой образ во сне, мой хайялъ. Мой хайяль поможет тебе. Вместе с ним вы пойдете на базарную площадь и повстречаете человека, у которого Арабский Кошмар. Мой хайяль скажет тебе, что надо говорить, когда ты вернешься к нам. Ты должен справиться с этим лучше брата.