Пик Дьявола - Деон Мейер

Но потом, прямо перед выпускными экзаменами, я забеременела. Я принимала противозачаточные таблетки, но они не помогли. Когда я им обо всем сказала, они предложили оплатить аборт, но я отказалась. Поэтому они дали мне денег, и я приехала в Кейптаун.

38

Распорядок дня у Орландо Арендсе не менялся изо дня в день. Он жил в большом красивом доме в Уэст-Бич, в Милнертоне. В шесть утра он просыпался — сам, без будильника. Надевал тапочки и красный халат. Брал со стола очки для чтения и тихо, чтобы не разбудить жену, выходил на кухню. Клал очки на кухонный стол и молол кофе — итальянский и мокко в пропорции пятьдесят на пятьдесят. В количестве, достаточном на две большие кружки. Заливал в кофемашину воду и осторожно высыпал в емкость коричневый порошок. Потом нажимал кнопку.

Подходил к парадной двери, открывал ее, выходил на улицу. Смотрел на море, определял, какая сегодня будет погода, и по дорожке шел к большим, автоматическим воротам. Шагал он быстро, бодро, несмотря на шестьдесят шесть лет. Почти всю жизнь он прожил в Кейп-Флэтс. Справа от ворот находился почтовый ящик. Он открывал его и вынимал утренний выпуск «Бургера».

Не разворачивая газету, проглядывал заголовки. Ему приходилось держать газету на расстоянии вытянутой руки, поскольку на нем не было очков.

Он возвращался в дом; перед тем как войти, оглядывался во все стороны. Привычка, инстинкт, который утратил свое значение.

Аккуратно расстилал газету на сосновом столе на кухне. Надевал очки для чтения. Правая рука падала в карман халата. Там ничего не оказывалось, и он раздраженно щелкал языком. Он больше не курил. Жена и врач вступили в сговор против него.

Он прочитывал только первую полосу. К тому времени кофемашина заканчивала работу и булькала в последний раз. Орландо Арендсе тоже вздыхал — так он делал каждое утро. Он вставал, брал из шкафчика две кружки и ставил их на стол. Сначала наливал кофе в одну кружку и с удовольствием вдыхал аромат. Никакого молока, никакого сахара. Только кофе как он есть. Остаток кофе он выливал во фляжку, чтобы он дольше не остывал. С кружкой в руке возвращался к газете. Переворачивал страницу и разглядывал маленькую фотографию выпускающего редактора — очаровательной женщины. Потом переводил взгляд на вторую полосу и приступал к чтению уже всерьез.

В семь утра он переливал кофе из фляжки во вторую кружку и нес его наверх, жене. Но в тот день без десяти семь, пока он читал новости крикета на спортивной полосе, противно завыл домофон в холле.

Орландо встал и вышел в холл. Нажал кнопку, прижал губы к микрофону.

— Да?

— Орландо?

Он узнал этот низкий голос, но не сразу определил, кому голос принадлежит.

— Да?

— Это Тобела.

— Кто?

— Крошка. Крошка Мпайипели.

Гриссел бежал по зеленой долине, по высокой, до колен, траве; он гнался за красным шариком. Он протянул руку к веревочке, но споткнулся, упал, и шарик взмыл в воздух. Он проснулся на диване в гостиной у Кристины ван Роин. От него пахло сексом. Что же он натворил, черт подери?

Гриссел рывком сел и протер глаза. Он понимал, что не выспался; мозги отказывались соображать, а тело — повиноваться, но не это давило на него тяжким бременем. Ни о чем не хотелось думать. Слегка пошатываясь, он встал. Сунул под подушку свой пистолет, мобильный телефон, взял одежду и обувь и побрел в ванную. Хотелось бы, конечно, почистить зубы, но с этим придется подождать. Он встал под душ и открутил краны.

До чего он дожил! Он пьяница и изменник. Он трахается со шлюхой. Слабак, который не в состоянии сдержаться, — надо же, рассказал ей всю историю своей жизни! Да что же с ним такое творится?! Ведь он больше не подросток какой-нибудь сопливый!

Он тщательно намылился; область гениталий вымыл два, три, четыре раза. Ну и что теперь с ней делать? Как обстоят дела с программой защиты свидетеля? Надо позвонить на работу. Как прошла ночь у Буши Безёйденхаута и остальных в Кэмпс-Бэй? Пока он тут валялся в объятиях проститутки… Если хорошенько подумать, в том-то и заключалась главная подлость — он явился сюда, уже думая о сексе с ней, ожидая этого! Он хотел, чтобы она приласкала его, потому что ему нужно было, чтобы кто-то его приласкал, — очень нужно! Потому что ему казалось, что шлюхе проще подойти и приласкать его. Потому что он не мог выжидать целого, мать вашу, полугода, когда жена, может быть, — заметьте, может быть! — его приласкает.

Он вышел из-под душа и энергично растерся полотенцем. Господи, если бы только можно было почистить зубы! Во рту мерзкий привкус, словно туда нагадил мангуст. Он понюхал брюки. От них до сих пор пахло сексом. Нельзя идти на работу в таком виде. Лучше позвонить Тиму Нгубане и выяснить, когда ее заберет группа из программы защиты свидетелей.

Зачем ей понадобилось приходить к нему, ложиться с ним? А потом рассказывать свою биографию, как будто в том, что с ней случилось, виноват именно он?!

Он все стоял, поднеся брюки к носу, когда Кристина открыла дверь ванной и испуганным голосом произнесла:

— По-моему, за дверью кто-то есть!

Последний раз Арендсе видел Крошку Мпайипели пять лет назад. Сейчас, сидя напротив него, он видел, что коса изменился. Он по-прежнему оставался крупным мужчиной с низким, звучным, как у виолончели, голосом. У него те же черные глаза — в первый раз, когда Арендсе заглянул в них много лет назад, он вздрогнул. Но морщины на лице стали глубже, а на висках стриженной ежиком головы появилась седина.

— Расскажи мне все, что ты знаешь о Карлосе Сангренегре, — сказал гость, отпивая глоток кофе.

Арендсе посмотрел на первую полосу лежащей перед ним газеты, а потом перевел взгляд на чернокожего. Он столкнулся с внимательным, пристальным взглядом. Полная сосредоточенность и решимость. Арендсе хотел что-то сказать, задать массу вопросов, пока шарики в голове вертелись — медленно, но неуклонно. Он снова опустил глаза на газету, посмотрел на Крошку — и вдруг все стало ясно. Абсолютно все!

— Господи, Крошка!

Коса ничего не ответил, только смерил его своим орлиным взглядом.

— Что случилось? — спросил Арендсе.

Тобела долго смотрел на него, потом покачал головой — один раз влево, один раз вправо.

— Я ведь на пенсии, — сказал Арендсе.

— У тебя большие связи.

— Крошка, все изменилось. Сейчас не так, как в старые добрые времена. Нас, цветных, оттеснили на обочину. Даже в наркоторговле.

Никакого ответа.

— Я твой должник, это правда.

Арендсе встал и подошел к кофемашине.

— Хорошо… Позволь мне только отнести кофе жене — иначе она обидится. А потом я наведу справки.

Гриссел попытался натянуть брюки, но он слишком спешил. Прыгая на одной ноге, потерял равновесие. Падая, он ударился об угол раковины. Послышался глухой удар. Он выругался, вскочил на ноги, надел брюки, застегнул ремень и выбежал из ванной. В гостиной выхватил из-под подушки пистолет.

Когда он наклонился за оружием, у него закружилась голова. Он схватил пистолет и подошел к двери.

— Кто там?

Он снял пистолет с предохранителя. Сначала за дверью было тихо; потом послышался топот удаляющихся шагов. Там был не один человек — несколько. Шаги удалялись. Он повернул ключ в замке левой рукой, рывком распахнул дверь и нацелил ствол пистолета в коридор. Справа он заметил фигуру, исчезающую в лифте. Он побежал туда. Голова до сих пор кружилась.

Дверца лифта закрылась. Помедлив лишь долю секунды, он бросился вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.

Целых шесть этажей! Держась левой рукой за перила, с пистолетом в правой, в одних брюках — вниз, вниз! На третьем этаже ноги подкосились, он поскользнулся и не пересчитал ступеньки только благодаря тому, что вцепился в перила. Перед собой он увидел чьи-то ноги и поднял голову. Очень толстая женщина в ярко-малиновом спортивном костюме удивленно уставилась на него — рот открыт в виде буквы «О», лицо блестит от пота.

— Извините, — пробормотал Гриссел, поднимаясь, обходя толстуху и сбегая еще на один пролет.

— У вас кровь! — услышал он слова толстухи. Инстинктивно потрогал лоб рукой — рука стала мокрой, теплой и красной. Бегом! Что он станет делать, когда доберется донизу, если там не один человек? Он задыхался, грудь горела, ноги подкашивались.

Третий этаж, второй, первый.

Сначала он высунул ствол пистолета, но в холле никого не было. Он распахнул стеклянную дверь и выбежал на улицу, под солнце. Он успел увидеть, как белый «опель», визжа шинами, поворачивает за угол Клоф-Нека.

Когда позвонили из Мидранда, следователю пришлось долго искать папку с делом в стеллаже у стены.

Потом он начал вспоминать: ведь это те самые, которые застрелили мальчика на автозаправочной станции. А его отец еще купил материалы дела.