Соколиная семья - Яков Михайлик

Ну ладно, размечталась я. Береги себя, мой дорогой друг. Крепко жму твою руку. Катя.

В эту ночь я увидел ее во сне. Она была не в солдатской робе - в белой блузке и темной юбке. Шла со мной по мирной сельской улице. Тихо шумели тополя и каштаны, приветливо мерцали чистые высокие звезды, мягким светом луна освещала побеленные избы, погрузившиеся в сон.

Мы идем и молчим, окруженные пленительной тишиной. Только деревья шуршат еще не опавшей листвой.

Яша, я пойду служить в батальон.

Зачем?

Служат же девушки... А потом... с батальоном я скорее тебя найду, когда ты вернешься с Волги.

Значит, Катя боится потерять меня. Значит, любит.

Милый мой солдат! Я обнял Катю за плечи. Девушка вскинула руки и дотянулась до моей щеки.

Объятия - тоже вечность, как дружба и любовь.

Пойдем, - отпрянула Катя и, достав из кармана блузки карточку, протянула ее мне: - Возьми на память.

Робко прокричали,. будто боясь нам помешать, ранние петухи. Вот и Катюшин дом. Еще минута, и Катя взмахнула косынкой из-за палисадника. Я смотрю в сторону, где только что стояла девушка среднего роста со светлыми волосами, чуть вздернутым носиком и круглыми ямочками на щеках. Скрипнула дверь. Щелкнул засов. А мне не хочется уходить домой, потому что неизвестно, встречусь ли еще когда-нибудь с Катей. И звезды об этом ничего не говорят...

- Яша, вставай, - разбудил меня Балюк. - Чему улыбаешься? Сон хороший видел?

- Сон, Ваня. Такой мирный, милый сон.

Над местечком Бытень, над всей округой висела плотная, высокая и белая облачность. Летчики собрались на аэродроме с рассветом. Командир полка поставил задачу сопровождать штурмовиков, которые должны нанести удар по переднему краю обороны противника и его тактическим резервам. Войска фронта вслед за передовыми отрядами готовились форсировать Западный Буг.

Вскоре была объявлена готовность номер один. Через пятнадцать минут ожидалось прибытие трех групп ильюшиных. Но через пятнадцать минут наши подопечные, конечно, не появились, так как у нас, у истребителей, каждая командирская инстанция от себя, для страховки, назначила более ранний срок, чтобы, боже упаси, кто-либо не опоздал. Страховочного времени с избытком хватило обслуживающему персоналу на анекдоты по этому поводу. Кто-то вспомнил, как однажды начальник одного из гарнизонов приказал вывести солдат для наблюдения за ожидающимся солнечным затмением. Пока приказ дошел до командиров подразделений, страховочного времени прибавилось столько, что одну из рот вывели наблюдать солнечное затмение с полуночи.

Наше ожидание было, конечно, значительно короче. Штурмовики появились приблизительно через полчаса. Наконец слаженное прикрытие поднялось, словно на параде. Самолеты провожали десятки влюбленных глаз с земли.

И вдруг пришла весть, которая сразу вырвала этот день из общего ряда дней и бросила его в омут глубокой скорби и боли. Казалось, само небо почернело от горя. Погиб майор Чичико Бенделиани. Погиб коммунист, Герой Советского Союза, штурман полка, воздушный ас, человек кристальной души и безумной храбрости. До сознания доходило, что Чичико уже нет, а сердце отказывалось верить. Неужели я не увижу больше его мужественную белозубую улыбку, согретую жаром черных кавказских глаз? Неужели больше не подойдет он ко мне, широкоплечий, необыкновенно сильный, еще разгоряченный боем, закончившимся пять минут назад, и не скажет: Хорош-шо, Яша! Очень хорошо! Только огонь открыл рановато... Секундой позже и - фоккеру был бы капут!

На войне часто складываются обстоятельства, последствием которых являются большие жертвы. И сегодня они сложились не в пользу Чичико...

Пара, возглавляемая Бенделиани (ведомым был гвардии майор В. Д. Верховский, заместитель командира полка по политчасти, в прошлом летчик-бомбардировщик), вылетела с первой группой ильюшиных, которая направлялась к берегам Западного Буга на штурмовку подходивших к фронту резервов противника. Недалеко от объекта их встретила шестерка ФВ-190. Вражеская группа сразу же разделилась. Два фоккера пошли вниз, намереваясь, по-видимому, подстеречь штурмовиков на выходе из атаки, а четыре остались на высоте 1700 метров и начали разворачиваться в сторону солнца. Маневр был не очень хитрым, но и не простым: он оставлял за фашистами инициативу предстоящего боя и выгодные условия для атаки. Немцы решили пропустить илов и атаковать сзади истребителей прикрытия. Для Бенделиани раскусить этот железный маневр все равно что умножить два на два. Да и обороняться Чичико не привык. Его девиз - нападение.

Аэрокобры на полной скорости ринулись в лобовую атаку. Фашисты не знали, с кем имеют дело, и из-за своей привычки к шаблону решили завершить начатый маневр: он давал возможность зайти в хвост штурмовикам. Но враги просчитались. Они сами оказались под прицельным огнем пары советских истребителей.

Несколько коротких очередей Бенделиани - и ведущий фоккер рухнул вниз, в те болота, где гибли, настигнутые народными мстителями французские гренадеры, обманутые великим проходимцем с острова Корсика. Второй фашист едва успел увернуться от заградительной очереди майора Верховского. Оставшаяся тройка смешалась. Этого и добивался штурман полка. Он тотчас перешел с ведомым в пикирование, а затем атаковал тех двух фоккеров, которые поджидали на малой высоте ильюшиных. Один фоккер был поврежден очередью Бенделиани, но добивать его не было времени: сверху насела опомнившаяся тройка; к ее атакам присоединился и четвертый немец, затем появились еще две пары фокке-вульфов.

А штурмовики уже пошли на второй заход, расстреливая из пушек и пулеметов пехоту и технику противника на окраине леса.

Видя свое явное преимущество в количестве, фашистские стервятники наседали со всех сторон. Но Чичико Кайсарович и Василий Давыдович успевали и отбивать вражеские наскоки от штурмовиков, и защищать друг друга.

После третьего захода илы легли на обратный курс. Замыкающий штурмовик несколько приотстал. Пока Бенделиани отбивал от него наседающих фоккеров, фашистам удалось отсечь майора Верховского и связать его боем. Замполит яростно сражался с двумя фашистскими истребителями, а Чичико - с четверкой. Ильюшины между тем, прижимаясь к земле, потянули на свой аэродром.

С запада появилась еще одна пара фокке-вульфов. На максимальной скорости они бросились догонять штурмовиков. Бенделиани заметил это, и сердце его сжалось от предчувствия беды: ильюшины остались без прикрытия! Пройдет какая-нибудь минута, и на них обрушится огонь двух истребителей врага. Но нет, Бенделиани не оставит товарищей в беде. Он еще никогда не позволял фашистским истребителям безнаказанно бить его подопечных. Не обращая внимания на яростные атаки четверки фоккеров с двух направлений, Чичико перевел самолет в резкое пикирование и ринулся вслед новой вражеской паре. Да, майор знал, что на хвосте его аэрокобры висят четыре стервятника, что его машина в зоне их огня, что через несколько секунд фашисты нажмут гашетки и расстреляют его в спину... Знал, но иначе поступить не мог: сердце диктовало - надо любой ценой сорвать атаку на ильюшиных.