Моё грозовое небо (СИ) - Джэки Иоки

– Алекс, ты и так слишком много всего можешь и делаешь. Нет ничего страшного в том, что у тебя что-то не получается. К тому же для этого есть довольно веская причина. Наверное, я бы тоже не смогла…

– Я не привык к тому, что у меня что-то не получается, – буркнул Алекс, а Мэл встала за его спиной и коснулась губами горячей, покрытой цветными рисунками кожи.

– Я знаю. А ещё я знаю, что для тебя это так же просто и естественно, как дышать. Просто ты пока не хочешь этого делать. Где-то на подсознательном уровне. Когда ты действительно захочешь летать, я уверена, всё получится. Но если не захочешь – ничего страшного. Ты не должен делать что-то против своих желаний только ради меня.

– Всегда хотел у тебя спросить… – улыбаясь, Алекс развернулся к ней и положил руки на её плечи, притягивая к себе, и Мэл пришлось задрать голову, чтобы смотреть в его мерцающие смешинками глаза.

– Что?

– Сильно больно было, или я всё-таки смягчил удар?

– О чём ты? Какой удар?

– Когда ты свалилась на меня с неба.

– Дурак, – рассмеявшись, Мэл шлёпнула его ладонью по голой груди. – Иди оденься, а я разбужу Мишель.

Когда после первого за неделю совместного завтрака Алекс уехал, чтобы отвезти Мишель в школу, Мэл забралась на диван в гостиной с очередным своим конспектом. После рассказала Алекса и новости о том, что в понедельник он отвезёт её на базу, она снова начала нервничать, поэтому судорожно вчитывалась в исписанные мелким почерком строчки, пытаясь охватить как можно больше информации.

Её тетради представляли собой хаотичный на первый взгляд набор сведений. Но читая их всю неделю, Мэл очень быстро поняла, что они содержали не только интересующие её данные о самолётах, но и моменты из её жизни. Это были своеобразные личные дневники, которые она вела сначала во время обучения, а потом – работы и взрослой жизни. Из них она узнала, как развивались её отношения с Алексом, как она стала полноправным членом лётной команды, как переживала, справится ли с ролью матери для Даниэля и Мишель, о роли родителей и друзей. Узнала о себе.

Здесь была вся её жизнь, описанная маленькими круглыми буковками на пожелтевших страницах толстых тетрадей, переплетающаяся с подробными рассказами о различных военных операциях и личными и отцовскими наработками по истребителям и их поведению.

На улице снова лило как из ведра, и, читая, Мэл даже не заметила, как после этой изматывающей и нервной недели уснула под мерное постукивание дождя по крыше, завернувшись в плед и наконец успокоившись.

Вернувшись через несколько часов, Алекс зашёл в дом, тут же скидывая с ног ботинки, испачканные в грязи, с нежностью посмотрел на спящую жену и, уложив на кофейный столик рядом с ней охапку полевых цветов, быстро шмыгнул в комнату, чтобы переодеться в сухую одежду.

Когда он вернулся в гостиную, Мэл всё ещё спала, и он, не удержавшись, присел на корточки перед диваном, осторожно поправил её плед и убрал рыжую прядь, упавшую ей на лицо.

– Я рада, что ты вернулся… – Мэл медленно открыла глаза, и её губы растянулись в мягкой, едва уловимой улыбке.

– Всегда возвращаюсь к тебе… – шепнул Алекс, потеревшись носом о её нос, и, выпутав руку из пледа, Мэл провела пальцами сначала по его щетинистой щеке, а потом и волосам.

– Почему ты мокрый? Я же положила зонт тебе в машину.

– Я хотел немного порадовать тебя, а он мне мешал.

– Ты всегда меня радуешь, и для этого не обязательно мокнуть, – приподнявшись на локте, Мэл оставила лёгкий поцелуй на его губах, а её не до конца проснувшийся взгляд выхватил яркое пятно за его спиной. – О-о-о, так ты об этом…

Алекс немного сдвинулся в сторону, и она смогла рассмотреть букет из золотарника и эхинацеи. Жёлтый и пурпурный цвета казались ещё более насыщенными и сочными из-за влаги и сверкающих на них дождевых капель.

– Не смог проехать мимо.

– И оборвал всё поле? – хихикнула Мэл, смотря в его довольное лицо.

– Почти. Насколько хватило рук.

– Ты замечательный, ты знаешь?

– Ну-у-у… Я догадывался… – коротко улыбнулся Алекс, а потом подцепил пальцем кольцо, висящее у неё на шее, задумчиво его разглядывая. – Я всё думал… почему ты его не носишь там, где оно должно быть… А сегодня утром, кажется, понял… – заведя руки ей за шею, он расстегнул цепочку и, облокотившись на край дивана, позволил кольцу скатиться на свою ладонь. – Просто ты не помнишь, как я делал тебе предложение… как ты выходила за меня замуж… Просто у тебя этого ничего не было…

Мэл замерла, заворожённо наблюдая за его пальцами, крутящими её тонкое обручальное колечко, а тело покрылось робкими колючками, зарождающимися где-то глубоко внутри и расползающимися по коже.

– Так вот это определённо нужно исправить… В прошлый раз я собирался сделать это красиво – не получилось… Боюсь, что и в этот раз не выйдет… Но по крайней мере сейчас я хотя бы стою перед тобой на коленях… – подняв на неё глаза, Алекс сжал кольцо между большим и указательным пальцем. – Жизель, ты выйдешь за меня? Снова.

– Ох, Ал, я… – Мэл рвано выдохнула и спрятала лицо в ладонях.

Глава 33

Где-то внутри, в самом сердце, взрывался фейерверк эмоций. Несколько простых слов, один вопрос и протянутое кольцо. Маленькая вещица, которая висела на её шее всё то короткое время, что она себя помнила. Единственное, что было у неё из прошлой жизни. Самое важное. То, что всегда успокаивало.

И мужчина. Её мужчина, которого она знала так недолго, а казалось, что всю жизнь. Мужчина, без которого она теперь не представляла ни один свой день. Мужчина, который хотел быть с ней так же сильно, как и она хотела быть с ним.

– Да… – едва слышно выдохнула Мэл и, не отнимая ладоней от лица, закивала.

– Я люблю тебя, моё небо… – Алекс счастливо улыбнулся, взял её руку в свою и надел кольцо на тонкий палец. А в следующее мгновение Мэл уже целовала его самым нежным и трепетным поцелуем, на который только была способна.

– Я люблю тебя, Алекс…

– Ты моя, малышка. Только моя. Всегда была и всегда будешь.

От его слов у Мэл внутри всё встрепенулось. Ведь именно так и было. Не только в этой новой жизни, но и там в прошлом. Она знала только его и не хотела никого другого. Во всех смыслах. И до безумия скучала по нему всю эту неделю. По их разговорам, по его рукам и губам, по его объятиям и теплу, по их близости. И теперь, когда он был рядом, собиралась немедленно стребовать с него за все дни одиночества. Поэтому, откинув свой плед, потянула Алекса к себе за шею, углубляя поцелуй, а когда тот, приподнявшись, сел на диван, перекинула ногу через его колени, усаживаясь верхом. По телу тут же прокатилась волна зарождающегося желания.

– Ал… – прошептала Мэл в его губы, поглаживая его лицо, и Алекс крепче прижал её к себе.

– Я схожу с ума, когда ты так меня называешь…

– Я схожу с ума от тебя… – стянув с него тонкую водолазку, Мэл провела языком по его выступающему кадыку снизу вверх и снова вернулась к Алексу с ещё более жарким поцелуем, распаляя и себя, и его, в то время как её руки пустились в путешествие по его груди, животу, а потом коснулись паха, где джинсы не могли скрыть его возбуждение.

Запустив пальцы под юбку её летнего сарафана, Алекс с жадностью сжал её ягодицы, наслаждаясь их упругостью и мягкостью кожи. Она всё ещё казалась ему нереальной, безумным наваждением, словно он вдруг оказался в какой-то другой вселенной – самой прекрасной из всех существовавших. Она и была его вселенной.

– Алекс, раздень меня, – преодолев смущение, повелительно произнесла Мэл, и мужские ладони тут же заскользили вверх по её спине, собирая тянущуюся ткань, а через несколько мгновений её сарафан улетел на пол.

Когда же Алекс заставил её выпрямиться, надавив на поясницу, и втянул губами один из набухших сосков, оказавшихся прямо перед ним, Мэл позволила себе несколько мгновений томного удовольствия, а потом, запутавшись пальцами в его волосах, оттянула назад его голову.