Очерки теории искусства - Герман Александрович Недошивин

Рембрандт. Даная.

Романтика в искусстве прошлого сама по себе может быть двояка. Об этом подробно говорить не будем. Мы различаем реакционную романтику и романтику революционную. Но сюда надо внести один акцент, который очень важен для уяснения эстетической сути проблемы.

В чем вообще заключается сущность романтизма в искусстве прошлого? Романтика исходит из неприятия современной действительности, поскольку эта последняя не удовлетворяет ее своими противоречиями. Говоря о романтизме XIX века, мы можем заметить общность исходного пункта романтизма и реализма: критическое отношение к буржуазному обществу. Но для романтизма характерна не столько трезвая и прямая критика действительности, сколько субъективный протест против нее, уход от нее. Так, Делакруа, создав свою замечательную «Свободу на баррикадах», шедевр реалистического искусства, впоследствии все более уходил в мир средневековья с его яркими страстями и энергично очерченными характерами или на Восток с его неразрушенной буржуазной цивилизацией поэтической патриархальностью.

Однако, отрицая современную действительность за ее уродство, романтика может делать из этого разные выводы. Куда обращать полет своей мечты — таков основной вопрос, ответ на который делит романтику на реакционную и революционную.

Идеалы реакционной романтики всегда лежат позади, реакционная романтика — это романтика «золотого века», она ищет где-то в прошлом идеальное состояние человека, такое состояние, которого она не находит в настоящем. Она исполнена иллюзий. Она защищает средневековье и уходит в христианскую мистику, подобно немецким назарейцам или Новалису. Поэтому такая романтика реакционна. Эта реакционность обнаруживается не только в тяге к прошлому, отжившему, но и в том, что ее идеалы нереальны, иллюзорны, патриархально-сентиментальны.

Реакционная романтика боится революции и жаждет реставрации старого порядка, как граф Шатобриан. Она уходит от общественной борьбы и в конце концов приходит к апологии самых реакционных сторон современности. Так случилось, например, с лидером назорейцев Корнелиусом, начавшим с обращения к средним векам и кончившим воспеванием прусской монархии. Всякая реакционная романтика враждебна прогрессу. В ней всегда господствует бессильный страх перед жизнью и ее развитием, слабодушная капитуляция, уход в мир мечты, в мир розовых иллюзий и беспочвенного прекраснодушия.

Во всех сферах идейной жизни общества реакционный романтизм тянет назад, сравнивая настоящее с прошлым, и притом в ущерб настоящему. Именно это делает реакционный романтизм принципиально враждебным реализму. Первый стыдливо отворачивается от жизни, от ее передовых тенденций, второй смело старается проникнуть во все ее «тайны», первый призывает к бегству в прошлое, второй революционизирует сознание.

В революционной романтике мы находим нечто совсем другое, чем в романтике реакционной, — стремление найти освобождение от конфликтов современности в будущем. Мечта революционных романтиков устремлена вперед, и поэтому их искусство, как искусство Жерико, раннего Делакруа, Домье, преисполнено духом революционности. Но для всех революционно-романтических художественных движений прошлого характерно все же неясное, неотчетливое представление о том идеальном строе, который когда-то наступит и за который эта революционная романтика борется.

У революционной романтики есть то преимущество, что она хочет проложить дорогу в будущее, но она имеет тот коренной недостаток, ту ограниченность, что для нее это есть более или менее отвлеченная мечта. Такую революционную романтику было бы уместно назвать эстетическим утопизмом. Этот эстетический утопизм представляет собой явление чрезвычайно благородное в смысле стремления художника к будущему, но этим же самым определяется его ограниченность, обусловленная разрывом идеала и действительности да и неотчетливостью самого идеала, подобной поэтической мечтательности и социальных утопистов прошлого. Вот почему реализм прошлого может сочетаться именно с революционной романтикой, или, как мы ее назвали, эстетическим утопизмом, ибо реакционная романтика, уходя от конфликтов современности в прошлое, преследует цель иллюзорно-эстетического снятия противоречий жизни, а средством для этого является обращение к некоему «золотому веку», к некоему будто бы бывшему когда-то идеальному состоянию людей.

Революционная романтика, напротив, направлена на изменение действительности; в ней нет стремления эстетически-иллюзорно снять противоречия жизни, в ней нет апологии прошлого. Она преисполнена стремлениями к будущему идеальному совершенству общества. В значительной степени неясные, сбивчивые мечты революционных романтиков представляют собой искание «естественных» (пользуясь термином самих романтиков), счастливых взаимоотношений между людьми. С другой стороны, революционная романтика — это искание, в конечном счете, того живого и целостного отношения искусства к действительности, которое возможно только при реальном, а не эстетическом снятии общественных антагонизмов, то есть при замене антагонистических классовых форм общественного устройства социалистическим общественным строем.

Таким образом, революционная романтика может рассматриваться как одна из форм реализма в искусстве прошлого, но как форма незрелая, утопическая, до краев наполненная иллюзиями. До тех пор пока революционная борьба в пределах классового антагонистического общества не может реально привести к окончательному уничтожению порабощения человека человеком, мечты о будущем в области искусства часто приобретают характер «эстетического утопизма». В этом и заключается источник того противоречия, которое в прошлом всегда имело место в сочетании реализма и романтизма, правды и мечты. Революционно-романтическая тенденция есть, в конечном счете, утопическая мечта о будущем обществе и о том состоянии искусства, которое возможно только в условиях социалистического строя и которое выражает себя в конкретной форме социалистического реализма.

Вопросы искусства социалистического реализма

I.

Проблема социалистического реализма является центральной проблемой марксистско-ленинской эстетики. В сущности, все вопросы марксистско-ленинского искусствоведения так или иначе соприкасаются с проблемой социалистического реализма. Наша советская эстетика есть эстетика социалистического реализма. Проблемы, которые она ставит и разрешает, она черпает прежде всего из опыта развития советского искусства, из опыта культуры социалистического общества. Она представляет собою теоретическое обобщение этого опыта. С этой точки зрения вопросы истории художественной культуры получают свое подлинное разрешение в свете теории социалистического реализма. Сущность явлений искусства прошлого, их содержание и историческую тенденцию можно по-настоящему раскрыть только тогда, когда они будут поняты в свете теоретических проблем и практических задач развития социалистического реализма. Лишь когда теоретик искусства любую проблему теории разрабатывает не только на материале прошлого искусства, не только в плане изучения опыта досоциалистических эпох в развитии художественной культуры, но и на анализе характера и задач искусства эпохи социализма, лишь тогда решение проблемы может приобрести надлежащую полноту. Суть вопроса, как нам кажется, заключается в том, что проблематика классического искусства, искусства прошлого может быть понята лишь в свете проблематики развития художественной культуры в социалистическом обществе, так же как сущность советского искусства может быть, в свою очередь, уяснена в перспективе исторического развития всей художественной культуры человечества. Это не значит, конечно, что искусство старых мастеров надо мерить меркой искусства социалистического реализма. Это значит только, что законы развития искусства раскрываются полностью в свете теории построения того