Загадочное дело Джека-Попрыгунчика - Марк Ходдер

— Да… вы правы. Это было просто упражнение… эксперимент закончен, и мы удовлетворены. Алджернон Суинберн более не может принести нам пользы. Избавьтесь от него снаружи.

— Я сделаю это здесь. — Олифант вынул рапиру из трости.

— Нет, — сказал Дарвин. — Это лаборатория. Здесь тонкое и точное оборудование. Тут не должно быть ни капли крови. Ведите его во двор. И сначала допросите. Узнайте, что известно Бёртону. Труп бросьте в топку.

— Ладно, развяжите его. А вы, Брюнель, выведите его наружу.

Пустоглазый Фрэнсис Гальтон положил шприц на тележку, подошел к Суинберну и начал развязывать ремни. Одна из рук Брюнеля вытянулась, и пальцы крепко сжали предплечье поэта.

— Оставь меня, урод! — завопил Суинберн. — Помогите!

— Спектакль окончен, — прорычал Олифант. — И так на тебя потратили прорву времени! А орать бесполезно — никто не услышит.

— Чтоб ты сдох! — сплюнул Суинберн.

Гальтон развязал последний ремень, Брюнель подхватил поэта и поднял в воздух.

— Пусти, дьявол, будь ты проклят! Я сам могу идти!

— За мной! — скомандовал Олифант.

Он пересек огромную лабораторию и вышел через массивную двойную дверь на большой прямоугольный двор. За ним громыхал Брюнель, высоко держа лягающегося и вопящего поэта. Суинберн увидел над собой дневное небо — он даже не подозревал, сколько времени провел без сознания.

В ту же секунду он понял, где находится. Ну конечно! Это электростанция в Баттерси вздымается над центральным ограждением, и из всех четырех углов вверх устремлены чудовищные медные цилиндры.

— Бросьте его!

Брюнель выпустил Суинберна, который, как куль, шмякнулся на мокрую землю.

Олифант приставил конец шпаги к горлу поэта.

— Идите, Брюнель.

Колокольчик зазвенел, громадная неуклюжая машина поплелась обратно и с трудом протиснулась через дверь, которая тут же закрылась за ней.

Олифант отступил назад и убрал шпагу в трость. Потом повернулся и подбежал ко входу — двойным воротам с вставленной в них дверью обычного размера. Он отомкнул и распахнул ее.

— Давай проваливай, — усмехнулся он, его розовые глаза блеснули, вертикальные зрачки сузились. Он отошел в сторону от выхода: — Не слышишь, что ли? Тебе говорю!

Алджернон Суинберн остолбенело уставился на альбиноса. Это еще что за игры?

Он поднялся на ноги и с опаской попятился к двери. Но Олифант не трогался с места.

— Почему? — спросил Суинберн.

Альбинос не ответил, на его лице по-прежнему играла усмешка, а глаза следили за каждым шагом Суинберна.

Поэт бросился к выходу, и уже на пороге Олифант прыгнул на него сзади.

Суинберн закричал и попытался вырваться и убежать, но куда там! Альбинос оказался феноменально быстр: в долю секунды он схватил поэта за воротник и отшвырнул назад.

Суинберн пролетел по воздуху, ударился о землю, покатился, расплескивая дождевую воду, и оказался на том самом месте, где его бросил Брюнель.

Олифант захохотал дьявольским смехом, как в преисподней.

Суинберн попытался встать.

— Как кот с мышью… — прошептал он. — И мышь — это я…

Глава 14

СЛЕД

«Когда мы добавляем один элемент к природе животного, какой-нибудь другой элемент изменяется по собственному почину, словно вступает в действие некая система контроля, поддерживающая равновесие. И мы не в состоянии понять, почему это незапланированное изменение является совершенно бесцельным с функциональной точки зрения.

Я в замешательстве. Гальтон в замешательстве. Дарвин в замешательстве.

Все, что в наших силах, — эксперименты, эксперименты и еще раз эксперименты».

Как только сэр Ричард Фрэнсис Бёртон оказался на кладбище на Сквирел-хилл, он сразу нашел место, где кормились вервольфы. Могилы были разрыты, рядом, на мокрой грязи, валялись разломанные гробы и полуразложившиеся трупы, изгрызанные и расчлененные.

В Африке Бёртон изучал и наблюдал каннибализм, но, как всякий нормальный человек, испытывал к нему страх и отвращение. Его нервировало все, связанное с могилами и трупами. Во время экспедиций он не раз видел мертвецов и даже, случалось, ходил по трупам, если ими была усеяна земля. Но Ист-Энд переполнил его ужасом. Сначала растерзанный Монтегю Пеннифорс, теперь это жуткое зрелище на кладбище. Во рту у него пересохло, сердце стучало в груди, как молот.

У его ног рычал, выл и рвался с поводка Фиджет.

Бёртон присел на корточки, обхватил голову пса и заглянул в его большие коричневые глаза.

— Спокойно, Фиджет, — сказал он. — Этот чертов дождь скорее всего смыл запах, но ты должен как-то найти его. Понял? От этого зависит жизнь моего друга!

Он вынул из кармана перчатки Суинберна и сунул их под нос Фиджета.

— Ищи, Фиджет! Давай!

Пес тявкнул и, пока Бёртон стоял и ждал, принялся с энтузиазмом бегать все расширяющимися кругами, опустив нос к земле. Время от времени, обнюхивая разбросанные кости и куски изъеденной червями плоти, он издавал странный кашляющий звук — уфф! — который, как думал Бёртон, указывал скорее на запах вервольфов, чем на зловоние трупов. «Это неплохо, — решил Бёртон, — значит, по запаху можно будет напасть на след этих тварей и отыскать их даже быстрее, чем Суинберна».

Он оказался прав. Вскоре Фиджет привел его в то место, где, вне всяких сомнений, происходила борьба. Там, где жертву волокли по грязи, остались глубокие борозды, окруженные следами вервольфов. Все указывало на то, что именно здесь Суинберна тащили к разрушенной стене кладбища.

— Они похитили его, — сказал Бёртон сам себе.

Фиджет посмотрел на него и завилял хвостом, как бы извиняясь. Никаких следов Суинберна больше не было.

— Не горюй, старина, не все потеряно!

Бёртон подтащил Фиджета к дыре в стене, шагнул в нее, присел на корточки и ткнул собаку носом в один из следов вервольфов.

Собака громко зарычала, и морда ее, казалось, сморщилась от отвращения.

— За ними! — приказал Бёртон.

Фиджет заскулил, обреченно тявкнул и потащил хозяина обратно на кладбище.

— Нет! Не туда! Вперед!

Пес замер, в недоумении уставился на Бёртона, потом понюхал след и бросился прочь от кладбищенской стены.

— Молодец!

Стараясь не отставать от собаки, Бёртон быстро сошел с холма, обогнул длинную изгородь и по захламленному переулку между задними дворами домов выбежал на Девонпорт-стрит. Фиджет рванул направо, потом вниз по уклону, пересек оживленную Кабль-стрит и помчался прямо к Темзе. Бёртон едва успевал за ним. Дождь лил уже несколько часов, но замечательный нюх прирожденной ищейки, видимо, улавливал даже слабый запах вервольфов.