Маскарад - Натали Питерс

Он, может быть, и не понял слов, но правильно прочитал желание в ее глазах. У него была приятная улыбка, и она не возразила, когда он обнял ее за талию и потащил подальше в тень.

Она позволила ему поцеловать себя под маской. Он не привык иметь дело с масками, нетерпеливо фыркнул, сорвал ее, немного поцарапав лицо Фоски, и выбросил маску в канал.

– Перестаньте, – с трудом выдохнула она. – Как вы смеете…

Он не обратил внимания на ее протесты и потащил дальше в темь. Она сама приплыла в его руки, что оказалось для него даром небес, и он не собирался отпускать такую добычу. Он только что истратил в таверне последний цехин и не знал, как удовлетворить голод своих чресл.

Фоска тщетно сопротивлялась, поняв, какая опасность нависла над ней. Она закричала, но он стукнул ее кулаком по голове. На какое-то мгновение она перестала видеть, но слышала его дыхание, отдававшееся в ее ушах гулом пылающего горна.

Он опрокинул ее на спину в вонючую, пропахшую рыбой лужу и сорвал белье. Он грубо вошел в нее и двигался взад и вперед, а она лежала под ним, сомкнув веки. «Что я за дура, – думала она, – идиотка».

Он сделал свое дело и силой поставил ее на нога. Он хотел, чтобы она купила ему вина. У нее кружилась голова, и ее тошнило. Когда он расслабился, она вырвалась и побежала. Он легко поймал ее, полагая, что она затеяла какую-то игру. Фоска резко подняла колено и ударила его в пах. Он завыл от боли и выпустил ее. Тогда она изо всех сил толкнула его спиной в канал, подобрала юбки и побежала во дворец. Ей удалось, никем не замеченной, пробраться в свою комнату. Эмилия, однако, слышала, как она пришла, и увидела, что Фоска истерически рыдает. Эмилия раздела ее, помогла принять ванну, но ни слова не сказала.

Следующие три недели Фоска оставалась в своей комнате и не покидала дом. Она себя ненавидела и всячески поносила, ругала всеми известными ей дурными словами, но не могла загасить бушевавшее в душе пламя.

Вскоре после этого Алессандро попросил, чтобы она появилась на приеме во Дворце дожей, и там она познакомилась с молодым сенатором. Он стал тут же флиртовать с ней – весьма забавно. Фоска видела, что Алессандро наблюдает за ними, но знала, что никаких погрешностей в ее поведении он не заметил. Она и сенатор покинули бал одновременно и в ту же ночь стали любовниками. Он был добрым и внимательным и вернул Фоске чувство самоуважения. В Венеции по крайней мере один мужчина считал ее красивой и желанной.

Эта связь продолжалась все лето. Он часто посещал их загородную виллу. Но накануне возвращения Лоредана в Венецию они расстались.

– Я не понимаю вас, Фоска, – сказал он печально. – Я очень люблю вас. Я сделал все, чтобы заставить вас полюбить меня. Однако вы меня не любите.

– Я не могу любить вас, – нежно сказала она. – Не могу полюбить никого.

Фоска держала слово, данное Алессандро. Она была благочестива, как монахиня, на людях целомудренна, как это принято в Венеции. После случая с моряком никогда не выбирала себе в любовники человека, положение которого в Венеции могли бы счесть неподходящим.

Однако даже признание Алессандро Лореданом Паоло своим сыном не смогло полностью восстановить репутацию Фоски. В кругах, в которых она обычно вращалась, скрытно распространился слух о ее любовной связи с тем самым евреем. Она нюхом чуяла скандал. Когда она появлялась в толпе, то будто бы возникал электрический разряд. Ее больше не приглашали в фешенебельные салоны, а несколько старых друзей отца полностью разорвали с ней отношения. Остальные же терпели ее. Ведь она все-таки была из рода Долфинов и женой – пусть и дискредитировавшей себя – одного из Лореданов.

Фоска обнаружила, что оказалась на краю социального слоя, которого никогда раньше по-настоящему не замечала, – класса отверженных. То были дворянки, гордящиеся своими любовниками как завоеванными призами. Они жили скандалами и нисколько не заботились о своей репутации, глумились над существующими обычаями, по привычке наставляли рога своим ничего не подозревающим мужьям, позорили их знатные имена. Встречались подобные характеры и среди мужчин. Не такие обедневшие, как барнаботти, они шпионили, пускались в авантюры, поставляли высшему обществу шлюх.

Однажды на Листоне, вскоре после своего заточения, Фоска встретилась с принцессой Гонзаго, старой возлюбленной Алессандро, число любовников которой превышало число прожитых ею лет.

Гонзаго громко приветствовала ее:

– Ну, вот еще одна венецианская дворянка влилась в наши ряды. Добро пожаловать, донна Фоска!

Фоска проигнорировала ее и прошла мимо, прильнув к руке Антонио. Лицо ее от стыда стало пунцовым. Позже она никогда не обсуждала этот инцидент, но и никогда о нем не забывала.

Несколькими днями позже на Ридотто к ней подошел молодой человек с синевато-серыми глазами. В нем она признала одного из друзей Гонзаго, человека, принадлежащего к тому разряду приспособленцев, которые используют страдания других себе на пользу.

– О, как замечательно снова встретиться с вами, донна Фоска, – глубоко поклонившись, исторг он из себя. – Ваше отсутствие столь мучительно ощущалось нами. Надеюсь, что теперь вы уже оправились?

– Полностью. Благодарю вас, – холодно ответила Фоска.

– Так приятно слышать это, – заметил молодой человек. – Не выпьете ли со мной чашку кофе?

В этот момент Антонио, извинившись, на минутку отошел в сторону, и Фоска осталась одна, лишенная защиты. Она вряд ли могла отклонить приглашение. Молодой человек мягко взял ее под локоть и провел в одно из небольших кафе, где подавали освежающие напитки.

– Очень часто, – заметил молодой человек, помешивая кофе маленькой ложечкой, – синьора, которая не появлялась в обществе, оказывается после своего возвращения в весьма затруднительном положении. Старые друзья забыли ее. На ней висят прежние долги. Правда, мне крайне не хотелось бы предположить, что вас одолевают подобные тревоги. Мне причинило бы страдание, если бы я узнал, что вам не хватает друзей или денег.

– Люди никогда не испытывают избытка ни в том, ни в другом.

– Вы совершенно правы, совершенно, – кивнул он в знак согласия, – вы не испытываете избытка в том или в другом, – повторил он. – Знаете, у меня есть знакомый, который согласился бы с вами. У него есть деньги, но ему нужен друг. Я заранее предвижу возможность установления отношений, которые были бы взаимно выгодны. Я был бы счастлив представить вас друг другу. Заверяю вас, он вполне респектабелен. С этой точки зрения вам не следует чего-то опасаться. Почему…

Фоска выплеснула чашку кофе ему в лицо. Он что-то бессвязно бормотал и, моргая, смотрел на нее сквозь жидкую коричневую завесу.