Смута в Московском государстве - Коллектив авторов

Из-за такого царского милосердия на пищу бедняков, на одеяние для умерших и на их погребение в течение этой четырехлетней дороговизны из казны ушло неисчислимо много сот тысяч рублей, так что из-за этого казна сильно истощилась. Как легко подсчитать и как мне сообщили это достойные доверия приказные подьячие и торговые люди, в одном только городе Москве во время этой дороговизны умерло от голода более 500 000 человек, которые при жизни получали от его величества пропитание, а после смерти белый саван и красные башмаки, в которых их на его счет хоронили. Так было в одном только этом городе, а какое великое множество народа погибло за это долгое время от голода и чумы во всех концах страны и в других городах, и все они были также похоронены на счет казны.

Ах, сколько сот тысяч их было!

Ах, во сколько сот тысяч они обошлись!

Увы, как страшен гнев Божий, когда он возгорается и пылает над страной и людьми!

И все-таки Борис был так неисправим и так ослеплен, что столь многие тяжкие бедствия не заставили его смириться и он все еще думал отвратить эту напасть своей богатой казной. И хотя господь благостный в милосердии своем сделал так, что в русскую Нарву (которую русские называют Иван-городом) пришло из немецких приморских городов несколько кораблей, груженных зерном, которым можно было бы накормить сотни тысяч людей, Борис все же не захотел такого позора, чтобы в его богатой хлебом стране продавалось и покупалось зерно из чужих земель, и поэтому корабли ушли снова в море, не продав своего зерна. Никому не было дозволено купить ни одной кади под страхом смерти.

Царь снарядил розыск по всей стране, не найдется ли запасов хлеба, и тогда обнаружили несказанно много скирд зерна в 100 и больше саженей длиною, которые 50 и больше лет простояли не вымолоченные в полях, так что сквозь них росли деревья.

Царь приказал вымолотить и отвезти это зерно в Москву и во всякие другие города. Он приказал также во всех городах открыть царские житницы и ежедневно продавать тысячи кадей за полцены. Всем вдовам и сиротам из тех, кто сильно бедствовал, но стыдился просить, и прежде всего немецкой национальности, царь послал безвозмездно на дом по нескольку кадей муки, чтобы они не голодали. Он воззвал также к князьям, боярам и монастырям, чтобы они приняли близко к сердцу народное бедствие, выставили свои запасы зерна и продали их несколько дешевле, чем тогда запрашивали.

И хотя это тоже было сделано, дьявол жадности по попущению Божию в наказание всей земле так оседлал богатых московитских барышников, что они стали незаметно скупать через бедняков по низкой цене хлеб у царя, князей, бояр и монастырей, а потом перепродавать его бедноте много дороже. После того как гнев Божий утолился этой дороговизной, сотни тысяч людей умерли голодной смертью, а Борис растратил почти всю свою казну, пришли новые ужасы и кары, а именно — война и кровопролитие, о чем будет сказано ниже.

В июле 1604 года в Россию прибыл посол его величества императора римского, барон фон Лоэ и т. д., с многочисленным сопровождением. Борис дал распоряжение, чтобы в тех местах, где проезжал посол, не смел показываться ни один нищий. Он приказал также привезти на рынки в те города всевозможные припасы, только бы иностранцы не заметили никакой дороговизны. Поскольку посла должны были встретить и торжественно принять за полмили до Москвы, сказано было всем князьям, боярам, немцам, полякам и всем другим иноземцам, имевшим земли и людей, чтобы каждый под страхом потери годового жалованья во славу царя нарядился как можно богаче и пышнее в бархат, шелк и парчу и в таком виде, в лучших своих одеждах, выехал навстречу императорскому послу для участия в его въезде в Москву. Тут не одному бедняге пришлось против своей воли и желания роскошничать и покупать или занимать у купцов за двойную цену такие дорогие вещи, каких ни он, ни его предки никогда не носили и носить не собирались. Кто тогда наиболее гшшно вырядился, был царю лучший слуга и получал прибавку к годовому жалованью и к земельным угодьям. Кто же не так пышно разоделся или, в соответствии со своими средствами, оделся скромно, тому досталась брань и угроза списать с него годовое жалованье и поместья, невзирая на то что у многих из них в великую дороговизну прежнее платье было снесено в заклад и им едва хватало на самое необходимое.

Для угощения господина посла было доставлено и подано много всевозможных яств, а люди были такие нарядные, что на улицах не было заметно никакой дороговизны, она чувствовалась только в домах и в сердцах. Под страхом смерти никто не должен был жаловаться при людях господина посла, что в стране была или еще есть дороговизна, а должен был говорить только о дешевизне. Такой чрезмерной гордыней Борис не мог не навлечь на себя еще большего гнева Божия, и вслед за дороговизной и мором пришел и меч.

В дороговизну было много необычайных явлений перед тем, как разразилась война. По ночам на небе появлялось грозное сверкание, как если бы одно войско билось с другим, и от него становилось так светло и ясно, как будто взошел месяц; временами на небе стояли две луны, а несколько раз три солнца, много раз поднимались невиданные бури, которые сносили башни городских ворот и кресты со многих церквей. У людей и скота рождалось много странных уродов. Не стало рыбы в воде, птицы в воздухе, дичи в лесу, а то, что варилось и подавалось на стол, не имело своего прежнего вкуса, хотя и было хорошо приготовлено. Собака пожрала собаку, и волк пожрал волка. В той местности, откуда пришла война, по ночам раздавался такой вой волков, подобного которому еще не бывало на людской памяти. Волки бродили такими большими стаями, что путешественникам нельзя было пускаться в путь маленькими отрядами.

Один немец, золотых дел мастер, поймал молодого орла, и так как он не мог взять его живым, то он убил его и привез в Москву, что тоже было ново, ибо орлы в этих местах никогда не показываются. Разной породы лисицы, голубые, красные, черные, бегали среди белого дня по Москве внутри стен, и их ловили. Это продолжалось целый год, и никто не знал, откуда приходит столько лисиц. В сентябре этого 1604 года убили черную лисицу совсем близко от Кремля. За ее шкуру или мех один купец дал 90 рублей. Это составляет 300 польских гульденов, из расчета 30 м. грошей за один флорин. Эти и подобные им знамения предвещали недоброе, но московиты не ставили их ни во что, как иудеи в Иерусалиме, они считали, что это к счастью.

Все татары толковали это так: разные лукавые народы пройдут в недалеком будущем по Московской земле и будут посягать на престол, что и действительно сбылось. Затем то, что собака сожрала собаку, а волк — волка, наперекор известной поговорке «волк волка не сожрет», один татарин объяснил так, что московиты будут предавать друг друга, грызться как собаки и уничтожать друг друга.

Одновременно с этими знамениями во всех сословиях между всеми начались раздоры и несогласия, так что ни один человек не мог ожидать от другого ничего хорошего. Страшное, сверхъеврейское повышение цен на товары и турецкое бессовестное ростовщичество, обирание бедных шло вовсю. За все нужно было платить вдвое дороже, чем раньше. Друг не давал своему другу ничего взаймы без залога, который должен был стоить втрое больше, чем то, что он под него давал, а за каждый рубль еженедельно надо было выплачивать 4 м. гроша процентов. Если же залог в назначенное время не выкупали, то он пропадал.

О новых покроях одежды и о пестроте тканей, которые проникали туда от других народов, о грубом, нелепом чванстве и мужицкой кичливости, приводившей к тому, что каждый мнил себя во всем выше остальных, о неумеренном обжорстве и пьянстве, о распутстве и разврате,— а все это как потоп распространялось среди людей и высокого и низкого звания,— о том, как господа Бога прямо-таки вынуждали покарать, пресечь и прекратить это огнем, мечом и другими бедствиями и т.д., обо всем этом полностью и не расскажешь.

В том же 1604 г<оду> в следующее воскресенье после Троицы, в ясный полдень, над самым Московским Кремлем, совсем рядом с солнцем, показалась яркая и ослепительно сверкающая большая звезда, чему даже русские, обычно ни во что ставившие знамения, весьма изумились. Когда об этом было доложено царю, он тотчас же потребовал к себе одного достойного старца, которого он за несколько лет до того выписал к себе в Москву из Лифляндии и одарил прекрасными поместьями и к которому за проявленную им преданность он особо благоволил. Царь велел думному дьяку Афанасию Ивановичу Власьеву спросить этого старца, что он думает о таких новых звездах. Тот ответил, что Господь Бог такими необычными звездами и кометами предостерегает великих государей и властителей, и ему, царю, следует хорошенько открыть глаза и поглядеть, кому он оказывает доверие, крепко стеречь рубежи своего государства и тщательно оберегать их от чужеземных гостей, ибо в тех местах, где появляются такие звезды, случаются обычно немалые раздоры. Человек этот был щедро и богато награжден приумножением его земельных владений, соболями, парчой и деньгами.