Суррогаты - Сергей Михонов

— Он это…

— Чё?

— Сам взгляни…

Азаровский силился подмигнуть Панасюку-младшему, вместо этого вновь зажмурился. Веко снова прилипло к крови и не отлепить без помощи руки или чужого вмешательства.

— Видишь, что ты натворила! Чуть человека не убила, лишив сознания!

— В порядке я… — просипел Азаровский. — Мне бы водички…

Закашлялся. Во рту пересохло. Там тоже запеклась кровь и стояла комом в горле.

Чьи-то нежные и приятные на ощупь руки — вероятно девицы — занялись им. Но без Петра и тут не обошлось, именно он подал ей фляжку, а она воспользовалась платком.

— Ох… — не сдержался майор.

— Вам плохо, дяденька?

— А кому ща хорошо, — усмехнулся Петро.

— Всё верно, — согласился Азаровский с парнем. Он никого больше не видел подле себя кроме них. — Где это мы и почему одни?

— Да тут и говорить нечего — выжили и слава Богу…

Спорить не пришлось. Парень был прав.

— До дороги далеко, и куда шли от неё всё это время? — искренне желал разобраться в ситуации Азаровский, не собираясь и дальше оставаться обузой для детворы. — Бросьте меня! Я сам дальше пойду… Ух…

Встать на ноги не получилось. Причина до банальности проста — штанина разорвана в клочья, а нога… скорее в лоскуты. На коже борозды от когтей хищника разодранной до мяса. Благо сухожилья целы и мышцы не особо повреждены. Если рана не загноиться сможет ходить, пускай и хромая немного.

— До свадьбы заживёт… — отметил Азаровский, успокаивая не столько себя, сколько девчонку.

— К бабке его надо… — заявил неожиданно Петро.

— Ну ты блин, эскулап! Хотя бы фельдшера, на худой конец — ветеринара! А и от аптечки точно не отказался! Сам бы при её наличии хоть как-то да заштопал себя… — пожурил Азаровский для приличия парня.

— Да у нас на хуторах знающие бабки одними заговорами кого хошь на ноги подымут, даже из могилы!

— Вот спасибо успокоил, а так, лучше б сразу огорчил, — огорошил Азаровского своим очередным неуместным заявлением Пётр. — Хотя бы просто найти какую-нибудь заброшенную развалину и пересидеть там…

А что — не уточнил. Время покажет, оно же и рассудит их — правы они были или нет, что вступили в схватку с "гастарбайтерами".

— Я в разведку, а ты оставайся с ним, — наказал Петро Юльке. — Если шо — стреляй не задумываясь!

— Да и я помогу, чем смогу, — проверил Азаровский наличие патронов в обойме пистолета. — Застрелиться точно хватит…

— Не прощаюсь… — пообещал Петро: не бросит их, а и в мыслях не было сбегать от них.

Как же, куда он теперь без своей юной спутницы. Им теперь обоих одна дорога по жизни и заказана. Третий лишний. Им и чувствовал себя Азаровский.

— Бросили б вы меня, а… — с мольбой обратился он к девчонке. — Мешаю я вам, а и сами мне! Настало время расстаться! С оружием вы в ладах — не пропадёте! Только не забудьте боеприпасами разжиться! И самое главное — держитесь вместе! Порознь не ходите! Всё, уходи! Слышишь — иди за ним…

Юлька боялась: Азаровский застрелиться.

— Ещё чего — не дождётесь! Я так просто не сдамся!

Он начинал бредить. Взгляд затуманен и отстранён от того, с кем общался, не замечая практически спутницы. Она успокаивала его и не на словах, а движениями руки — гладила по волосам. Даже поцеловала раз не к месту, и не ко времени в лоб, отреагировав поспешно на тень, возникшую над ними. Схватилась за оружие. Стрелять не пришлось. Обошлось — с одной стороны, а иной…

— Петро!? — выдала девчонка.

— Ага, вроде того — я за него… — смутился он.

Юлька в свою очередь, догадавшись о причине его кислой мины.

— Это не то, что ты подумал, а видел…

— То-то и оно, что видел…

— Дурак! Уходи!

— Сразу, как только…

— Что?

— Доставлю вас с ним на заброшенный хутор.

— Нашёл кого из людей?

— Типа того, — не раскрывал до конца тайны Петро.

— Живодёров?!

— Да не, я ж не зверь. Подставлять никого из вас не собирался. Напротив помочь, а дальше каждый сам за себя! Ухожу я от вас!

— Не горячись! Ну же, будет дуться! И не смей меня ревновать к нему!

— Хм, больно надо, — а было сознавать Петру: Юлька права — он не сдержался. Однако продолжал строить из себя недотрогу.

— Знаешь что, парень… — не сдержалась она в свою очередь.

— И?

— Ничего… — не стала ругаться с ним, а то и впрямь расстанутся, а ей этого меньше всего хотелось. — Сглупила я, но и ты должен признать свою ошибку в отношении меня с ним! Он мне в отцы годится, а ты…

По лицу Юльки покатилась слеза.

— Ну, началось… — не удержался Петро от очередного язвительного замечания. Поспешно исправился. — Хорошо — виноват…

— Да я тоже хороша — сама начала и…

— Живодёры-ыр-ры-ы… — перебил их Азаровский, сподобившись на выкрик, и отключился.

— Чего это с ним?

— Бредит — лихорадка… — предположила Юлька.

— А ну взяли его и понесли… — вновь впрягся Петро, взвалив себе на плечи майора, заставляя боевую подругу держать оружие наготове.

До хутора было где-то около мили, и сразу избу не разглядишь в лощине — сокрыта зарослями в низине. Место дикое и жуткое на первый поверхностный взгляд. Изба покосилась и почернела от времени, а крыша и вовсе покрылась мхом. Не дом, а сарай сараем — землянка одним словом.

— Господи, и кто здесь живёт? Что за отшельник?

— Бабка одна…

— Ве-ведьма! Колдунья-А-А… — не удержалась Юлька, приметив, как нечто непонятное показалось в дверном проёме, выглянув на свет божий.

— Не пужайся, не зъим… — улыбнулась та, продемонстрировав щербатый рот.

— Знахарка?!.. — едва справилась с волнением девчонка.

— Божье создание, а не тварь, как все люди на земле… — озадачила старуха своим очередным заявлением.

— У нас тут это… больной… — напомнил Пётр.

— Так чё встал — тащы в дом на полог…

Юлька сразу приглянулась старухе. Кому-то же надо было по женской линии передать свой дар, а не проклятие. Да, не ухожена и не прибрана — сама, а заодно и изба. Ну так живёт одна на отшибе в глуши. И не живёт, а выживает. Кто знает как, а возможно и из ума давно уже.

— Помогай, давай, — озадачила старуха девицу.

— А что делать надо?

— Воды принеси…

— Ага… А где взять?

— Во дворе в колодце…

— Где-где?

— Сваво дружка подключи, он шибко разберётся — шустрый малый. Ох, смотри, девка…

Старуха в очередной раз выставила напоказ все свои зубы, которые можно было пересчитать по пальцам одной руки.

Юльку аж передёрнуло. Но она сдержалась, ничего не сказав в ответ, зато подумала, чего и было достаточно для хозяйки избушки-развалюшки.

— Потерпи, солдатик, ща вылечу тя, я бабка добрая, не яга, хошь и Ядвига…

Юлька слышала краем уха её слова, снова перепугалась.

— Воды давай… — ошарашила она своим неожиданным появлением Петра.

— А… — вскочил тот с покосившейся лавки, как и дом.

— Спишь что ли?!

— Кто — я? Не мог…

— Мне не гони, лучше за водой…

— Куда и с чем?

— Придумай что-нибудь! Ты же мужик!

Петро расстарался настолько, насколько это было возможно в данной непростой ситуации.

— Ну, ты где шляешьси… — обронила старуха в адрес юной помощницы. — Тряпки давай. Начинай вытирать кровь с тела и грязь! Да в раны не занеси!

— Так он… он… — застеснялась она, потеряв дар речи. — Голый!

— Чё-то не так — у него или у тя?

— А… — не поняла Юлька старуху.

— Мужика не видела… — усмехнулась Ядвига.

— Видела…

— В штанах?

— Почему — в трусах…

— Это с карманами?

— Да, шортами называются…

— Не считается… — словно издевалась старуха над девицей. — Да не стой ты, дылда! Начинай приводить человека в порядок, пока я буду варить…

— Отраву?

— Отвар, дурья башка! И принесла нелёгкая мне непутёвую помощницу на старости лет! А надеялась, дура старая, передать свои знания и секрет…

— Колдовства?

— Целительства! Знахарка я! Не путай…

— Это вы — меня, бабушка…

— Наконец-то доброго слова дождалась… Небось, голодная?

— А как же он? — кивнула она в сторону Азаровского.

— Успеешь ещо поглазеть на его голого… Прочь…

— Хм, — хмыкнула Юлька, подумав про себя: "Странная какая-то она!"

— В сарай загляни… — бросила напоследок старуха.

— И чего я там не видела? — пробормотала тихо Юлька про себя, снова стреножив Петра на этот раз у окна.

— Подглядывал — за нами?

— А чё это бабка задумала?

— Чё-чё? То самое, что видел! Поднять решила мужика.

— Как?!

— А вот так! Для того и раздела!

— Не понял!?

— Ну ты сельпо! Деревня!

— Городская выискалась!

— Да, я из посёлка городского типа…

— Типа — не считается!