По слову Блистательного Дома - Эльберд Гаглоев

Народ попер к новой звезде с воздетыми кубками. Каждый хотел выпить с этим кудесником. А он к пил со всеми, и не пьянел, и пел, и снова пел. И ему подпевали. И неумелые голоса не мешали умельцу, но странным образом украшали каждую новую песню.

Народ подвис. Про меня, героя и победителя, все забыли, веселым ревом и топотом стимулируй Хамыца на распевание новых и новых героически произведений.

Кто-то слегка тронул меня за руку, я повернул голову и наткнулся на весьма пытливый взор своего недавнего недоброжелателя, а ныне сподвижника Граика.

— Кто ты? — без обиняков взял быка за рога магистр.

— Саин, сын Фаразонда, — дежурно представился я.

Он поморщился.

— Оставь. Саина я знаю без малого три десятка лет.

Значит, во время их знакомства я был еще нежным дошкольником. Очень радостно — здесь живут дольше.

— Ты не Саин. Кто угодно, но не Саин. Ты похож на него как две капли воды, но ты не Саин.

— И почему, интересно, ты так решил, благородный Граик?

— Саин никогда бы не оставил меня в живых при таком закладе. Саин никогда бы не протянул мне руки. Саин никогда бы не отказался от права биться своим мечом. — Он замолчал. — Я ведь умышленно оскорбил тебя. После того, как Саин выиграл мою дочь, — его лицо исказила гримаса боли, — у меня пропала цель жизни. А этот сукин сын не соглашался говорить, куда он ее дел. Мой вызов — жест отчаяния. Я знал, что не смогу противостоять этому чудовищу. — Глазами он указал на мой меч, лежащий на столешнице. — И надеялся лишь на чудо. Взяв в рабство Саина, я смог бы заставить его разговориться. И вдруг ты согласился биться без меча. Я был ошеломлен. Затем в бою… — Он помолчал. — Саин бьется по-другому. Его стихия — атака. Прямая и жесткая. Он наращивает темп до тех пор, пока противник не отстанет от него в скорости. Ты же бился иначе. Изощреннее. Ты заставил меня атаковать и поверить, что ты слабее. До сих пор не понимаю как ты меня превзошел, — задумчиво покачал он головой. — Я еще нигде не встречался с такой манерой боя. Обещай мне фехтовать со мной.

— Обещаю.

— И потом, после поражения, Саин не преминул бы уязвить меня. А ты позвал в свой гоард. Меня, проигравшего. — Он опять замолчал. — И эта твоя фраза о том, что надо искать мою дочь. Ты правда не знаешь, где она? — пытливо глянул он в мои ясные очи.

— Нет, не знаю. К сожалению.

— Я верю тебе. Какая она стала?

— Давно это случилось?

— Минуло уже шесть лет.

Он налил нам вина.

— Тивас сказал, что ты изменился после болезни. Да ниспошлют Великие такую болезнь, ведь людей станет больше, — и с этими словами выпил.

— Мы найдем твою дочь, — тостировал я.

А в зале бурлило веселье. Хамыц распевал какуюто жизнерадостную танцевальную мелодию, и гости заведения, расхватав достаточно пристойно одетых дам, отплясывали что-то похожее на эстонскую польку. Стены тряслись.

ГЛАВА 24

Дверь распахнулась, и в зал уверенно вошел человек, жуть как похожий на героя моего детства Д'Артаньяна, но уже в годах, наверное маршальского возраста. Жесткое лицо, торчащие усы, траченная сединой длинная густая шевелюра, уверенный, слегка надменный, но доброжелательный взор. В отличие от героя моих детских сновидений, этот был в полном доспехе. Шлем на вытянутых руках тащил за ним мальчишка в легкой кольчуге. Придерживая левой рукой длинный неширокий меч, местный Д'Артаньян прошел в середину зала, четко вбивая в пол высокие каблуки кавалерийских сапог. Развернулся. Мальчишка с крайне серьезной миной пристроился рядом с ним. Вслед за ними, позвякивая доспехами, в корчму вошли восемь латников и трое остролицых молодцов в зеленом, с длинными луками в руках.

Танцы прекратились, и массы с ожиданием уставились на вновь прибывших. Причем если на Д'Артаньяна, мальчишку и латников народ смотрел доброжелательно, то трое в зеленом вызывали, скажем так, противоречивые чувства.

— Кавалер Андрий, — прошелестело по залу.

Граик встал, и я тоже поднялся, положив руки на пояс, поближе к рукоятям гундабандов.

— Я принес вам Слово Лорда нашего Шарм'Ат, — звучным голосом заговорил Д'Артаньян. — Жители земли этой, люди и нелюди. Беда пришла к нам. Недостойные, лживо именем Блистательного Дома прикрываясь, творят разор и беззаконие в земле этой. Возведя крепость в селе Валхот и иных селах, на перекрестье путей торговых стоящих, мешают людям торговым и вольным свободно по земле этой ходить и требуют за сие плату. Властью, данной мне Наследием Моим и Словом Блистательного Дома, решил я крепости срыть, а лжецов подлых пленить и на суд Блистательного Дома представить. Посему зову под меч свой вассалов своих, иных, оружие носящих, что в земле этой пребывают, и селян верных. Идти всем к Ненужному Долу, где ждать вас со своим гоардом стану в двенадцатый день Плодового Месяца. Сказано в Высоком Доме Шарм'Ат в первый день Плодового Месяца.

Как раз на следующий день после скандала с соратниками покойного Дагобера. Рассердили идиоты лорда.

— От себя скажу. Всех, кто под меч Лорда встанет, кормить и поить кавалеры будут за свои деньги. А посему, добрый Бындур, накорми и напои меня и моих людей, второй день мы в пути. А вы, добрые селяне и проезжающие, не глядите недобро на Братию Зеленую. Под мечом Лорда они. Захотите — после свары посчитаетесь.

— Прошу к этому столу, благородный кавалер. — Отерев с лица пот от веселой пляски, к новому гостью подошел корчмарь. — Здесь и люди добрые сидят, и вот по поводу роскошного боя аргосское уже в кубках играет. И для людей ваших место найдется. Займись, Малуша, душа моя. И разбойничков ваших покормят, не сомневайтесь.

Подошедший к столу Д'Артаньян весело глянул на нас.

— А, узнаю. Враги-соперники и за одним столом. Славно. И почтенный целитель наш здесь. — Тивас уже спешил к столу, с явным сожалением оторвавшись от миловидной большеглазой селянки с потрясающими формами.

— Приветствую тебя, славный Андрий, — с достоинством качнул черными кудрями Граик.

Похоже, я был знаком с этим колоритным дядечкой и посему склонил голову в приятственном поклоне, всем видом своим демонстрируя радость от долгожданной встречи, и был удостоен вежливым, но весьма прохладным ответным поклоном.

Тиваса здесь, похоже, любили все. Так, кавалер Андрий заключил его в костодробительное объятие, а мальчишка со шлемом в руках разве что не повилял хвостиком. Наших спутников в очередной раз представили, причем если Баргул просто приложил правую ладонь к сердцу, то Унго, почуяв родственную душу, выдал краткий, но велеречивый спич на тему счастья, которое высыпала на него судьба, послав встречу со столь достойным воином. Кавалер слегка прибалдел и стал на него поглядывать, как на принца в изгнании. Не знаю, не знаю, но бывают ли принцы в изгнании столь краснощеки и крутоплечи — сомневаюсь. Как следует из доступных мне источников — сказок для деток и фантазийных произведений для взрослых — существа эти должны быть значительно аскетичнее в щеках и подавлять окружающих печалью во взоре. Наш же доблестный фавор требованиям этим отвечал ну очень слегка. А может, во мне говорит зависть небелая, потому как кавалер Андрий на меня поглядывал весьма скептично. И ему я, похоже, насолил в прошлой жизни.