Между честью и истиной (СИ) - Аусиньш Эгерт

   Доброго и веселого дня тебе! У нас здесь тоже лето, но не такое теплое, как у вас. На днях мы ловили щуку, она гораздо больше скульты и хотя не ядовита, может больно драться хвостом, и кусается. Нас было трое и мы справились. Вот такая она была. У нас уже есть первые ягоды, смотри какие. Бабочки у нас неинтересные, меньше ваших и совсем не яркие. Зато есть стрекозы, вот такие и вот такие. Они будут все лето. Я учу ваш язык, чтобы писать тебе. До свидания пока. Полина.

   Письмо из архива Полины Бауэр, датировано июлем 2027 года.

   Пресс-конференция получилась очень интересной. Достопочтенный Вейлин был многословен, несколько нелогичен, но весьма мотивирован донести свою позицию. Он раз восемь повторил, что работорговля - это ужасно, но некромантия хуже. Он убеждал журналистов в том, что сложившаяся ситуация была совершенно невозможна там, за звездами, и является прямым следствием местных культурных практик. Когда ему попытались напомнить о том, что продажа живого товара все-таки имела место и с той стороны звезд, он отмахнулся фразой "вашим женщинам это совершенно нормально" и в ответ на просьбу пояснить свои слова привел целый ряд примеров. Первой в ряду была сцена из "Унесенных ветром" на балу, та самая, где кавалеры платят за танец с дамой. Затем он вспомнил с десяток сюжетов женских романов, в которых героиню похищают на пятой странице, она рыдает на двадцатой, одумывается к пятидесятой, к сотой влюбляется, и все, наконец, счастливы. Журналисты слушали, растопырив глаза и вцепившись в диктофоны, а достопочтенный подвел итоги своей речи:

   - Вы просто не умеете слушать своих женщин, вот в чем дело. Они хотят танцевать, но боятся вам об этом сказать, потому что вы не танцуете. Они и секса тоже хотят, но сами предложить вам не могут, вы научили их думать, что это неприлично. И теперь, конечно, вам приходится решать все за них. Наших мужчин ваши женщины считают красивыми, так что тех проблем, о которых вы говорите, быть просто не могло.

   - Но тем не менее, большая часть увезенных девушек погибла, - сказала дама из "Аргументов и фактов".

   Достопочтенный пожал плечами - впрочем, с приличной теме скорбью на лице.

   - Мало ли что могло случиться. Наш мир для них новый, неосторожность и доверчивость свойственны людям Земли.

   - Прокомментируйте историю Ксении Кучеровой? - спросил юноша из "Лужского вестника".

   Вейлин не смутился.

   - Странные женщины бывают, - сказал он спокойно. - Она действительно не хотела секса и общения, так случается. Вот и ушла в пещеру. Конечно, ее никто ни к чему не принуждал, будь это не так, ее судьба сложилась бы иначе. Ей просто не нравились люди. Сайни ей понравились, она с ними и живет.

   К его счастью, на пресс-конференции не было никого из одноклассников Ксюши, смешливой болтушки и любимицы класса. Так что достопочтенный без помех продолжил излагать свою точку зрения.

   - Девушки, которые остались жить у мужей и любовников, своей судьбой вполне довольны. Мона Юлия Векшина тоже находится здесь, но о ней вы почему-то не спрашиваете. Дурно видеть только плохое в сложных обстоятельствах, господа.

   Дальше он начал рассказывать про север края и про то, что он мог бы подумать, если бы так подходил в жизни, как его собеседники и оппоненты. Потом разговор естественно перешел на вопросы развития северных территорий края, и острая тема сама по себе отошла на задний план.

   В тот же день достопочтенный давал развернутое интервью для Фонтанки.Ру. В этом разговоре он повторил все, что уже сказал на пресс-конференции, добавил к сказанному цитату из Андрэ Моруа о браке как узаконенной проституции и еще одну, из "Тирании выбора" Ренаты Салецл, о благе предопределенной жизни. И после всех этих цитат рассказал о счастье женщины Земли, состоящем в том, чтобы посвятить себя мужчине. И объяснил, что будь земные женщины иными, книга "Очарование женственности" не переиздавалась бы с такой частотой по всему миру.

   Юля Векшина, найденная вместе со своим мужем в окрестностях Исаниса, была должна, по планам досточтимых, замазанных в торговых схемах, продемонстрировать это самое счастье. Но счастье Юли выглядело странно даже на сааланский взгляд. Асана, заметив, как граф да Айгит приглядывается к ее не то покупателю и владельцу, не то спасителю и кормильцу, быстро сказала ему: "Дейвин, оставь его мне. Непредставимо марать твой меч об это". Услышавший их Димитри прошипел: "Никаких дуэлей до суда, вы оба сошли с ума" - и отправил обоих с места событий от греха подальше. Сравнивая Юлю и Ксюшу, можно было сделать несколько банальных выводов. Что в дружелюбной обстановке выжить не так сложно, как бы ни были суровы условия, и присутствие существа своего вида вовсе не всегда обеспечивает эту дружелюбную обстановку, скорее наоборот. Что неудачный брак выглядит одинаково под любым небом, и что в любой нации чем более мужчина хвастлив и громогласен, тем хуже приходится тем, кто живет с ним рядом. Этот образец неудачного мужа был еще и не слишком опрятен. Журналисты активно его фотографировали, ведь это был единственный сааланец с бородой на памяти края. Хайшен задала Юле несколько вопросов про сайни, живущих в ее доме. Выяснив, что Гражер, так звали ее мужа или владельца, нашел сайни на улице, когда привез в дом Юлю, и что их сайни щенилась всего один раз за эти шесть имперских лет, причем большинство ее щенков погибли в первые месяцы после рождения, досточтимая сказала: "Благодарю, мне все понятно".

   Интервью вышло на следующий день, и по результатам этой статьи и пресс-конференции досточтимая Хайшен, дознаватель Святой стражи, приняла решение отстранить достопочтенного от выполнения его обязанностей. Для Вейлина это было шоком. Весь в обидах на эту властолюбивую гадину, он отправился в столицу империи, пребывая в уверенности, что магистр во всем разберется и его скоро вернут, тогда-то он и сделает все как надо, а Хайшен вернется в свой монастырь, и они больше никогда не встретятся. Он чувствовал себя преданным и обманутым: раскрыться перед ней и столько ей рассказать о том, что делал в крае и как это было непросто, и после этого получить отстранение от должности до конца разбирательства... Чем, кроме предательства доверия собрата по обетам, это могло быть? Утешая себя тем, что Хайшен не последняя инстанция и решать все равно не ей, а магистру и императору, он собрал свои тетради и ушел в столицу. Ему было чем себя занять на то время, пока они готовятся к суду и наверняка отпустят и работорговцев, как отпустили вовлеченного в некромантию да Фаллэ. А истина, считал он, торжествует всегда. Они сделают все ошибки, и круг замкнется.

   А у администрации империи появилась новая проблема: оказался срочно нужен кто-то из магов Академии, способный временно занять пост достопочтенного до конца судебного разбирательства, то есть на полгода-год. И не наворотить при этом дополнительно к уже совершенным ошибкам и просчетам. После некоторых раздумий Хайшен предложила Айдишу взять эти заботы на себя.

   - Почему я? - спросил директор школы.

   - Ты занимался школой, не был вовлечен в недолжное, не участвовал в интригах, твое имя не связано для жителей края с сомнительными приговорами. Тебя легче примут. А после выяснения обстоятельств ты сможешь вернуться к своей школе.

   Хайшен знала, что Айдиш легко передаст власть другому назначенному, но совершенно не ждала того, что он откажется ее принять. А Айдиш ответил "нет". Хайшен решила на всякий случай повторить, что назначение временное, самое большее на год. Но Айдиш отказался принимать пост даже временно. Удивленной и раздосадованной Хайшен, которой ко всему имеющемуся не хватало только вызова из столицы мага на замену достопочтенному, он указал на досточтимого Лийна, целителя из Сосново, и, рассказав его историю, сказал, что он точно так же не вовлечен в недолжное и любим жителями края даже больше, чем никому неизвестный директор школы. И что, растя сына, Лийн никак не мог быть вовлечен в интриги магов Святой стражи, так что он прекрасный кандидат со всех сторон, включая незаинтересованность в должности.