Маша для медведя - Наталья Шумак

Мы тянули билеты по-разному.

Крещение Артурчика прошло вполне в духе времени, то есть по-дурацки. Имя, взятое не из святцев, батюшка своей властью поменял.

-Андреем будет.

Угодившая в крестные, донельзя гордая, тетя Дуся была с малышом на руках поставлена в длинном ряду прочих взрослых и детей. Маша и дед, в нарушение правил, ведь нехристи, а на территории храма пребывают - слонялись поблизости от пристройки, в которой все происходило. Священник торопился, перепуганные дети вопили, в каморке, где свершалось таинство было невыносимо душно. В самом конце церемонии, тете Дусе стало плохо. Она охнула и осела на пол, воздевая Артурчика над собой, чтобы не придавить. Рефлекс настоящей женщины сработал: спасти ребенка, называется. Только-только примолкнувшие малыши принялись орать с новой силой. Старушка, помогающая батюшке, хлопотала над лежащей тетей Дусей, брызгала ей в лицо святой водой. Батюшка, а что ему еще оставалось? - довел обряд до конца. Дожидавшиеся в коридорчике родители воссоединились с детьми и крестными. Леночка, охая, кинулась к малышу. Отцепила пальчик за пальчиком (Артурчик держался крепко) от пуговиц на кофте тети Дуси. Выбежала на улицу, пихнула развеселившегося сынулю Маше.

-Держи!

Вместе с подоспевшим на выручку Ильей Ильичом, вернулась обратно, вдвоем приподняли соседку, перенесли на лавку.

-Жива? Жива?

Леночка теребила вновь приобретенную куму. Полежаева зашла внутрь, заглянула, что творится? Артурчик сопел сердито, крутился в руках. Илья Ильич сгонял шуструю бабусю за нашатырным спиртом. По нелюбезным взглядам, которыми перебросились Машин дедушка и старушка, работающая в церкви, стало ясно, что они знакомы и в сетях дружбы не барахтаются, совсем даже наоборот. Через несколько минут, тетя Дуся невнятно промычала, нечто непонятное, зашевелилась, открыла глаза.

-Слава Богу.

Истово перекрестилась помощница батюшки. Снова бросая косой взгляд на Илью Ильича. Тут же вошли хмурый врач "скорой помощи" с медбратом.

-Слава Богу!

Повторила старушка. Голос у нее стал еще противнее. Илья Ильич не отреагировал. С медиками общался. Повезло. Появились быстро. То, что от больницы до церкви ехать две минуты - роли не играет. Видимо, бригада была свободна, вот и подлетели сразу. Дед говорил, что машинами "скорой помощи" город обеспечен в лучшем случае на тридцать процентов. А тем каретам, что имеются, бензина вечно не хватает. Такие дела.

-Ну, где пациентка? Что произошло?

Илья Ильич ввел врача в курс дела. После короткого осмотра, смерили давление, вкололи какую-то дрянь, решили везти тетю Дусю в больницу.

-Гипертонический криз.

-Ясно.

-Кто с ней, сопровождающим?

Леночка всплеснула руками, выпалила сердито и смущенно одновременно.

-Не могу, мне Артурчика нужно кормить и спать укладывать. Прости, тетя Дуся. Прости пожалуйста.

Соседка промычала, что все понимает и не обижается. И пусть уж ее везут одну. Вмешался Илья Ильич.

-Я свободен. Прокачусь до больницы. Поговорю с врачами. Узнаю, что и как, перезвоню вам, Леночка. Не волнуйтесь.

-Спасибо громадное. А то ужасно стыдно.

Обрадовалась мама только что принятого в лоно православной церкви чада. Илья Ильич велел Маше топать домой, к экзамену готовиться, а сам пошел с медбратом за носилками. Вновь явившийся к месту происшествия батюшка важно перекрестил больную. Тетя Дуся завертелась на скамейке, замычала. Оказывается, она просила дозволения поцеловать священнику руку. Маша, вылупив глаза, смотрела, с внутренним острым чувством протеста на эту сцену. Батюшка показался ей - девушке современной, от суеверий далекой - чрезмерно самодовольным. Соседка выглядела глупой и напуганной. Что за комедию они все ломают? Разобравшись с тетей Дусей, священник обратил взор на девушку.

-Исповедуешься ли?

-Чего?

Удивилась Маша. Брат крутился у нее на руках, упирался лапками в грудь, смеялся.

-Посещаешь ли службу, дитя мое? Соблюдаешь ли посты? Знаешь ли молитвы?

Маша сдержалась, чтоб не ответить резкостью. Прикусила губу. С какой стати, она собралась зубы показывать? Ведь пришла сюда сама, на аркане не тащили. Как же об этом поговорка русская глаголет? В чужой монастырь со своим уставом не суйся. Священник не понравился? Маше показалось, что он глаз с ее груди не сводит. Ну и что? Проблеяла невразумительное оправдание. Дескать, чадо я некрещеное. Всю глубину своей вины понимаю. Молитвы, как раз начинаю изучать. И в скором времени... Обязательно... Вступлю в ряды.

-В какие ряды?

Рассердился батюшка.

-Это тебе не комсомол!

Маша мгновенно внесла поправку. Смиренно покивала головой, мол - осознала, исправлюсь. Священник еще несколько минут распинался, разъяснял заблудшей овечке, что именно она должна предпринять в самое ближайшее время. Маша слушала его, с трудом удерживаясь от ехидных комментариев. Постукивала туфелькой о кафельный пол. Артурчик стал совсем большой, весил немало. Держать его, к тому же, крутящегося туда-сюда, было непросто. Полежаева начала злиться не на шутку. С какой стати к ней этот пастырь привязался?! Просили его? От нечего делать уставилась на икону Божьей Матери. Подумала зло, что нарисованный ребенок совсем не похож на живого. Пропорции безобразные. Кукольное странное лицо. Еще позолота эта вульгарная.

Вдруг, точно что-то подтолкнуло в спину. Прикосновение? Нет. Затылок, под шелковой косынкой, обсыпали мурашки. Полежаева оглянулась резко, едва не выронив брата. В дверном проеме, стояла темноволосая девушка. Взгляды встретились. Целую длинную-длинную секунду, задохнувшаяся от нахлынувшего жуткого узнавания, растерянная Маша была уверена, что видит Валечку. Это не могло быть правдой...

Грустные глаза и невысказанная просьба - перестань. Уймись. Тебе должно быть стыдно. ТЫ ЗНАЕШЬ ПОЧЕМУ!

Маша моргнула. И все изменилось. Девушка вошла, вернее - проковыляла внутрь. Скособоченное, подволакивающее ногу создание. Неуклюже поклонилась священнику, поздоровалась с его помощницей. Оказалась всего лишь самую капельку похожей на умершую подружку. Чуть выше ростом, чуть тоньше, и волосы у нее были длинными. Как могла Маша обознаться, перепутать? Старушка обратилась к девушке с неожиданной невозможной мягкостью. Точно не она минуту назад излучала концентрированное ехидство.

-Ступай пока Валечка, родная, подожди. Я скоро.

Маша нахмурилась. Имя было тем самым. Не чересчур ли много совпадений? Или от переутомления невесть что примерещилось?

Девушка, нечаянно напугавшая Машу своим появлением, медленно, старательно перекрестилась на образ Божьей Матери. Губы зашевелились в короткой молитве. Изувеченная фигурка, а профиль красивый и чистый. Ресницы длинные, невероятно - почти как у Дюймовочки в старом советском мультике.

Точно почувствовала взгляд, повернулась к Маше. Неловко дергаясь всем телом, подволакивая ножку, приблизилась. Дешевая, застиранная юбка, ужасного вида расшлепанные туфли без каблуков. Косынка самая обычная - белая, ситцевая. Уставилась, глаз не сводит. Да что такое творится?

-Здравствуй, родная.

-Здравствуйте. Но я вас не знаю.

Брякнула Маша.

-Разве?

-Да.

-Бедный ягненочек.

Маша вытаращила глаза. Голос у девочки был низким, мягким. Глуповатая, доверчивая улыбка сияла на лице.

-Бедный ягненочек.

Повторила она. Полежаева, что с ней происходило не часто, растерялась от неожиданности и промолчала. Не спорить же с помешанной.

-Ты сестра моя, с тобою свет божий.

Маша оглянулась. Проблеяла сбивчиво.

-Вы меня с кем-то путаете. Мы незнакомы. Честное слово.

На помощь никто не спешил. Да она просто больная - эта девочка. Но Валентина не хотела отвязаться. Смотрела пристально, ласково. Бормотала какую-то ерунду.

-Сколько силы в тебе, ягненочек. Сколько любви. Ты чистая. Ты добрая. Только устала. Вот и злишься. А ты не серчай. Не нужно. Ты ЕГО о помощи попроси. Всем сердцем. Ты ведь ЕГО чадо, возлюбленное. ОН тебя на СВОЕЙ ладони держит, через все беды несет. Или не чувствуешь? А?

Маша покачала головой.

-Ой, глупый ягненочек. Заблудился. Потерялся и бебечет.

Помешанная улыбнулась. Маша физически ощутила свет, который лился из ее глаз. Точно окунулась в поток чистый и целебный. Кожа покрылась мурашками. В книжках про такое пишут - вся шерсть стала дыбом.

Тонкая, с искривленными пальчиками рука приподнялась. Перекрестила сначала передумавшего озоровать и хныкать Артурчика. Потом ее - Машу.

-Чадо ЕГО возлюбленное. Сестра моя - Мария. Праздник души моей, тебя увидеть сегодня.

-???

Подняла бровь Маша, но опять промолчала. Блаженная продолжала напевно говорить.

-Как окрестишься, приходи. Обниму тебя. Хорошо то мне как сегодня! Шла себе, шла, меж человеков холодных точно по лесу темному, и вдруг - счастье. Сестру любимую повстречала. Благодать то какая, Мария, верно?