Профессорятник - Юрий Никифорович Гладкий

В течение получаса это резонансное преступление «подняло на ноги» всю ленинградскую милицию. На всякий случай было решено проконтролировать всех солдат, отпущенных в тот день в увольнение. И, о чудо: в одном из городских парков (то ли «Парке Победы», то ли Приморском парке Победы на Крестовском острове?) бдительный милицейский патруль внезапно обнаружил в кустах двух солдат, как выяснилось, старательно «выковыривавших бриллианты» (?) из украденной митрополичьей митры. У них же оказался и исчезнувший из «Волги» крест владыки.

Ура, воры были изобличены, и теперь им грозил неотвратимый суд за свое грехопадение, притом суд не «простой», а военный, так как дела о всех преступлениях, совершенных лицами офицерского состава, прапорщиками, мичманами, сержантами, старшинами, солдатами и матросами, находятся именно в его ведении. Глубоко обеспокоенные судьбой своих сыновей, в Ленинград срочно явились родители солдат — простые деревенские люди, не шибко образованные, обезумевшие от невесть откуда свалившегося на их головы горя. Бросившиеся буквально в ноги владыке, родители умоляли его великодушно простить заблудших их детей.

Никодим принял их сердечно и долго напутствовал в том смысле, что искупление греха возможно только через молитву, и это сможет сделать лишь человек духовный. Главное — чтобы, как и во всей духовной жизни, так и в покаянии, в центре его, на первом, главном месте был Бог. Если мы исповедуем грехи наши, то Бог, будучи верен и праведен, простит нам грехи наши и очистит нас от всякой неправды. Вместе с тем, митрополит внес и долю скепсиса, напомнив родителям солдат, что церковь у нас отделена от государства, и она не вправе вмешиваться в работу суда, тем более военного.

Если верить дошедшим до нас сведениям, произошло невероятное: солдаты-греховодники, рабы Божьи были освобождены от уголовного наказания, что навело на мысль о том, что без заступничества его высокопреосвященства в этом деле явно не обошлось. А как иначе! (Хотя, с другой стороны, если позиция архипастыря и заслуживает одобрения, то суд, грубо пренебрегший нормами права достоин безусловного порицания).

В заключение попутно заметим, что жизнь самого владыки была нелегкой. Консервативные деятели Русской Церкви ставили в вину митрополиту экуменизм и «увлечение» католичеством, которое, дескать, было иррациональным и патологическим. Он, дескать, не хотел видеть того, что священники-католики служат мессу, как кому вздумается, а богословы отрицают основные догмы веры. Его называли «всемогущим ересиархом», а его деятельность «никодимовщиной». Выдвигались и более серьезные обвинения непристойного характера, особенно когда возникла реальная возможность того, что после смерти Патриарха Алексия I патриархом может стать митрополит Никодим.

Увы, Господь отмерил ему слишком короткую жизнь. Владыка страдал тяжелым сердечным недугом и перенес за свою жизнь целых пять (!) тяжелых инфарктов. Повинуясь строжайшему лечебному режиму, он сразу же после первого инфаркта попросил соорудить ему в келии престол, где он начинал каждый день с совершения Божественной литургии. (Рассказывают, что владыка делал ее даже на одре болезни и скорби — лежа). Именно после перенесенного очередного инфаркта митрополит Никодим подал прошение Патриарху и Священному Синоду об освобождении его от должности Председателя Отдела внешних церковных сношений, которое было удовлетворено.

Жизнь митрополита Никодима оборвалась 5 сентября 1978 г. в результате сердечного приступа, прямо на аудиенции у Папы в Ватикане, что породило конспирологические версии случившегося. Будто русский митрополит был отравлен ядом в поднесенном напитке, предназначенном понтифику Иоанну Павлу I (эта версия аргументируется смертью самого понтифика через три недели от инфаркта миокарда) и, якобы, в смерти владыки были заинтересованы спецслужбы Советского Союза.

Многие представители Русской Церкви недоумевали тем, где и как произошла смерть, игнорируя то факт, что владыка перенес пять инфарктов. Так, один из архиепископов (Василий Кривошеин) писал в своих воспоминаниях: «Конечно, всякая смерть есть тайна Божия, и является дерзновением судить, почему она случается в тот или иной момент и что она означает, но лично я (и думаю большинство православных) восприняли ее как знамение Божие. Может быть, даже как вмешательство Божие, как неодобрение той спешки и увлечения, с которыми проводилось митрополитом дело сближения с Римом. Все его поездки на поклон к Папе, причащения католиков и даже сослужения с ними, и все зто в атмосфере одновременно скрытости и демонстративности. Правы мы были или не правы, — один Бог это может знать».

Конечно, «папский вектор» во внешней политике СССР, действительно, был исключительно важен. Речь идет о моральном влиянии Папы в католическом мире, так что принижать роль папского престола не стоит, несмотря на известную реплику Сталина. Согласно ей, на просьбу министра иностранных дел Франции Пьера Лаваля улучшить положение католиков в СССР, чтобы не ссориться с могущественным Папой Римским, Сталин поинтересовался: «Папа? А. сколько у него дивизии??». В соответствии с другой версией, этой реплики был удостоен Черчилль, просивший Сталина помнить о нежелательности осложнения отношений с Ватиканом. Любопытно, что Пий XII, якобы, просил передать советскому вождю следующую ответную остроту: «Можете сообщить моему сыну Иосифу, что с моими дивизиями он встретится на небесах». Правда это или нет— нам неизвестно, но сама мысль восхитительна, не правда ли?).

В оные времена Святой престол, с которым Советский Союз не имел дипломатических отношений, считался в Москве одним из центров глобального «антисоветского влияния». И именно КГБ «очень ходатайствовал» о назначении владыки Никодима на должность председателя Отдела внешних церковных связей и рекомендовать его кандидатуру для участия в деятельности Всемирного совета мира, Советского комитета защиты мира и т. д. Существует мнение, однако, что Никодим, осознанно идя на контакт с советскими спецслужбами (он, к удивлению некоторых, даже подписал проект письма, осуждавшего «клеветническую деятельность» Солженицына), стремился сопротивляться планам государства по превращению Церкви в орудие распространения коммунистической идеологии.

В этой связи одна из конспирологических версий повествует о том, что когда эти самые службы обнаружили, что деятельность одного из ведущих иерархов не только не соответствует интересам государства, но и укрепляет позиции Церкви, они, дескать, ликвидировали опасного «двойного агента».

Знать мы этого не можем.

Р. S. После смерти владыки в Риме и отпевания в Ленинграде, он со всеми полагающимися православными почестями для иерархов такого уровня был погребен на Никольском кладбище Александро-Невской лавры. Но, по имеющимся у нас сведениям, онечестившиеся враги веры Христовой и здесь не оставили владыку в покое. Рассказывают, некие вандалы, вероятно, наслышавшиеся о том, что труды митрополита были высоко отмечены Священноначалием Русской Православной Церкви дарованием ему высших иерархических отличий (в частности, правом ношения второй панагии) под покровом ночи решили раскопать могилу и завладеть, по их мнению, ценными погребенными «сокровищами». К счастью, богомерзкие попытки гробокопателей