Людоеды - Cepгей Mиxoнoв
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пот стекал с него в три ручья, подобно полноводным рекам материка. За последние сутки он потерял около пяти килограмм, и столько же за эту ночь. Ещё пара дней и ночей аналогичной диеты и он превратится в приведение. От него останется исключительно тень.
Ближе к утру, когда казалось: опасность миновала и состоялась неожиданная встреча с древесным хищником. Тот пытался пробиться сквозь плотно стянутые и сплетенные меж собой многочисленные ветки, да не получилось. И дикарь расстарался — также отбивался, а вот Беккер предпочёл лежать и не отсвечивать, стараясь быть как можно незаметнее.
Порычав и перепробовав все доступные способы пробраться внутрь кокона людоедов, тварь с наступлением утра — восходящими лучами дневного светила — отступила, подавшись восвояси. Да далеко не ушла — она сама послужила кому-то прекрасной добычей.
Людоед-дикарь притих. Он уловил какой-то жуткий рык, заставивший его побледнеть лицом так, как никогда до этого — и даже у Беккера не получалось. И сейчас трясся точно лист в непогоду на дереве, взирая очами, выпирающими из глазниц на Няма.
Тот также был ни живым, ни мёртвым. Один соплеменник стоил другого. А та ещё парочка подобралась. Благо не обнимались от страха и не успокаивали один в объятьях другого, как эти… понимаете…
Хотя сами ничего толком, что происходило внизу, пока случайно не узрели мельком нечто такое, что также сидело верхом на не менее чудовищной рептилии, больше смахивающей на раптора. А вот наездник на уменьшенную модель динозавра-ящера. Даже где-то скорее ящерицу, но также держалась в седле как человек, и скорее горбе горбуна с пастью как у крокодила. У самого же торчали клыки. Их Беккер не мог ни с чем иным спутать, а и сравнить — разве что с бивнями. Но имели иное предназначение, и не для защиты морды при столкновении лбами.
У выродка, а скорее ирода, имелось достойное оружие и также костяное, но обработанное. И доспехи при его естественном чешуйчатом покрове не требовались ему. Даже щит со шлемом. На голове — рога. А вот конечности — рук — разглядеть не удалось. Беккер не заметил там пальцев-фаланг. Они как-то странно у него смыкались в виду отсутствия кистей.
Беккер зажмурился, а когда справился с волнением и снова открыл глаза, внизу под ними уже никого не было. Чужак-репликант умчался куда-то только известной ему тропой.
Одного не мог взять в толк Беккер: куда запропастился тот ночной хищник, который донимал их с утра пораньше. Ответ на поверку был прост и получен сразу, как только оба древолаза где-то по прошествии часа осмелились покинуть своё логово на дереве и спуститься вниз.
Дикарь пошустрил, и вскоре Беккер узрел от него приглашающий жест, требуя что-то явно засвидетельствовать на пару с ним.
Приближаться не хотелось, но ещё меньше оставаться одному без прикрытия. Приблизился к людоеду.
Тот сидел у лужи крови, где им попутно были обнаружены следы чужака-репликанта. Отпечаток стопы ужасал и потрясал одновременно. Она была подобно на поступь ящера правда небольших размеров, но от этого не менее хищного и опасного.
Оставалось догадываться, как здесь всё произошло — та схватка меж наездником и его рептилией с ночным хищником. Но от него ничего не осталось кроме лужи крови, в которую и принял опускать руки дикарь, перемазав заодно лицо.
Беккер сморщился. Если что — столбняк людоеду обеспечен, а и паразиты в печени, вдруг понял: сам не прочь присоединиться к нему. А тут ещё дикарь, оторвав кусок запёкшейся крови, протянул ему.
— Ням-ням…
То ли он назвал Беккера дикарским именем, то ли напротив предложил откушать с ним — тому уже было всё равно. Недавний студент-практикант превратился в кровопийцу, насладившись солоновато-багровой дрянью. И был несказанно доволен, набивая ей утробу, больше не испытывая отвращения к тому, что касалось еды или не столь разнообразного дикарского меню людоедов.
Даже готов был жевать мох с лишайниками, если бы его напарник уподобился жвачному животному. Но до этого пока не дошло, зато они сами наконец-то ко второму дню добрались до стойбища среди скал.
У Беккера возникло подспудно забытое им ранее тут чувство: он дома — вернулся, зная наверняка: всё самое страшное у него осталось позади. Здесь его не тронут. Но старик…
Даже и не думал давать ему отдыха. Принялся орать, размахивая своими костлявыми конечностями, потрясая над головой — и не только своей, а Беккера.
— Иди ты… к нему… — отмахнулся Юра от Ойё, указав на спутника, с коим пережили столько всего за последние два дня, сколько в жизни никогда не думал: придётся вынести трудностей. А это ерунда в сравнении с тем, что предстояло ещё пережить в ближайшем времени — набег иродов сродни нашествия. Не говоря уже про троглодитов. А раз уж повадились, так легко не удастся отвадить их.
Об этом сейчас и говорил дикарь-воин иному — жрецу-палачу. Ему его не пришлось пытать Духами Огня. Обошлось без разведения костра на пепелище и углей на коже. А жаль — старику требовалась постоянная практика в его ремесле палача.
Старейшины собрались в круг неподалёку от Беккера и о чём-то оживлённо общались. Со стороны они напоминали стаю хищных тварей, которые рычали друг на друга и грозно потрясали своими костяно-когтистыми конечностями. Этакие ожившие мертвецы, а те ещё людоеды.
Нашлись и у них достойные противники, а заклятые враги — и не чужаки из числа студентов на практике. Плохо это или хорошо, Беккер пока толком не уяснил, и ему только предстояло в этом разобраться, дабы окончательно принять чью-то сторону, а с ним решение, как быть дальше и с кем жить.
Его взгляд недолго задержался на кворуме совета старейшин и заскользил по гроту в поисках дикарок. Их здесь было мало, а вот мужчин — дикарей в шкурах и при дубинах — море. И все также косились подстать Беккеру на них. На одну дикарку приходилось около пяти если не десяти воинов-охотников, а до того самого, что и
