Во имя Жизни (СИ) - Дарья Кузнецова

— Прости, — улыбнулся Барс, уже окончательно оттаивая и прижимаясь губами к моему виску. — Кто тебя знает, может, решила бы попробовать порвать всех на ленточки?

— А, так это ты конкуренции испугался? — улыбнулась я.

— Конечно. Вдруг ты прониклась бы идеей, и начала меня бить?

— Такого пожалуй побьёшь, — пробормотала я. — Ты знаешь, что ты делаешься очень страшным, когда злишься?

— Скажешь тоже, — скептически поморщился он.

— Скажу. Более того, мне уже очень хочется сказать большое спасибо от себя и всего окружающего мира твоим родителям за то, что ты называешь «дефектами воспитания». Потому что если бы не они, ты имел бы шансы стать очень жутким зверем.

— Мне кажется, ты преувеличиваешь, — растерянно качнул головой мужчина.

— Вань, я среди них провела пол жизни, уж научилась отличать знакомую породу.

— Кхм. Ты вроде бы раньше отзывалась о них более мягко, — он вопросительно вскинул брови.

— Одно другому не мешает. Понимаешь, название «коты» и эти клички им всем очень подходили; Саблезубый отлично чуял близких по духу людей и лишних не брал. Нельзя сказать, что они были чрезмерно жестоки или кровожадны, наоборот, по-своему благородны и по-кошачьи брезгливы. Но людей, не входящих в этот круг, они считали добычей, и оценивали их именно с такой точки зрения. Это сложно объяснить словами, и уж тем более я не возьмусь докапываться до причин, но они действительно как будто принадлежали к другому виду. Есть такие мифологические персонажи, оборотни; так вот они были очень похожи за тем лишь исключением, что внешне оставались людьми.

— Они? А ты? — с интересом разглядывая меня, уточнил Зуев.

— А я, Вань, женщина, — я хмыкнула. — То есть — кошка, и психология у меня немного другая, и цели в жизни тоже. Меня не тянет и никогда не тянуло доказывать окружающим собственную крутость, я предпочитаю спокойную сытую жизнь без излишних потрясений. Но, кстати, теперь я окончательно поняла, что именно ты во мне нашёл: родственную душу. И теперь я к собственному удивлению действительно верю, что всё у нас с тобой будет хорошо.

— Мы с тобой одной крови? — задумчиво проговорил он, едва заметно улыбаясь уголками губ. — Ну, могу только порадоваться. Значит, своё решительное «да» я всё-таки получил?

— Можно подумать, были другие варианты, — усмехнулась я.

— В общем, я понял, в ближайшем будущем достучаться до тебя будет невозможно, — проворчал тренер, прерывая наше выяснение отношений. Признаться, за увлекательным разговором я совершенно забыла о его существовании.

— Ну, по крайней мере, это будет непросто, — радостно заявил Барс. — Извини, я…

— Избавь меня, пожалуйста, от подробностей, — тяжело вздохнул Петрович. — Что на «Розовой слезе» случилось?

— Где? — вырвалось у меня.

— Так станция называлась, где мы заправлялись, — пояснил Барс. — Согласен, название более чем неподходящее. А случилось там то же, что случалось уже не один раз: Диллан умудрился наткнуться на меня, завёлся и начал требовать драки. Учитывая, чем моя сдержанность и бесконфликтность закончилась в прошлый раз, я решил не доставлять Винни проблем и попробовать дать человеку то, чего он просил. Я, кстати, не выяснял; как результат-то? Сильно он убился?

— До инвалидности, — буркнул Емельяненко. — Жить будет, а вот заниматься боями — уже вряд ли.

— И что, ко мне по этому вопросу есть какие-то претензии?

— Ну, проблем Ирвину ты всё равно доставил в количестве. Он просил по возможности передать тебе по шее, потому что его уже задолбали как журналисты, так и представители спорткомитета, и отвлечься на вручение привета самостоятельно он не может.

— Погоди, а у комитета-то какие вопросы могут быть?! — возмутился Барс. — Диллану что, анализ на стимуляторы не сделали?

— Ему сделали, тебе — нет. Но Винни посылает всех к Солу, а Сол посылает их разнообразными маршрутами дальше, и грозится предоставить справку, что если бы ты сейчас вколол себе что-то забористей витаминов, тебя бы очень легко и быстро нашли у него в больнице. И эта переадресация продолжается уже четверо суток с момента твоего отбытия с той станции, притом что никто из нас троих не был в курсе, что ты вообще куда-то улетел, — сверля Зуева полным укора взглядом, пояснил тренер. — Это хорошо, я с генералом контактами обменялся, хоть он вкратце пояснил твои матримониальные поползновения.

— Виноват, — покаянно кивнул белобрысый. — Я вообще ни о чём не вспомнил; обрадовался, что помилование мне прямо в руки на месте выдали, да ещё родители помирились, и рванул на первой космической, только переодеться и успел. Мне зачтётся, что я, во-первых, педантично принимал все выданные Гольдштейном лекарства, во-вторых, не пропустил ни одной тренировки, и, в-главных, никаких больше… как ты их называл, «одноразовых девок»? Так вот, всё, больше не будет никаких внезапных исчезновений и залипаний в непонятных местах, я определился в жизни, — лучезарно улыбаясь, он многозначительно погладил мою талию, которую всё это время обнимал.

— Хоть одна хорошая новость! Ладно, живи, — поморщился он. — Я Ирвину передам, что ты нашёлся, в полном порядке и временно не настроен на общение, а ты болталку хоть иногда проверяй, для порядка.

— Погоди, ты что, только за этим приехал? — растерянно уточнил мужчина.

— А что мне оставалось делать, если ты ни на какие вызовы не отвечаешь? — язвительно парировал тренер, поднимаясь с места и направляясь к выходу. — Ладно хоть, дома нашёлся. Развлекайся, чёрт с тобой, заслужил. Да, Олеся Игоревна просила передать, чтобы ты не забыл заглянуть в холодильник, — уже с порога добавил он и, не прощаясь, вышел.

— Кхм, мне вот сейчас про «заслужил» не послышалось? — обратился ко мне полным недоумения голосом Барс, поднимаясь с дивана и утягивая меня в сторону кухни.

— Нет, не послышалось. Он настолько редко тебя хвалит?

— Да хвалит-то нормально, за дело, но вот так чтобы я прямо «заслужил», это уникальный случай… Ух ты! — оборвал он собственные пояснения, заглядывая в указанный холодильник и разглядывая его содержимое. Слово «холодильник», впрочем, давно уже не отражало функциональных свойств этого прибора; уже больше века для сохранения продуктов использовались иные принципы, а название осталось. — Она что, все две недели ударно готовила? — хмыкнул он.

— Твоя мама готовит сама? Теперь я понимаю, откуда у тебя склонность к этому странному процессу.

— Я же вроде говорил уже, это семейная традиция, — нахмурившись, оглянулся на меня Зуев, на пару мгновений прерывая процесс ревизии. — Или не говорил?