Чертовски богат - Джудит Гулд

Лила Понс

52 ул., 447

В четыре.

Лила Понс! Лила Понс, легендарная звезда экрана. Как Марлен Дитрих. Как Грета Гарбо. Пожалуй, даже еще более недоступная, если такое вообще возможно.

Кензи все еще не могла поверить собственным глазам. Все происходящее казалось сказкой. Кто бы поверил – именно ей, Кензи Тернер, предстоит оценить коллекцию Великой Затворницы и, возможно даже, лицезреть ее в натуре! И тем не менее это не сказка, а действительность, доказательство вот оно, этот клочок бумаги. Черным по белому: Лили Понс.

– О Господи, – прошептала Кензи.

Зандра одним глотком допила кофе.

– Прошу извинить, друзья, безобразие, конечно, убегать, едва дожуешь последний кусок, но мне действительно пора.

– Уже уходишь? – разочарованно спросил Карл Хайнц.

– Дела. – Зандра отодвинула стул. – На следующей неделе аукцион, а это значит – работы по горло. А тут еще эта история с Гольбейном. Вы и представить себе не можете, какая шумиха поднялась. Можно подумать, началась Третья мировая война.

– Ну что ж, надо так надо, – промурлыкала Дина.

– Надо – это не то слово. Верьте не верьте, у нас все на головах стоят. – Зандра добродушно ухмыльнулась. – А впрочем, я не жалуюсь, даже интересно. По крайней мере не соскучишься... – Она встала и взялась за висевшее на спинке стула пальто.

Карл Хайнц поднялся следом.

– Не возражаешь, если я тебя провожу? – Он подал Зандре пальто.

– О, Хайнц, большое спасибо, но стоит ли беспокоиться? Посидел бы, поболтал с друзьями.

– Какое беспокойство? Напротив, мне только в радость. Вы меня извините? – повернулся он к Бекки.

– О чем вы говорите? – Бекки царственно махнула рукой. – Отпускаю.

– На днях позвоню, – кивнул ей на прощание Карл Хайнц и склонился к Дининой руке. – Спасибо за компанию.

– Это вам спасибо, – улыбнулась Дина.

– Бекки. – Чинно, на прусский манер, поклонился Карл Хайнц.

– Пока, милый, – почти без всякого выражения сказала она и послала ему легкий воздушный поцелуй.

Зандра от души обняла Дину.

– Чудесный обед. Только... умоляю, не надо больше подарков. Право. Не думай, что мне не понравилось, но так ты меня вконец испортишь.

– Да брось ты, – отмахнулась Дина, хотя в душе была довольна.

– Чудесно, что мы снова увиделись. – Зандра ослепительно улыбнулась Бекки.

Та ответила ей своей знаменитой улыбкой Моны Лизы.

Зандра повязала шарф и забросила сумку на плечо.

– Ну что ж, пока.

Карл Хайнц взял ее под руку и повел к выходу.

– Итак, – Бекки подняла крохотную чашку с кофе и посмотрела на Дину из-под своих обычных темных очков, – вроде все получилось, как задумано?

Дина кивнула и, повернувшись к окну, успела заметить, как Зандра и Карл Хайнц поспешно пересекают улицу.

– Вы были правы, они действительно прекрасная пара.

– Вне всякого сомнения. А теперь, – Бекки поставила чашку на стол, – пора, думаю, вам потолковать с Фейри.

– Ах да, насчет загородного уик-энда.

– Вот именно. Думаю, неплохо бы собраться в следующую пятницу. – Бекки задумчиво побарабанила пальцами по столу. – Да, в следующую пятницу – это самое удобное время.

Зандра места себе не находила. Она уж и не припомнит, когда в последний раз чувствовала себя такой слабой и беззащитной. И неспособность справиться с собственными переживаниями ее бесила. Кто бы мог подумать, что встреча с Карлом Хайнцем застигнет ее врасплох?

С одной стороны, физическое влечение, которое она к нему испытывает, бодрит, опьяняет. И это хорошо.

С другой – она чувствует себя, как бы это сказать, запятнанной, негожей, бесстыдной. И это плохо.

«Он мой родич, – упрямо твердила себе Зандра. – И не дай Бог... кровосмешение или что-то очень близкое к тому...»

Положим, родственник он очень дальний, так что как раз на этот счет можно вроде бы не волноваться. Но это ей так кажется, а что скажут люди?

«И все же как было бы здорово, – подумала она, искоса поглядывая на него, – какое блаженство...»

Ибо действительно о таком, как Карл Хайнц, женщина может только мечтать. Умопомрачительный красавец. Харизма, какую нечасто встретишь. За спиной фантастическая родословная. И еще – он внушает удивительное чувство надежности, которое, наверное, можно счесть побочным продуктом богатства и власти. И выглядит куда моложе своих сорока.

«Да поможет мне Бог! – мысленно взмолилась Зандра. – Почему он не остался с Диной и Бекки? Зачем ему понадобилось меня провожать?»

Зандра и думать забыла о светофорах, прохожих и даже о шуршащих по мостовой машинах. Близость Карла Хайнца не позволяла замечать ничего другого.

– Осторожно! – Карл Хайнц схватил ее за руку и рванул на себя как раз тогда, когда мимо, едва не задев ее крылом, промчалось такси.

– Ну нельзя же так, едва под колеса не угодила! Надо все-таки смотреть по сторонам.

Зандра подняла голову и слабо кивнула. Видно было, что она не на шутку испугана.

– Все в порядке? – Карл Хайнц пристально посмотрел на нее и притянул к себе.

Его прикосновение было таким волнующим, а беспокойство таким неподдельным, что Зандре показалось, будто она тонет в бездонной глубине глаз этого человека.

Тут она поняла истинный смысл происходящего.

Есть мужчины – маменькины сынки. Есть мужчины-добытчики. Есть мужчины-защитники. И только в одном из миллиона все это соединилось. В Карле Хайнце. Зандра осознала это с пронзительной ясностью.

Его голубые глаза полыхали жарким пламенем, ветер трепал редеющие (чего он, отметила Зандра, и не думал скрывать) волосы. Красивый, стройный, безупречно ухоженный, Карл Хайнц тем не менее не походил на юного Аполлона, и в этом все дело. Что привлекало в нем, так это как раз зрелая мужественность. А Адонисов она в своей жизни навидалась.

Все дело в родословной.

Их семьи связаны веками. В далеком прошлом о генетике и ее законах мало кто думал, все были озабочены политическим могуществом, укреплением власти и общественного положения, умножением земель и богатства.

Неудивительно, что в королевских семьях Европы случались гемофилия, слабоумие, врожденное уродство, да мало ли что еще.

Но в последнее десятилетие второго тысячелетия от Рождества Христова все уже прекрасно понимали, чем чреваты внутрисемейные брачные связи. И у Зандры не было ни малейшего желания играть в такую рулетку. На кону, в конце концов, сама жизнь.

Зажегся зеленый свет, но Карл Хайнц и Зандра даже не пошевелились, мешая пешеходам, струящимся по улице в обоих направлениях. Сердитые оклики до них, казалось, не доносились.

– Что ж, теперь можно идти, – улыбнулся Карл Хайнц и выпустил ее.