Али-баба и тридцать девять плюс один разбойник - Леонид Резников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да вы в своем уме? – округлил глаза Мансур. – Он вор! Вор, понимаете?
– Стража, проводите визиря, – отдал команду Гасан, и двое стражников, не раздумывая, подхватили Мансура под руки и потащили вон из комнаты.
– Вор, проклятый вор! – продолжал надрываться тот. – Да отпустите меня, я визирь! Визи-и-ирь!
– Прошу прощения за это прискорбное недоразумение, – склонил голову Гасан в извинительном жесте. – Эмир вскорости примет вас, а пока он посылает вам скромные угощения.
Караван-баши дважды хлопнул в ладоши, и слуги, ожидавшие в коридоре, внесли резной деревянный столик, уставленный яствами.
У Махсума с Ахмедом, у которых с прошлого вечера во рту не было ни крошки, сразу потекли слюньки и загорелись глаза. И чего на столе только не было! И жирный плов с бараниной, и шашлык, и наваристая мастава, и разные салаты, и десерты на любой вкус. С трудом дождавшись, когда все выйдут, и двери закроются, Махсум с телохранителем накинулись на еду, отдав должное всему, что было на столе. Только через полчаса они откинулись на подушки, отодвинув от себя столик с опустевшей посудой.
– Знаете, шеф, – произнес разморенный слишком сытным завтраком Ахмед, – в служении добру есть свои плюсы. Я так вкусно уже давно не ел. Если честно, то вообще никогда.
– Да, – согласился Махсум, косясь на пирожные и не в силах решить, хочет он их или нет.
– Ну что мы с вами ели до того? Подгорелый шашлык, плов с разваренным рисом, жидкую шурпу. Признаюсь, наш Садык совершенно не умеет готовить.
– Да, – вновь подтвердил Махсум, решив все-таки взять пирожное.
– А лагман? Он не умеет готовить даже лагман! Не говоря уже о размазне, которую он гордо именует мантами!
– Да, – в третий раз произнес Махсум, поднося пирожное ко рту, но в этот момент двери распахнулись, и в них вошли Гасан и двое слуг, что не так давно принесли столик.
– Светлейший эмир ожидает вас! – доложил Гасан. – Прошу вас пройти со мной.
– Но… – Махсум уставился на пирожное.
Слуги приблизились к столику. Один из них наклонился, вытащил из пальцев Махсума пирожное и положил его обратно на столик, а другой слуга подсунул Махсуму тазик с водой. Махсум подумал и пополоскал в нем пальцы. Первый слуга услужливо протер их чистой тряпочкой. Тазик поднесли Ахмеду, но тот по привычке уже обтер руки о штаны, и необходимость в мытье отпала сама собой.
– Идемте же! Не стоит заставлять ждать всесильного эмира, – проявил нервозность Гасан.
Махсум с Ахмедом поднялись из-за стола и поплелись следом за караван-баши. Меньше всего сейчас разбойникам хотелось предстать перед эмиром. После сытного завтрака их порядком разморило и тянуло в сон, особо, если учесть, что ночь выдалась бессонной и крайне насыщенной событиями. Зевая на ходу и потирая слипающиеся глаза, Махсум вслед за Гасаном вошел в огромную залу и огляделся по сторонам. Ахмед остановился за спиной главаря, затравленно косясь на Белых Воинов, стоящих вдоль стен. Но тем ни до чего не было дела, тем более до какого-то там Ахмеда.
Зала оказалась светла и просторна. Множество широких, от пола до потолка окон давали столь много света, что, казалось, находишься на улице, а не в помещении. Сводчатый потолок украшал барельеф с изображением некой батальной сцены. Барельефы на тему флоры также украшали и стены залы. Довольно тонкие на взгляд Махсума колонны, расположенные двумя окружностям в центре зала, одна в другой, подпирали высокий потолок. Полы были затейливо выложены мраморной мозаикой. А главной достопримечательностью залы являлся, разумеется, сам эмир, сидящий в окружении советников на подобии невысокого диванчика, укрытого золотой парчой.
Махсум, до того ни разу в жизни не видавший живого эмира, уставился на него и смотрел, не отводя глаз. Эмир в то же время взирал на Махсума, но взгляд его Махсуму не понравился.
– Ты не слишком почтителен, юноша! – произнес эмир, едва разлепив губы, но голос громом отозвался в ушах. Махсум ощутил тычок чем-то тупым в спину и упал на четвереньки. Как оказалось, он один продолжал стоять, когда другие уже отбивали земные поклоны повелителю правоверных, стоя на карачках. – Но мы тебя прощаем. Встаньте все!
Все поднялись с колен, но никто не смел поднять головы. Махсум тоже решил последовать их примеру, вдруг еще с дури глаза выколют, как в спину ткнули, – с них станется!
– Наслышаны о твоих деяниях… забыли, как тебя зовут? – пощелкал пальцами повелитель правоверных, обращаясь к советникам.
– Махсум, – подсказал худой старик с белой жидкой бородкой на манер козлиной. – Его зову Махсум, о светлейший эмир.
– Да-да, Махсум. Наш большой друг Гасан сказал нам, что обязан тебе жизнью, а еще он сказал, будто ты спас город от злобных гулей, но мы что-то не очень верим этому.
Махсум разумно смолчал, проглотив рвавшуюся на язык колкость.
– О могущественный повелитель, то действительно были гули! Два гуля! – выступил вперед Гасан, складывая на груди руки и кланяясь. – Одного зарубил лично Махсум – я видел это собственными глазами! – Как бы в доказательство своих слов караван-баши коснулся глаз пальцами. – А второго связали его люди, и я могу показать его вам, о великий эмир.
– Живого гуля?! – Брови повелителя заходили ходуном. – Гасан, ты что ж, припер гнусное чудище в наш дворец? Впрочем… Пусть приведут образину! – махнул рукой эмир. – Мы желаем посмотреть на него.
Четверо стражников по знаку караван-баши ввели в залу связанного Олим-кирдыка. Гуль затравленно озирался по сторонам и тихонько хныкал.
– И это ваш гуль? – не поверил эмир. – С виду обычный нищий проходимец.
– Самый что ни на есть настоящий гуль, мой повелитель. В том нет никаких сомнений, – вновь низко склонил голову Гасан. – Он загрыз сразу троих. Эй ты, покажи зубы! – крикнул Гасан присмиревшему гулю. – Чего вытаращился? Зубы, говорю, покажи!
– Ы! – испуганно раздвинул полные губы гуль, и все увидели рот, полный острых, словно подпиленных зубов.
– Ну, он нам не нравится, – поморщился повелитель правоверных. – Отрубите ему голову!
– Ай! Ай-я!.. – только и вскрикнул гуль, когда двое стражников резко, толчком, наклонили его вперед, а третий заученно взмахнул саблей.
Махсум с эмиром были единственными, кто отвернулся, остальные с нескрываемым интересом глазели на откатившуюся к дверям зубастую голову, словно узрели нечто поистине захватывающее.
– Немедленно уберите отсюда тело и сожгите его, – не открывая глаз, слабым голосом произнес впечатлительный эмир. – И впредь казните на улице – нам плохо от
