Кружево Парижа - Джорджиа Кауфман

Или набрасывался на меня с неуемной животной страстью. Сначала перемены меня пугали, но временами его аппетит казался даже захватывающим. Я привыкла, что желание могло возникнуть где и когда угодно. О пристойности и обходительности и речи не шло. Иногда встреча проходила столь же бездумно и машинально, как берешь из холодильника бутылку пива, а иной раз казалось, будто это дело жизни и смерти, если я не отдамся немедленно. Такая бурная настойчивость и неодолимое влечение ко мне льстили и возбуждали.

Может, моя откровенность покажется тебе странной, ma chère, но ты не поймешь, если я не расскажу тебе всего. Наши решения принимаются не на пустом месте, они, как правило, результат прошлых проб и ошибок.

Я много путешествовала вместе с Иззи, но никогда не ездила с ним в Бразилию. Куда бы он ни отправлялся на гастроли, я следовала за ним.

Мы изъездили США вдоль и поперек и летали туда-сюда через Атлантику.

Поездки не проходили впустую. Где бы я ни была, я изучала конкурентов, посещая дорогие бутики лучших модельеров. Я искала ткани, фасоны и поставщиков, ходила на выпускные шоу лучших школ модельеров. И расширяла свой бизнес, сначала в Лос-Анджелесе и Сан-Франциско, потом в Бостоне и Вашингтоне. Вскоре я торговала своими моделями во многих универмагах. В моих долгосрочных планах было открыть сеть магазинов во всех крупных городах. Я выбирала города с хорошей сценой для джаза и между гастролями Исайи и моими деловыми поездками прыгала с самолета на самолет так же часто, как на такси в Нью-Йорке.

В путешествия я всегда брала с собой бухгалтерские книги и романы. Иззи барабанил по столу, отбивая ритм, читал газету или играл в шахматы с контрабасистом Грегом. Они хорошо ладили и вместе коротали время. Иззи всегда играл белыми – подкалывая Грега, который жил в Гарлеме, потому что сам жил среди белых.

Наша жизнь текла однообразно и спокойно, пока не произошел срыв, заставивший меня пристальнее взглянуть на серьезность проблемы.

Мы были в Риме, в аэропорту, – я помню, что это было в Риме, потому что мгновенно отказалась от вероотступничества и собиралась вернуться в лоно церкви – я читала роман «Тайна Санта-Виттории», книгу, которую все советовали прочитать, про ответ итальянской деревни на нацистскую оккупацию. У меня книга вызывала в равной степени лишь злость и напоминала о давно забытом. Я не находила в ней ничего смешного, как остальные. И вдруг я заметила, что Иззи ушел. Грег, подперев подбородок руками, смотрел на шахматную доску. Он беспокоился.

– Что случилось?

Грег выпрямился и начал убирать фигуры.

– Он снова проиграл, – ответил он.

– Снова? – переспросила я, замерев от ужаса.

Иззи обычно играл лучше, чем Грег, но одного взгляда на доску было достаточно, чтобы понять, что черные имели явный перевес.

– И не просто проиграл, а я его разгромил.

Он теребил в руке ладью, потом бросил ее в коробку.

– Может, не мое это дело, Роза, я должен предупредить: дело плохо, совсем плохо.

Он поднял белого короля, который лежал на боку.

– Знаю, – вздохнула я. – И беспокоюсь.

– И играет на саксе совсем не так, как прежде. – Грег заколебался от неловкости, что критикует своего друга и работодателя. – То его уносит куда-то – в прекрасное и мрачноватое место, но публика начинает нервничать, – то вообще не в себе, так что и две ноты не свяжет. Если бы я не работал с ним давно…

Он замолчал и стал складывать фигуры.

– И все время злится, все время, – добавил он, складывая доску пополам.

Грег играл с Иззи очень давно. Он был верным другом. Ему можно было доверять.

– Пьет он.

Я ни с кем об этом не говорила, даже с Грасой, словно молчанием можно было что-то исправить. Но мне нужно было с кем-нибудь поделиться.

– И наркотики, наверное? – вполголоса спросил Грег.

– Похоже на то.

Произнеся слова вслух, я поняла, что так и есть. И прикусила губу.

Разговор прервался от шумного скрипа по полу выдвигаемого стула. Иззи сел.

– Небылицы обо мне рассказываешь моему контрабасисту? – невнятно сказал он, кладя руку мне на колени. – Знаешь, Грег, некоторых медом не корми, дай напакостить.

– Иззи!

– На самом деле, Грег, ей нравится, как я с ней сейчас обращаюсь. Луис просветил меня, что она не принцесса.

– Луис! Ты общаешься с Луисом?

Он сунул руку мне под юбку. Я сжала ноги и положила руки на очень модную в то время ткань – твидовую, с крупной черно-белой ломаной клеткой, – притягивая к себе изо всех сил. Он раньше задирал мою юбку за мусорными баками, когда мы рано утром возвращались из джазового клуба. А сейчас был день и мы были не одни. И раньше днем он не напивался. Но закатывать сцену я не стала, это никому не нужно. Он научил меня этому, когда мы познакомились.

Его рука пробиралась выше.

– Иззи, перестань! – зашипела я.

Он так близко наклонился, что до меня дошел кислый запах виски.

Я встала.

– Я тебе сказала «перестань»! Я не шучу!

– А мы всегда повинуемся. Как Роза скажет, так и будет?

Иззи улыбнулся и помахал пальцами под носом.

– Ах, запах дома.

Я остолбенела, ma chère. У человека, в которого я влюбилась, была прекрасная душа, он был нежен, воспитан, а не груб и жесток.

Он вытер пальцы о рукав, потом повернулся к несчастному Грегу и сказал:

– Хочешь еще партию?

И начал расставлять на доске фигуры.

Мне нужно было успокоиться, и я ушла проверить время отправления. Когда я вернулась, Иззи бил Грега.

Ты поражена, ma chère, но я уже в таком возрасте, что это могло случиться с кем-нибудь другим, а ты только погружаешься в мир мужчин, тебе на самом деле нужно бы знать, что может произойти.

После возвращения из Рима я не видела Иззи около месяца и решила, что с этим покончено. Мне не хватало музыканта и джентльмена, но не его пьяного злого двойника. Я была рада, что он исчез.

И вдруг однажды ночью, почти под утро, он пришел ко мне в постель и был нежен со мной, как раньше, как с инструментом, на котором играл. Он гладил меня губами, языком, пальцами, исследуя каждый изгиб тела, играя и лаская до изнеможения. А утром в полутьме комнаты молча лежал, завернувшись в одеяло, худой, только кожа да кости.

Когда он проснулся, я принесла ему кофе и тост с маслом и джемом из маракуйи – небольшую роскошь, которую я просила присылать из Бразилии вместе с образцами