Прекрасная монашка - Барбара Картленд

— Послушайте, он очень слаб и истощен от постоянного и долгого недоедания, — проговорила Аме, — но поверьте, нет никаких причин считать, что все безнадежно и ему не станет лучше, если будет обеспечен надлежащий уход. Я немного разбираюсь в медицине, потому что в свое время от случая к случаю помогала в аптеке при монастыре, в котором временно проживала. И если бы вы смогли достать где-нибудь цветков липы, душистой воды из цветов апельсина, немного сиропа из сока вяза и два вида трав, названия которых я напишу вам на листке бумаги, то, надеюсь, ваш малыш уснул бы, а после сна вы должны будете дать ему горячего мясного бульона, а не холодного молока, которое, очевидно, ему пришлось совершенно не по вкусу.

Какое-то время Рене внимательно прислушивалась к словам девушки, но потом на лице женщины появилось выражение какого-то мрачного отчаяния.

— Святая Мария! А как вы думаете, где и, главное, каким образом я смогла бы достать такие вещи? — со злостью в голосе спросила она у девушки. — Ведь все лекарства стоят больших денег, так же как и питательный мясной бульон, а мой малыш может есть и пить только то, что есть у нас с мужем, а в этом доме, как сами видите, нет сейчас ничего, кроме хлеба.

Аме задумалась на мгновение и быстро решила, что можно сделать в сложившейся ситуации. У нее не было при себе драгоценностей, а ее платье, хотя и стоило громадных денег, в этом квартале Парижа продать кому-нибудь будет очень трудно. Но тут девушка вспомнила о пряжках на своих туфлях. В эти пряжки были вправлены не бриллианты, как у герцога Мелинкортского, а всего лишь испанский хрусталь, но у сапожника можно было бы выторговать за них несколько луидоров.

Пригнувшись, Аме немедленно отстегнула пряжки от туфель.

— Вот, возьмите эти пряжки, — проговорила она, отдавая их Рене. — Продайте их кому-нибудь, и я думаю, что вырученных денег будет вполне достаточно для покупки лекарств, а может быть, останется и для приобретения цыпленка для бульона.

— Как, вы хотите сказать?.. — недоверчиво начала женщина, и когда руки ее уже почти дотронулись до пряжек, Рене вдруг резко отдернула их назад. — Но что скажет на это Франсуа? — забеспокоилась она. — Если мне и повезет достать денег, то он обязательно заберет их себе.

— Нет никакой необходимости говорить ему что-нибудь об этом, — успокоила женщину Аме. — Если вы поспешите, то успеете продать пряжки и вернуться домой с лекарствами раньше, чем он появится здесь. Кроме того, подумайте, ведь ваш ребенок болен, и поэтому все деньги должны пойти только на его лечение и питание.

— Это могло бы спасти жизнь моему малышу, — прошептала Рене, словно споря со своей совестью; затем поспешно, будто опасаясь, что девушка может изменить свое решение, женщина выхватила пряжки из ее рук.

— Дайте мне листок бумаги, — попросила Аме, — и я напишу вам названия трав.

Листок бумаги, который женщина извлекла из кухонного шкафа, как успела заметить девушка, представлял собой памфлет, посвященный королеве. Примитивный и непристойный, нарисован он был, однако, весьма искусно, но раскрашен довольно неумело. И даже для Аме, которая очень мало знала о таких вещах, было совершенно очевидно, что все эти пасквили будут обязательно прочитаны, хотя бы из простого любопытства, каждым, кому попадут в руки, — Откуда это все берется? — спросила девушка, имея в виду памфлет.

— Франсуа получает деньги за то, что раздает их, — беспечно ответила Рене.

Девушка ничего не ответила ей. Аме перевернула памфлет так, чтобы на чистой стороне листа можно было написать названия тех трав, которые потребуются для приготовления лекарства. Из камина Рене принесла ей небольшой уголек, который можно было использовать вместе грифеля.

— Так что же, Франсуа получает жалованье у герцога де Шартре? — спокойно спросила Аме, когда закончила писать.

— Не всегда и очень мало, — ответила ей женщина. — Правда, он иногда получает какие-то приказы из Пале-Рояля, и в этом случае ему платят хорошее вознаграждение за выполнение различных поручений; но он ведь не один, много ему подобных. Иногда нам приходится ждать по несколько недель, прежде чем в доме появится хотя бы су.

Аме отдала ей листок бумаги.

— В аптеке попросите все это и обязательно проследите за тем, чтобы эти травы разложили по отдельным пакетам.

Нервным движением женщина взяла листок и сложила его несколько раз. Было совершенно очевидно, что она не умела читать. Затем, крепко зажав в кулаке пряжки, она поспешила покинуть дом. Когда Рене ушла, Аме оставалось только сидеть и слушать всхлипывания ребенка. В этот раз маленький Жан, по-видимому, не имел ни малейшего намерения спать, и девушке, как она ни старалась, никак не удавалось утихомирить младенца.

Он был болен, да к тому же еще и голоден, и решил, что об этом должен знать каждый. Да и в самом деле, ведь у него не было иной возможности выразить свой протест против тех условий, в которых его содержат родители.

Пока девушка успокаивала и качала ребенка, мысли ее были заняты теми сведениями, которые она почерпнула из разговора с Рене. Итак, это именно герцог де Шартре организовал и осуществил ее похищение! Она могла бы предположить, что его действия являлись местью герцогу Мелинкортскому за то, что тот в свое время ускользнул от него.

Филипп де Шартре был слишком опасным человеком, было абсолютно ясно, что мстительность этого вельможи не имела границ. Аме вспомнила о том памфлете, который только что прочитала, и ей стало плохо. Человек, который считает для себя возможным писать в такой ужасной манере о собственной королеве, скорее всего, не остановится ни перед чем. Девушку охватил такой ужас, какого она не испытывала еще ни разу в жизни.

Во что выльется ненависть герцога де Шартре в будущем? Ее охватила тоска по герцогу Мелинкортскому, и это чувство, казалось, жгло все ее существо словно огнем.

Она вспомнила о его силе и смелости, когда они в дремучем лесу столкнулись лицом к лицу с Германом Глобером.

Потом она мысленно вернулась к тому, как они бежали из замка герцога де Шартре, как в гостинице в Шантильи герцог Мелинкортский перехитрил тех священников, которые были отправлены кардиналом де Роганом на ее розыски. До сих пор он всегда являлся вовремя, чтобы спасти ее от грозившей беды.

А теперь она осталась совершенно одна, и его нет рядом. Девушка закрыла лицо руками. Что ждет ее? Она обязательно должна держаться смело, потому что именно этого ждал бы от нее герцог Мелинкортский, окажись он здесь. А потом у нее мелькнула мысль, что не бывает таких обстоятельств, когда совершенно невозможно убежать, да и его светлость может узнать, где она находится, и освободить ее. Аме вдруг вспомнила слова графа Акселя Ферзена, которые услышала прошлым вечером: