Кот со многими хвостами. Происхождение зла - Эллери Куин

— Внизу по холму граница нашего участка, — объяснила Лорел, выходя из машины, — рядом с поместьем Прайама. Акров на девять пересекается с его лесом. Через лес совсем близко.

— Колоссальное расстояние, — пробормотал Эллери. — Не ближе, чем от орлиного гнезда до подводной пещеры. Вижу, настоящий испанский дом, вроде миссии, не обычная для здешних мест современная подделка. Должно быть, настоящая пытка для Делии — родиться здесь и обреченной жить там.

— А, она вам рассказывала… — проворчала девушка и повела его в дом.

Под ногами прохладная испанская черная плитка, прохладное на ощупь железо, утопленная гостиная в сорок футов длиной с огромным камином, облицованным изразцами с рисунками Гойи, книги, музыкальные инструменты, картины, керамика, кругом большие цветочные вазы. Вышел улыбающийся высокий японец, принял у Эллери шляпу.

— Исиро Сотова, — представила его Лорел, — с нами тысячу лет. Иси, мистер Квин тоже интересуется папиной смертью.

Улыбка с губ слуги исчезла.

— Плохо… плохо… — покачал он головой. — Сердце плохое… Желаете выпить, сэр?

— Спасибо, не сейчас. Сначала скажите, Исиро, давно вы на службе у мистера Хилла?

— Шестнадцать лет, сэр.

— Значит, тех времен не застали… А шофер… кажется, Симеон?

— Симми повез миссис Монк за покупками.

— Нет, я хочу спросить, сколько лет он работает.

— Лет десять, — ответила девушка. — Приблизительно в то же время появилась и миссис Монк.

— Вот как. Ладно, Лорел, начнем.

— С чего?

— С момента последнего сердечного приступа. После обнаружения пса и до смерти ваш отец покидал свою спальню?

— Нет. Мы с Иси по очереди за ним ухаживали всю неделю, днем и ночью.

— Заглянем в спальню. Ведите.

Через полтора часа Эллери открыл дверь комнаты Леандра Хилла. Лорел прикорнула в оконной нише, прислонив к стене голову.

— Вы меня, наверно, считаете жуткой трусихой, — сказала она, не оглядываясь, — но я там вижу только белое, как мрамор, лицо, синие губы, открытый перекошенный рот… Совсем не похоже на моего папу. Ничего общего.

— Идите сюда.

Она дернулась, потом спрыгнула с подоконника, подбежала к нему.

Он захлопнул за нею дверь спальни.

Глаза девушки лихорадочно бегали, но не видели ничего необычного, кроме неприбранной двуспальной кровати. Покрывало, простыни, одеяло отброшены, обнажив боковины с пружинным матрасом.

— Что…

— Вы сказали, что видели снятую с ошейника записку на тонкой бумаге…

— На очень тонкой. Как пленка или луковичная шелуха.

— Она была белая?

— Белая.

Эллери кивнул и склонился над голым матрасом.

— Между сердечным приступом и смертью ваш отец пролежал здесь неделю. Много было посетителей за это время?

— Прайамы, служащие из фирмы, немногие друзья…

— В какой-то день на той неделе ваш отец заподозрил, что полученную записку могут уничтожить или украсть, и решил застраховаться. — Он провел пальцем по синей перпендикулярной полоске обшивки матраса. — У него не было никаких инструментов, кроме тупого ножа из тумбочки. По-моему, он спешил, опасаясь, как бы кто не увидел, поэтому грубо сработал. — Палец вдруг провалился в дыру. — Просто сделал надрез между синей полоской и неокрашенным полотном, сунув туда бумагу, которую я нашел.

— Записка, — охнула Лорел. — Вы нашли записку… Дайте посмотреть!

Эллери сунул руку в карман, но замер, глядя в окно. Ярдах в десяти за окном стояло старое ореховое дерево.

— В чем дело? — не поняла девушка.

— Встаньте с кровати, зевните, улыбнитесь мне, если сможете, и выйдите в дверь на площадку. Дверь оставьте открытой.

Лорел, вытаращив глаза, встала, зевнула, показав зубы, потянулась, направилась к двери. Эллери чуть передвинулся, оказавшись меж ней и окном.

Когда она прошла, лениво двинулся следом, с улыбкой захлопнул дверь спальни. И ринулся к лестнице.

— Эллери…

— Стойте на месте!

Он сбежал вниз по ступеням из черной плитки, оставив ее стоять с разинутым ртом.

Мужчина сидел высоко на ореховом дереве, прячась в листве, и заглядывал в окно спальни Леандра Хилла. Дерево стояло на солнце, и Эллери мог бы поклясться, что он голый, как мать родила.

Глава 4

Голый мужчина исчез. Эллери проламывался сквозь фруктовые и ореховые деревья, чувствуя себя Робинзоном Крузо. Исиро глазел на него с мощеного дворика вместе с плотным коренастым типом с цветущей физиономией, в шоферской фуражке, с бакалейным пакетом в руках.

На краю фруктового сада обнаружился расплющенный след огромной ступни с глубоко вдавленными пальцами, судя по всему, прыгнувшего или бежавшего к лесу человека. Он бросился в кусты и сразу выскочил на извилистую опрятную тропинку среди деревьев и поросли, по которой прогуливались многочисленные обнаженные субъекты.

— Молодец, растворился в толпе, — пропыхтел Эллери. В лесу было жарко, он вскоре почувствовал жажду, усталость, уныние.

Тропка бесцеремонно кончилась посередине поляны. Следов больше не было. До ствола ближайшего дерева — чудовища, похожего на старый дуб, — несколько ярдов. Никаких лиан.

Он огляделся, вывернув шею, посмотрел вверх. Гигантские ветви, нижняя из которых находилась футах в тридцати над землей, накрывали поляну плотной завесой из резных листочков.

Видимо, голый взмахнул руками и взлетел.

Эллери сел на подгнивший ствол, вытер лицо, раздумывая над чудом. Не сказать, чтоб его что-нибудь по-настоящему удивляло на юге Калифорнии. Хотя летающие голыши — несколько слишком даже для Божьей страны!

— Заблудились?

Он вскочил. Маленький старичок в шортах цвета хаки, шерстяных носках и футболке улыбался ему из кустов. На голове бумажный тропический шлем, в руках сеть для ловли бабочек, на костлявом плече висит какая-то ярко-красная коробка. Загорелая морщинистая кожа, руки корявые, вроде древесных ветвей, но дружелюбные голубые глаза молодые.

— Я не заблудился, — сердито возразил Эллери. — Человека ловлю.

— Нехорошо сказано, — заметил старик, выходя на поляну. — Вы на ложном пути, молодой человек. С людьми вечно проблемы. Знаете что-нибудь о лепидоптере?

— Абсолютно ничего. Вы, случайно, не видели…

— Их ловят вот такой сетью с бубенчиками. Только вчера купил — иду по Голливудскому бульвару мимо магазина игрушек, смотрю — новенькая, сияет в витрине. Уже четырех красавиц поймал. — Ловец бабочек засеменил по тропинке, угрожающе размахивая сачком.

— Постойте! Вы не видели, как здесь кто-то бежал?

— Бежал? Смотря по обстоятельствам.

— По каким обстоятельствам? Дорогой сэр, какие тут могут быть обстоятельства? Либо видели, либо нет.

— Не обязательно, — серьезно возразил старичок, поворачивая обратно. — В зависимости от неприятностей, которые грозят ему… или вам. На свете слишком много неприятностей, молодой человек. Как тот беглец выглядел?

— Не смогу описать, — буркнул Эллери, — не особенно разглядел. Скорей видел не то, что надо. Черт возьми! Он был голый.

— А-а-а, — протянул ловец бабочек, безуспешно бросаясь за крупным экземпляром с красочными пятнами. — Э-э-э… голый?

— И очень большой.

— Правильно. Не начнете скандалить?

— Ничего я ему не сделаю. Только скажите, куда побежал.

— Да я не о нем беспокоюсь. Как бы он с вами чего не сделал. Здоровый малый. Знавал я одного такого же кочегара — кочергу узлом завязывал. Работал на старушке «Красавице Сьюзи», ходившей на Аляску…

— Выходит, вы его знаете.

— Знаю? Еще бы. Это мой внук. Вон! — крикнул ловец бабочек.

— Где?

Речь шла о пятой бабочке. Старичок метнулся в кусты и исчез.

Пока Эллери мрачно разглядывал последний след на тропинке, на поляну осторожно высунулась Лорел.

— Вот вы где, — облегченно вздохнула она. — До ужаса меня напугали. В чем дело?

— Кто-то за нами шпионил, сидя на ореховом дереве за окном спальни. Я досюда его выследил…

— Как он выглядел? — нахмурилась девушка.

— Совсем раздетый.

— Врун поганый, — сердито бросила она. — Честью клялся больше так не делать. Мне приходится в темноте раздеваться.

— Значит, вы его тоже знаете, — вздохнул Эллери. — Кажется, Калифорния помешалась на сексе.

— Дело вовсе не в сексе. Просто кидает камешки в окно, чтоб я с ним поболтала. А я не могу тратить время на сумасшедшего, который в двадцать три года готовится к Армагеддону. Эллери, давайте прочитаем записку!

— Чей он внук?

— Мистера Кольера.

— Мистер Кольер, случайно, не костлявый старичок с физиономией вроде сушеной фиги?

— Он самый.

— И кто он такой?

— Отец Делии Прайам. Живет с ними.