Короли ночи - Роберт Говард

Четверо крепко схватили меня за руки и за ноги, а пятый уселся на спину. Прежде, чем я смог что-либо предпринять, мои руки и ноги оказались связанными крепкими ремнями. Обреченно я взглянул на небо, которое уже посветлело. Значит, понял я, прошло довольно много времени с тех пор, как в последний раз я смотрел на тропу.

До меня донеслись ритмичные удары топора, и вскоре пикты принесли шест, вырубленный из ствола молодого дерева. Дикари продели его между моими связанными руками и ногами. Два сильных пикта подняли шест на плечи и зашагали по направлению к болоту, а я — Голт, сын Хагара — жалко свисал с шеста, словно убитая дичь. Остальные пикты последовали за нами, разговаривая друг с другом и поглядывая на меня. Иногда они громко смеялись, что вообще делали редко. Смеяться открыто считалось недостойно для великих лесных воинов. Я выругался. Допустить, чтобы меня так легко захватили в плен, было крайне глупо и досадно. Мысль о предстоящем начала угнетать меня. Но я решил не терять надежды: стал внимательно осматриваться кругом в поисках подходящей возможности для бегства.

Вскоре мы достигли Болот Призраков. Рискуя сломать шею, я смог рассмотреть покрытую рябью поверхность воды, из которой выступали остроконечные камни и стебли болотной растительности.

Черные остовы мертвых деревьев словно предупреждали о царившей здесь нечисти и колдовстве. Над болотом клубились рваные клочья тумана.

Меня тащили по небольшой полосе суши, которая далеко вдалась в водную гладь болота, и, когда она закончилась, мои любезные носильщики двинулись по длинному ряду камней, уложенных таким образом, что их поверхность почти не выступала над водой. Балансируя на едва различимых камнях, мы, наконец, добрались до острова, где жил Колдун Болота.

Остров Колдуна возвышался над водой ненамного выше, чем другие островки в этом топком, заболоченном месте. На небольшом возвышении, между деревьями, окружавшими островок, стояли хижины пиктов. Когда мы ступили на остров, один из пиктов побежал к хижинам, чтобы сообщить о нашем прибытии. Мои носильщики тоже направились туда. Еще издали я увидел Колдуна, лорда Валериана в окружении слуг, Квараду, Тейаногу и около двадцати пиктов. По перьям и окраске я определил, что это были вожди и воины племени Черепахи, Сокола, Дикой Кошки и Волка. Все они лениво зевали, а покрасневшие глаза, казалось, не воспринимали окружающий мир. Увидев меня, лорд Валериан усмехнулся.

— Мятежник из Тандары! — воскликнул он. — Во имя Митры, ты упорен, как сущий дьявол. Хотел бы я так же преуспеть в величии и добродетели, как ты преуспел в собственной мерзости. Тебе осталось совсем немного ждать. Мы накажем тебя и твоего друга за все ваши поступки и предательство.

Пикты, которые тащили меня, сняли шест с плеч и небрежно сбросили свою ношу на мокрую землю. Перевернувшись на живот, я увидел в центре круга хижин врытый во влажную землю столб, к которому был привязан Хакон, сын Строма.

Лорд Валериан, по-прежнему не спускавший с меня своих самодовольных глаз, кивком головы указал на Хакона.

— Он решил пробраться мимо Колдуна и болотных демонов и теперь поплатился за свою безумную попытку.

Хакон и я быстро обменялись угрюмыми взглядами. Больше нам ничего не потребовалось, мы поняли друг друга без слов. Колдун что-то приказал пиктам, притащившим меня на остров, и те отправились по камням в обратный путь. В то же время из ближайшей хижины вышли два пикта и начали копать яму у столба, отбрасывая землю от ног Хакона. Пока пикты занимались непонятными для меня приготовлениями, я рассмотрел Колдуна.

Этот сгорбленный от старости и высохший человек имел коричневую пергаментную кожу, густые белые волосы, длинную и пышную бороду. Я никогда еще не видел человека с такими странными чертами лица: широкий и плоский нос, скошенные лоб и подбородок. Его блуждающие глаза находились глубоко под пушистыми бровями.

Я вспомнил истории, которые рассказывали о нем на западной границе. Все говорили, и теперь я убедился сам, что Колдун не был ни пиктом, ни лигурианцем. Он являлся последним представителем древней расы, населявшей эту страну до нашествия пиктов, последним представителем далекого прошлого, сохранившимся в пиктской глуши. Как и лесные пикты, колдун, если не считать набедренной повязки, был совершенно обнажен. Вместо воинственной раскраски пиктов на его груди красовался узор из продолговатых шрамов.

Колдун вновь что-то приказал пиктам, и те поставили меня на ноги. Затем он не спеша подошел ко мне и внимательно осмотрел. Черные бусинки его, казалось, безразличных глаз едва сверкали в глубине глазниц. Помолчав немного, он повернулся к пиктам и отдал им еще несколько распоряжений. Дикари ушли и вскоре приволокли ствол дерева, который начали тут же обрабатывать топорами. Тем временем два пикта выкопали яму. Сунув неотесанный конец дерева в яму, они засыпали ее землей, плотно утрамбовав ногами и боевыми топорами. Таким образом, возле столба, на котором висел Хакон, появился другой, новый столб. По знаку Колдуна пикты подтащили меня к столбу. Пока два сильных дикаря держали меня за руки, третий кинжалом перерезал мои путы и сорвал с меня одежду, оставив только набедренную повязку. Прижав к столбу, дикари начали привязывать меня длинными кожаными ремнями к сыроватой поверхности дерева.

Я не сопротивлялся, однако напряг мускулы. Пикты, казалось, не заметили этого. Возможно, они подумали, что я решил показать свою гордость. Они крепко привязали меня к столбу, спеленав ремнями, как мумию.

Вожди племен, лорд Валериан и Кварада стояли за спиной Колдуна и спокойно беседовали. Маленький вождь племени Черепахи отделился от них и с усмешкой ненависти и презрения направился ко мне. Не доходя пяти шагов, он внезапно выхватил из-за пояса боевой топор и метнул его прямо мне в голову.

Я уже представил себя мертвецом, однако топор, просвистев в воздухе, глубоко вонзился в дерево над моей головой. Гладкая рукоятка топора касалась моего лба. Вождь племени Черепахи и несколько пиктов разразились торжествующими криками, очевидно, потешаясь тем, что я вздрогнул. Обычно пикты начинали пытку своего пленника, пуская в него стрелы, топоры и ножи. Я знал, что любое проявление страха или испуга пленника вызывало радость и улюлюканье дикарей, поэтому старался не вздрагивать, чтобы не доставлять им слишком большого удовольствия. Однако этот бросок топора вызвал спор у вождей пиктов. Двое из них явно поддерживали вождя Черепахи, но большинство не соглашались с ним. Я разобрал лишь два слова — "сейчас" и "позже". Дикари, видимо, спорили, когда меня убить — сейчас или потом. Я усмехнулся и посмотрел на пикта, который строгал ножом маленький кусочек дерева. Щепка длиной в ладонь, вероятно, предназначалась для того, чтобы воткнуть ее мне в тело и поджечь.