Календарные обычаи и обряды народов Передней Азии - Роза Шотаевна Джарылгасинова

Последняя мощная волна завоевателей хлынула в Малую Азию в XI в. Это были тюркские кочевые племена, которые до этого проделали за три с лишним столетия длинный путь от Алтая через Среднюю Азию и Хорасан, прежде чем подошли к границам Византии. На земле Древней Анатолии они столкнулись с миром, представлявшим собой пестрый конгломерат народов, средоточие самых различных культурных традиций. Здесь жили греки, армяне, евреи, лазы, грузины, курды, арабы, ассирийцы, славяне. Из этих этнических компонентов и формировался турецкий этнос.

Сложение турецкой народности происходило по ставшей уже традиционной схеме. С одной стороны, шла постепенная ассимиляция местного оседлого населения путем перехода на язык и религию завоевателей. С другой стороны, что касается процесса аккультурации, то здесь преобладающее влияние было за культурой малоазийских народов [Еремеев, 1980, с. 48]. Тюркские кочевые племена довольно быстро сами стали переходить на оседлость, и в процессе освоения ими более высокой земледельческой и скотоводческой культуры Анатолии они переняли местные навыки хозяйствования, заимствовали материальную культуру и элементы духовной культуры покоренных народов. Это заимствование прослеживается, в частности, в календарной традиции, в календарных праздниках и обрядах.

Если по сути традиционные календарные праздники турок являются как бы итогом взаимовлияния и взаимодействия культур, сталкивавшихся на территории Анатолии, то по форме они были мусульманскими. И это не удивительно, поскольку вся культура турок развивалась в русле мусульманской религии, ислам регулировал практически все стороны жизни турок, вплоть до формирования у них повседневных навыков поведения и привычек. Можно сказать, что ислам был не просто религией, а образом жизни мусульманина [Еремеев, 1990]. Поэтому главными праздниками считались именно религиозные, отмечавшиеся по лунному мусульманскому календарю.

Для обозначения понятия «праздник» турки используют термин арабского происхождения байрам. Однако он в основном применяется по отношению к крупным государственным или религиозным праздникам и обозначает «дни, причисляемые ко всенародно значимым». Применительно к традиционным народным праздникам часто используется турецкий термин геленек. По смыслу он близок понятию «традиция» и означает переходящие из поколения в поколение культурные особенности, обычаи, знания и привычки, что является основой «крепкой связи, единства духа и общности всех членов общества» [Türkçe sözlük, 1974, с. 314]. Поэтому в толковом словаре турецкого языка термин геленек определяется как «один из факторов, создающих нацию (миллет)» [Там же].

Как известно, в Османской империи понятие этнической принадлежности подменялось понятием конфессиональной принадлежности. К. Дж. Мак-Коан во второй половине XIX в. писал, что «национальное самосознание было подчинено религиозному: подданный Османской империи редко называл себя турком или хотя бы османцем, но всегда мусульманином» [Мак-Коан, 1884, с. 119]. Этноним «турок» использовался исключительно в крестьянской среде, и в устах представителей османского высшего общества, горожан и даже части крестьян приобретал пренебрежительный оттенок, являясь синонимом «мужика», «деревенщины» [Еремеев, 1980, с. 140]. Тем не менее, чувство принадлежности к турецким корням жило среди сельского населения Анатолии, находя свое отражение, в частности, в народных праздниках и богатом фольклоре, сопровождавшем обычаи и обряды календарного цикла.

Из истории изучения

Изучение календарно-праздничной культуры турок является в настоящее время одним из приоритетных направлений этнографических изысканий Турции. Читая сейчас этнографические журналы и знакомясь с публикациями материалов полевых исследований турецких ученых, трудно себе представить, что немногим более столетия тому назад эта тематика, как, впрочем, и все, что было связано с бытом народа, его обычаями и обрядами, не вызывала у интеллигенции интереса. Более того, подобного рода исследования не поощрялись. До середины XIX в. в работах турецких авторов можно встретить лишь краткие упоминания об основных праздниках года, отмечавшихся при дворе султана. Значительно большее место уделялось описанию религиозных празднеств и сопровождающей их обрядности. Такое предпочтение объясняется все теми же особенностями самосознания турецкого общества османского периода, когда этническая самоидентификация уступала место государственной или религиозной принадлежности. Таким образом, все, что касалось традиционной культуры анатолийских крестьян, признавалось несущественным и не достойным внимания.

В конце XIX в. кризис традиционной государственности, пробуждение национального самосознания заставили интеллигенцию более пристально взглянуть на культуру своего народа. Однако систематический сбор этнографического материала начался только в 20-х г. нашего столетия, т. е. после провозглашения республики. С этой целью учреждается Общество народоведения со своими отделениями во всех крупнейших городах Турции. Кроме того, была создана корреспондентская сеть в 25 вилайетах (областях) [Еремеев, 1960, с. 151]. К этой работе были привлечены не только ученые-этнографы, но и местная интеллигенция (краеведы, учителя и т. д.). Ими был собран обширный материал по различным аспектам традиционной культуры. Особое внимание при этом уделялось календарной праздничной культуре, поскольку, как уже говорилось выше, праздник как элемент традиции рассматривался в качестве «фактора, создающего нацию». Собранный материал публиковался в этнографических периодических изданиях («Вестник народоведения», «Изучение турецкого фольклора», позднее — «Изучение турецкой народной культуры»), а также выходил в свет отдельными изданиями (см., например: Inan A., 1930; Berkes, 1942; Erginer, 1984). Большинство этих публикаций носит чисто описательный характер, однако такой объективистский подход имеет и свою положительную сторону, поскольку позволяет рассматривать их в качестве источников.

Что касается работ исследовательского характера, посвященных календарным праздникам, их немного. Среди них книга турецкого этнографа М.А. Чая о праздновании дня весеннего равноденствия (Невруза) и бытовании весенней обрядности у турок и других тюркоязычных народов. К сожалению, значение этой работы во многом обесценивается ее сильной идеологической зараженностью. Во введении автор так определяет главные задачи своего исследования: «Наша цель показать истинного хозяина нашей национальной культуры» [Çay, 1988, с. 15]. Все попытки других исследователей, главным образом западноевропейских, показать синкретизм этого праздника расцениваются автором как проявление враждебности по отношению к турецкой культуре. Невруз рассматривается как исконно тюркский праздник, отмечающийся во всем тюркском мире, и таким образом подтверждается единство этого мира. Автора не смущает тот факт, что в настоящее время Невруз в Турции отмечается почти исключительно курдами, а не турками. Он просто называет курдов тюрками Восточной Анатолии, говорящими на турецком и курдском языках. Только упоминание о языке и племенных подразделениях позволяет судить о том, что речь идет все-таки о курдах, а не о турках. Работа М.А. Чая дает возможность представить общий подход (правда, не всегда выраженный столь категорично) турецких этнографов к исследованию календарных обычаев и обрядов. Конечно, не стоит полагать, что все