Алхимик - Маргарита Полякова

Немудрено, что в связи со страшным расширением радиуса действия дья — вола, страх перед ним быстро увеличивался, и его всемогу — щество начало угрожать даже самому богу. Возможность столкновения подобных двух сил, с трудностью предвидения, на чьей стороне окажется победа, стала пугать многих верующих. Если уж авторитетные представители церкви говорят о неогра — ниченном всемогуществе дьявола, можно ли его не бояться? В принципе, войнушка намечалась довольно серьезная: два почти равные существа оспаривали друг у друга господство над миром. У бога есть ангелы и небесные полки, у дьявола — бесчисленные полчища демонов и подчиненных ему чертей. Активность дьявольской рати увеличивала опасность, но церковь, победившая язычество и заставившая преклониться перед ее авторитетом импера — торскую власть, смело ринулась в бой, полагаясь на свое старое, испытанное в бою средство. Мечем и огнем должен быть уничтожен враг человеческого рода; кто за него, тот подлежит уничтожению, истреблению; пощады никому не будет, и дьявол будет изгнан из самых узких щелей, куда он проник, и из самых интимных мест, куда он засел.

Хм… по — моему, местная вариация христианской религии представляет из себя не монотеизм, а скорее дуализм, поскольку проповедует одинаковую веру в бога и в дьявола. Впрочем… с этим вопросом пусть разбираются историки, философы и богословы. Я в эту кашу лезть никакого желания не имею. Еще не сожгли меня за что‑нибудь.

Лорд Фотон, являющийся по совместительству моим отцом, приехал за мной с утра пораньше. В монастыре тут же поднялась суета, но лорд, вместо того, чтоб позволить мне спокойно паковать чемоданы, решил побеседовать со мной с глазу на глаз. Неужели это дома нельзя было сделать? Но не будешь же спорить с отцом из‑за такой мелочи, тем более в первый день встречи! Хм… а батя мне ничего достался, симпатичный. Высокий, грузный, властный мужчина лет так 50–ти с хвостиком. Коротко стриженые темно — русые волосы, усы с небольшой бородкой и карие глаза под насупленными бровями. Ну, вполне нормальный средневековый лорд. Расшитый золотом бархатный камзол черного цвета, просторные штаны из мягкой черной ткани, ботфорты, да еще и украшений на нем, как на новогодней елке! (Впрочем, лорд не выглядел ни чересчур вульгарным, ни чрезмерно разряженным). Хм… а настоятельница‑то была права, жизнь‑то меня ждет действительно шоколадная! От таких деньжищ грех не побаловать единственную дочь лишним платьем.

Лорда, в свою очередь, мой внешний вид тоже порадовал. Он пробормотал, что я чертовски похожа на свою покойную мать, и что с моей внешностью у меня отбоя не будет от поклонников. Не сомневаюсь! Однако неплохо было бы воспользоваться моментом, и прощупать почву насчет обещанных мне настоятельницей выходов в свет. Я присела в реверансе, и уверила любимого папеньку, что я самая почтительная и послушная дочь на свете, и что если он организует мне выход в свет, я смогу поймать такого жениха, какого ему и не снилось. Настолько богатого и родовитого, что брак с ним сделает честь нашему дому. С отчего благословения, разумеется. Нда… про честь дома все‑таки загибать не стоило. Батя тут же раздулся, как петух, и патетично начал вспоминать, сколько капель королевской крови течет в его жилах, и убеждать меня, что это мы оказываем честь, предлагая породниться. Впрочем, главную мою мысль он понял. И даже согласился с ней. Действительно, глупо ловить провинциальных женишков, когда в столице можно урвать куш получше. Тем более, что с моей внешностью и приобретенными манерами, это было вполне реально.

Выяснив, что из монастыря он забирает действительно послушную его воле, а главное разумную дочь, батя пришел в хорошее расположение духа. До тех пор, пока не выяснил, что висящее на мне коричневым мешком платье — моя единственная одежда. Ой, как же он орал на настоятельницу, которой, помимо ежемесячного содержания, высылал, оказывается, и деньги мне на личные расходы, типа покупки платьев. Старая грымза шипела, огрызалась, но вынуждена была сдаться. А еще через пару часов взаимного ора была определена и сумма, которую требовалось вернуть.

— Думал, что мы сразу домой отправимся, но придется заехать в город к портнихе, — буркнул отец. — Я не могу позволить, чтобы моя дочь вернулась в замок такой оборванкой.

Надо ли говорить, что быть дочерью богатого лорда мне очень понравилось? Наряды, балы, слуги, кавалеры, преследующие меня толпами. Давно уже я не чувствовала себя такой красивой и популярной. Кстати, объявился и тот самый рыцарь, который спас меня от разбойников. Батя надул губы (он бы и на порог этого нищего прощелыгу не пустил, если бы не мое спасение), но деваться было некуда. Пришлось принять гостя. Однако если рыцарь надеялся на нечто большее, чем благодарность, он сильно просчитался. А когда попытался воздействовать на мою девичью совесть, напомнив о своем подвиге, то еще и получил по полной. Как? Да элементарно. Я просто обернулась к окружавшим меня кавалерам и спросила:

— Разве рыцарь, увидевший даму в беде, может поступить иначе, чем кинуться ей на помощь?

Кавалеры тут же бросились меня уверять, что спасти прекрасную даму для рыцаря — это великая честь. Хм… ну а если это честь, за что же я должна быть обязана своему спасителю? Поблагодарить — пожалуйста. Хоть десять раз. Вознаградить его деньгами или (если рыцарь гордый) невинным поцелуем — тоже пожалуйста. Но выходить замуж? Увольте! Я уже нашла для себя кандидатуру получше. Правда, приглянувшийся мне лорд был старше меня лет на 15, но зато хорош собой (шикарнейший шатен с янтарными глазами), богат (причем очень, по рейтингу местного «Forbs» в первой пятерке богатейших людей страны) и довольно прилично воспитан. Во всяком случае, у него хватало ума, не пускаться в обществе дамы в рассуждения о сравнительных характеристиках различных видов доспехов (это примерно так же «интересно», как обсуждение чемпионата мира по футболу). Да и вообще Патрик (да, да, мы дошли до того, что уже называли друг друга по именам) был очень приятным в общении мужчиной. Скажу честно, мне даже не сразу удалось обратить на себя его внимание — зеленые девицы, только что вышедшие из монастыря, интереса для него не представляли. Однако выбрав себе подходящую партию (и уточнив у лорда Фотона, что партия действительно подходящая), я приложила все свои усилия. Результат был налицо. Сначала Патрик пригласил меня на танец, затем присоединился к кружку моих кавалеров, а потом и вовсе сделал предложение. Я покраснела (как это и следует благовоспитанной девушке) и согласилась, не забыв предупредить, что конечное решение будет за моим отцом, которому я полностью послушна. Надо ли говорить, что Патрик в тот же вечер утряс этот деликатный вопрос как нельзя лучше? Так что растроганному лорду Фотону осталось только благословить нас и сказать, как он мной гордиться. Официальная помолвка тут же была назначена через месяц, а свадьба — еще через три.